2. Однословное высказывание

В предыдущем разделе я уже отмечал, что уместнее употребляп термин не однословное предложение, а однословное высказывание. Но i он оказывается недостаточно корректным. «Предложение не может су шествовать до слова, как и слово до предложения, поскольку они явл» ются коррелятивными элементами одного и того же (скорее всего, доста точно продвинутого состояния человеческого языка» [Бюлер, 70-71} Однако в связи с тем, что более удачного термина пока не существует придется и в дальнейшем использовать однословное высказывание (у многих авторов — предложение). При этом нужно лишь помнить, что ка! «слово», так и «предложение» при рассуждении о первых этапах развития языка весьма приблизительны и относительны.

«Нельзя себе представить, чтобы создание языка начиналось с обо] значения словами предметов, а затем уже происходило соединение слон В действительности речь строится не из предшествующих ей слов, а, на[ оборот, слова возникают из речи... Слово образует границу, вплоть до ко] торой язык в своем созидательном процессе действует самостоятельно.. Словом язык завершает свое созидание» [Гумбольдт, 90]. «Если мы отважимся углубиться в ранние истоки языка, то увидим, что в начале человек в глубине своей души действительно связывает с каждым произносимым звуком языка полновесный смысл, т. е. имеет в виду законченное предложение; с точки зрения своего намерения говорящий никогда не произносит отдельных слов, даже если, с нашей точки зрения его высказываний однословно» [Там же, 149].

«Когда говорится, что первое слово есть уже предложение, то под „предложением" бессознательно разумеется не то, что носит это название в формальных языках, а психологическое (не логическое) суждение при помощи слова. Такое первое слово, или, что то же, первобытное предло­жение, есть акт апперцепции, т. е. сравнения и объяснения того, что уже раз воспринято; оно связывает две мыслительные единицы: объясняемое (психологический субъект) и объясняющее (психологический предикат) и в этом смысле оно двучленно, без чего само сравнение и объяснение не­мыслимо... Первообразное словесно-одночленное предложение, иначе — первообразное слово языка... предикативно. Между тем простейшее предложение наших языков заключает уже в себе грамматическую форму; оно появляется в языке вместе с нею» [Потебня, 81-82].

«В самом начале человечество выражало свои мысли одиночными словами, которые и были первоначальной формой предложения» [Богоро-дицкийг, 203].

«Там, где имеется одно слово, образующее предложение, там, конеч­но, имеется и предикативное отношение, но нет отношения сказуемого, а предикативное отношение получает свое выражение другими средствами, прежде всего средствами фонетическими, выявляющими законченность и полноту даже одночленного высказывания» [Адмони₃, 58].

Можно было бы продолжать перечень высказываний о характере «слов-предложений» первобытного языка, но уже и из приведенных вид­но, что эти единицы ничем не отличаются от детских однословных выска­зываний. Общность между ними заключается в следующем.

1. Однословное высказывание представляет собой «полный коммуни­кативный акт», т. е. то сигнал, не просто посланный от избытка эмоций. А направленный конкретному адресату, скорее — адреса­ там, с целью предупредить их о том или ином изменении в характере ситуации.

2. Непосредственно связано с ситуацией, является ее частью, одной из ее характеристик, существенной именно для данного момента.

3. Высказывании выражается новое, то, на что необходимо как-то реагировать в данный момент. Данное — известное всем и понятное состояние ситуации — оказывается подразумеваемым и не получает внешнего выражения.

4. Высказывания предикативны: выражаемый признак (характеристика), на который необходима соответствующая реакция, относится (приписывается) к невыраженной части ситуации — «предмету речи». Од­новременно имеет место и отнесение к непосредственной действи­тельности, к данному моменту — «здесь-и-сейчас».

В данном случае корректнее говорить не о предикативном отношении, а о предикативности, формой выражения которой является соответствующая интонация завершенности, законченности. Чаще всего, как считают многие, это может быть команда (побудительная интона ция). К. Бюлер, например, подтверждает довод о побудительности однословных высказываний такой иллюстрацией.

Допустим, группа людей движется в каком-то направлении. Пока ни каких изменений не происходит или не предвидится, движение осуществляется молча. Но вдруг возникает такое положение, когда необходимо вне ста некоторое изменение, и тогда «один из партнеров отверзает уста. Ино­гда необходимо только одно слово, языковой знак вроде „направо", пря мо", „это"» [Бюлер, 43].

Целый ряд доводов в пользу того, чтобы рассматривать в качестве исходной категориальной формы наклонения, а, возможно, и всего языко­творческого процесса в целом, именно императив («палеоимператив»), приводит Г. Г. Сильницкий. Он полагает, что эта форма более всего отве­чает первоначальному назначению языка — регулировать совместную трудовую деятельность. Именно императив отличается наибольшей кон­кретностью, привязанностью к ситуации, а также аффективностью, что сближает его с древнейшими типами речи — выкриками-призывами. И по своей форме императив оказывается ближе всего к первоначальному «сло­ву-предложению», поскольку не требует употребления подