- •Учение Бэкона об "идолах"
- •Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук
- •Великое восстановление Предисловие[3]
- •Роспись сочинения устанавливаются шесть его частей
- •Содержание каждой из частей
- •* Книга первая * о достоинстве и приумножении наук
- •* Книга вторая *
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава IX
- •Глава х
- •Глава XI
- •Глава XII
- •Глава XIII
- •* Книга третья * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •* Книга четвертая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •* Книга пятая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •* Книга шестая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Софизм I
- •Опровержение
- •Софизм II
- •Опровержение
- •Софизм III
- •Опровержение
- •Софизм IV
- •Опровержение
- •Софизм V
- •Опровержение
- •Софизм VI
- •Опровержение
- •Софизм VII
- •Опровержение
- •Софизм VIII
- •Опровержение
- •Софизм IX
- •Опровержение
- •Опровержение
- •Софизм х
- •Опровержение
- •Софизм XI
- •Опровержение
- •Софизм XII
- •Опровержение
- •I. Знатность
- •II. Красота
- •III. Молодость
- •IV. Здоровье
- •V. Жена и дети
- •VI. Богатство
- •VII. Почести
- •VIII. Власть
- •IX. Похвалы, уважение
- •X. Природа
- •XI. Счастье
- •XII. Жизнь
- •XIII. Суеверие
- •XIV. Гордость
- •XV. Неблагодарность
- •XVI. Зависть
- •XVII. Разврат
- •XVIII. Жестокость
- •XIX. Тщеславие
- •XX. Справедливость (Justitia)
- •XXI. Храбрость
- •XXII. Воздержанность
- •XXIII. Постоянство
- •XXIV. Великодушие
- •XXV. Знание, созерцание
- •XXVI. Наука
- •XXVII. Поспешность
- •XXVIII. Молчаливость и скрытность
- •XXIX. Уступчивость
- •XXX. Популярность
- •XXXI. Общительность
- •XXXII. Скрытность
- •XXXIII. Смелость
- •XXXIV. Манеры, этикет, изысканность
- •XXXV. Шутки
- •XXXVI. Любовь
- •XXXVII. Дружба
- •XXXVIII. Лесть
- •XXXIX. Месть
- •Xl. Нововведения
- •Xli. Медлительность
- •Xlii. Приготовления
- •Xliii. Предотвращение опасности
- •Глава IV
- •* Книга седьмая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •* Книга восьмая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Вступление
- •* Книга девятая * Глава I
- •Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Новый Органон
- •Предисловие
- •Афоризмы об истолковании природы и царстве человека
- •Примеры, сходящиеся в природе тепла
- •Примеры ближайшего, лишенного природы тепла
- •Пример исключения, или отбрасывания, природ от формы теплоты
- •Первый сбор плодов для формы теплоты
- •Предисловие
- •I. Кассандра, или Откровенность
- •II. Тифон, или Мятежник
- •III. Киклопы, или Подручные террора
- •IV. Нарцисс, или Себялюбие
- •V. Стикс, или Союзы
- •VI. Пан, или Природа
- •VII. Персей, или Война
- •VIII. Эндимион, или Фаворит
- •IX. Сестра гигантов, или Молва
- •X. Актеон и Пенфей, или Любопытный
- •XI. Орфей, или Философия
- •XII. Уран, или Истоки
- •XIII. Протей, или Материя
- •XIV. Мемнон, или Скороспелый
- •XV. Титон, или Пресыщение
- •XVI. Жених Юноны, или Непристойность
- •XVII. Купидон, или Атом
- •XVIII. Диомед, или Фанатик
- •XIX. Дедал, или Механик
- •XX. Эрихтоний, или Обман
- •XXI. Девкалион, или Возрождение
- •XXII. Немесида, или Превратность вещей
- •XXIII. Ахелой, или Битва
- •XXIV. Дионис, или Страсть
- •XXV. Аталанта, или Выгода
- •XXVI. Прометей, или Статус человека
- •XXVII. Полет Икара; Сцилла и Харибда, или Средний путь
- •XXVIII. Сфинкс, или Наука
- •XXIX. Прозерпина, или Дух
- •XXX. Метида, или Совет
- •XXXI. Сирены, или Наслаждение
- •I. Об истине
- •II. О смерти
- •IV. О мести
- •V. О бедствиях
- •VI. О притворстве и лицемерии
- •VII. О родителях и детях
- •VIII. О браке и безбрачии
- •IX. О зависти
- •X. О любви
- •XI. О высокой должности[48]
- •XII. О бойкости
- •XIII. О доброте и добродушии
- •XVI. О безбожий
- •XVIII. О путешествиях
- •XX. О совете
- •XXI. О промедлении
- •XXII. О хитрости
- •XXIII. О себялюбивой мудрости
- •XXIV. О новшествах
- •XXV. О распорядительности
- •XXVI. О мнимой мудрости
- •XXVII. О дружбе
- •XXVIII. О расходах
- •XXX. О поддержании здоровья
- •XXXI. О подозрении
- •XXXII. О беседе
- •XXXIV. О богатстве
- •XXXV. О пророчествах
- •XXXVI. О честолюбии
- •XXXVIII. О человеческой природе
- •XXXIX. О привычке и воспитании
- •Xl. О счастье
- •Xli. О ростовщичестве
- •Xlii. О юности и старости
- •Xliii. О красоте
- •Xliv. Об уродстве
- •Xlv. О строениях
- •Xlvi. О садах
- •Xlvii. О переговорах
- •Xlviii. О приближенных и друзьях
- •Xlix. О просителях
- •Li. О партиях
- •Lii. О манерах и приличиях
- •Liii. О похвале
- •Liv. О тщеславии
- •Lv. О почестях и славе
- •Lvii. О гневе
- •Lviii. О превратностях вещей
- •Новая атлантида
- •Примечания указатели
- •Великое восстановление наук
- •Книга первая
- •Книга вторая
- •Книга четвертая
- •Книга пятая
- •Книга шестая
- •Книга седьмая
- •Книга восьмая
- •Книга девятая
- •Новый органон наук
- •Античная философия и мифы в толковании фр. Бэкона
- •О началах и истоках
- •Опыты или наставления нравственные и политические
- •Новая атлантида
Глава VII
Разделение адекватной истории на хроники, жизнеописания и
повествования. Содержание этих трех частей
В зависимости от характера своего объекта адекватная история делится на
три вида. Ведь история может рассказывать либо о каком-то более или менее
продолжительном периоде времени, либо о той или иной выдающейся личности,
представляющей интерес для потомков, либо о каком-то исключительном событии
или подвиге. В первом случае -- перед нами хроники или летописи, во втором
случае -- жизнеописания и, наконец, в третьем -- повествования (relationes).
Среди этих трех жанров наибольшей известностью и популярностью пользуются
хроники; жизнеописания лучше других способны обогатить людей полезными
примерами; повествования же отличаются своей правдивостью и искренностью.
Хроники излагают лишь значительные события общественной жизни, дают лишь
внешнее представление о личности исторических деятелей, показывая их, так
сказать, со стороны, обращенной к публике, и оставляя без внимания и обходя
молчанием все менее значительное как в самих событиях, так и в людях. А так
как только божеству доступно искусство "великое связывать с малым", то
весьма части оказывается, что такого рода история, стремясь к изложению
только великих событий и фактов, изображает лишь эффектную и помпезную их
сторону, не выявляя истинные их причины и внутреннюю связь между собой. И
даже если эта история и рассказывает при этом о самих замыслах и планах
событий, она все-таки, увлекаясь все тем же величием изображенного,
приписывает человеческим поступкам гораздо больше важности и мудрости, чем
они имеют в действительности, так что иная сатира может оказаться более
истинной картиной человеческой жизни, чем некоторые из подобного рода
исторических сочинений. Наоборот, жизнеописания, если только они написаны
добросовестно и умно (мы не говорим здесь о панегириках и тому подобных
пустопорожних восхвалениях), дают значительно более правдивую и истинную
картину действительности, поскольку они посвящены описанию жизни отдельных
людей, и здесь автору неизбежно приходится сопоставлять и перечислять
поступки и события важные и несерьезные, великие и незначительные,
рассказывать о фактах личной жизни и о государственной деятельности этого
человека; и все это, конечно, гораздо легче и с большим успехом может
послужить в качестве примера и образца для читателя. Сочинения же,
посвященные тем или иным отдельным историческим событиям (как, например,
"Пелопоннесская война" Фукидида, "Поход Кира" Ксенофонта, "Заговор Катилины"
Саллюстия и т. п.), вполне естественно отличаются во всех отношениях гораздо
большей искренностью, безупречностью и правдивостью повествования по
сравнению с историей, рассказывающей о целых периодах развития, поскольку
авторы такого рода сочинений могут выбрать себе материал достаточно
обозримый и удобный, дающий возможность как точного и надежного его
изучения, так и исчерпывающего изложения. История же целой эпохи (особенно
если она значительно удалена от времени жизни самого исследователя) весьма
часто страдает от недостатка материала и неизбежно содержит известные
пробелы, которые обычно писатели совершенно произвольно восполняют своей
фантазией и догадками. Вместе с тем то, что было сказано нами об искренности
отдельных исторических повествований, не следует понимать буквально. Во
всяком случае нужно признать (поскольку вообще все человеческое не является
во всех отношениях совершенным и почти всегда те или иные преимущества
сопровождаются какими-то потерями), что такого рода сочинения, особенно если
они написаны в то самое время, о котором они повествуют, с полным основанием
считаются наименее надежными источниками, ибо они нередко запечатлевают на
себе симпатии и антипатии самого автора. Но с другой стороны, существует
средство и против этого порока: дело в том, что подобные повествования почти
всегда создаются сторонниками не одной какой-либо партии, но пишутся,
выражая при этом партийные пристрастия и стремления авторов, деятелями и той
и другой партии и, таким образом, открывают и укрепляют дорогу для истины,
находящейся где-то посредине между двумя крайностями. Когда же улягутся
страсти и стихнет борьба, эти сочинения могут дать добросовестному и
проницательному историку не самый худший материал для создания более
совершенной истории.
Если говорить о том, что мне представляется желательным в этих трех
родах истории и что не вызывает сомнений, -- до сих пор все еще не
существует очень многих историй отдельных государств и это неизбежно наносит
немалый ущерб королевствам и республикам, вместо того чтобы увеличивать их
славу и достоинство (разумеется, мы имеем в виду такого рода сочинения,
которые могли бы представлять какую-то действительную ценность, или по
крайней мере более или менее сносные). Перечислять их было бы слишком долго.
Впрочем, оставляя заботу об истории других народов им самим (чтобы не
показаться слишком заинтересованным в чужих делах), я не могу не посетовать
перед Вашим Величеством на то, как плохо и несерьезно написана существующая
в настоящее время история Англии в целом, и также на то, сколь необъективен
и пристрастен новейший блистающий эрудицией автор истории Шотландии ^. Я
считаю, что для Вашего Величества будет весьма почетным, а для потомства --
весьма приятным, если, подобно тому как этот остров Великобритании будет
существовать отныне как единая монархия, так и вся его история от древних
веков будет изложена в едином сочинении, так же как Священное писание
излагает историю десяти колен царства Израильского и двух колен царства
Иудейского. Если же Вам кажется, что трудности, встающие перед такого рода
историей, -- а они действительно весьма велики -- могут помешать точному и
достойному изложению событий, то я Вам укажу на пример памятного периода
истории Англии, хотя и значительно более краткого, чем вся ее история, а
именно периода от союза Алой и Белой Розы до объединения королевства Англии
и Шотландии ^. Этот период, по крайней мере по моему мнению, значительно
богаче разнообразными событиями (которые обычно редки), чем можно встретить
где бы то ни было в другом, равном по времени периоде истории любой из
наследственных монархий. Этот период начинается с принятия короны, добытой
отчасти с помощью оружия, отчасти же -- законным путем, ибо путь к ней был
проложен мечом, брак же упрочил добытую власть ^. А затем последовали
времена, соответствующие такому началу, более всего похожие на волны моря
после сильного шторма -- они еще огромны и мощны, но страшная буря уже
улеглась, и мудрость кормчего, единственного выдающегося по своему уму среди
предшествующих королей, помогла одолеть их. Ему наследовал король,
деятельность которого оказывала значительное влияние на дела всей Европы,
давая перевес тем силам, которые он поддерживал, хотя сам он действовал,
руководствуясь скорее своими настроениями, чем мудрыми планами ^. Именно в
период его царствования берет свое начало та великая церковная реформа,
подобную которой весьма редко случается видеть. Далее царствовал
несовершеннолетний король, а затем последовала попытка установления тирании,
хотя и весьма непродолжительная, которую можно сравнить с однодневной
лихорадкой ^, Затем наступило правление женщины, вышедшей замуж за
чужеземного короля, а потом -- снова царствование женщины, на этот раз
одинокой и безбрачной ^. И наконец, все это завершает счастливое и славное
событие -- объединение нашего отделенного от всего остального мира острова
Британия. Тем самым то древнее пророчество, данное Энею, которое указывало
на ожидающий его покой: "... ищите древнюю матерь" ^, исполнилось
применительно к славным народам Англии и Шотландии, уже объединившимся под
именем Британии, своей древней праматери, и это объединение служит залогом и
символом того, что положен предел и наступил исход скитаний и странствий.
Мне представляется вероятным, что подобно тому, как тяжелые глыбы,
приведенные в движение, прежде чем остановиться в неподвижности, некоторое
время дрожат и колеблются, божественное провидение пожелало, чтобы эта
монархия, прежде чем укрепиться и упрочиться под властью Вашего Величества и
Ваших потомков (а я надеюсь, что под властью Вашего потомства она упрочится
на вечные времена), испытала все эти многочисленные изменения и превратности
судьбы, послужившие ей как бы предвестниками ее будущей прочности.
Думая о жизнеописаниях, я невольно испытываю удивление, видя, что наше
время совсем не знает того, что составляет его принадлежность: ведь так мало
существует жизнеописаний людей, прославившихся в наш век. Хотя королей и
других правителей, пользующихся неограниченной властью, очень мало, да и
руководителей в свободной республике (ведь столько республик стало теперь
монархиями) тоже немного, однако и под властью королей не было недостатка в
выдающихся людях, заслуживших нечто большее, чем беглое и смутное упоминание
о себе или пустое и бесплодное восхваление. В связи с этим мне вспоминается
довольно изящный образ, созданный одним из новейших поэтов, которым он
обогатил древнее сказание ^. Он говорит, что к концу нити Парок прикреплена
какая-то круглая пластинка (или медальон), на которой написано имя умершего.
Время поджидает удара ножа Атропы, и, как только нить обрывается, оно
выхватывает пластинку и, унеся ее, некоторое время спустя выбрасывает в
Лету, Над рекой носится множество птиц, которые подхватывают эти пластинки и
носят их повсюду некоторое время в своих клювах, а потом, забыв о них,
роняют в реку. Но среди этих птиц есть несколько лебедей: если они
схватывают какую-то пластинку с именем, то сейчас же относят ее в некий
храм, посвященный Бессмертию. В наше же время эти лебеди почти совсем
исчезли. Хотя большинство людей, дела и заботы которых еще более смертны,
чем их тело, пренебрегают памятью о своем имени, видя в ней не более чем дым
и ветер:
„.и всех тех, чья душа не нуждается в славе великой ",
поскольку философия их и их строгость произрастают из следующего
принципа: "Мы только тогда презрели похвалы, когда перестали совершать
достойное похвалы", однако это не опровергает нашего мнения, ибо, как
говорит Соломон, "да восславится память о человеке справедливом, имя же
нечестивых сгниет" ^: первая вечно цветет, второе тотчас же приходит в
забвение или, разлагаясь, издает отвратительное зловоние. И поэтому в тех же
обычных выражениях и формулах речи, которые вполне правильно применяются по
отношению к умершим ("счастливой памяти", "блаженной памяти", "доброй
памяти"), мы узнаем, как мне кажется, то, что сказал Цицерон (заимствуя это
в свою очередь у Демосфена): "Добрая слава -- это единственная собственность
умерших" ^. И я не могу не отметить, что это богатство в наше время, как
правило, остается заброшенным и никем не используется.
Что же касается повествований, то здесь весьма желательно, чтобы им
было уделено гораздо больше внимания. Ведь едва ли случается какое-нибудь
более или менее значительное событие, которое бы не нашло для себя
прекрасного пера, способного заметить и описать его. А поскольку тех, кто
мог бы достойно написать адекватную историю, очень мало (это достаточно ясно
уже в силу немногочисленности даже посредственных историков), постольку,
если удастся запечатлеть отдельные события в достаточно сносных сочинениях
еще в тот самый период времени, когда они происходят, можно будет надеяться,
что появятся когда-нибудь те, кто сможет с помощью материала этих
повествований написать адекватную историю. Ведь эти повествования могли бы
послужить как бы питомником, из которого, когда это будет необходимо, можно
будет насадить огромный и великолепный сад.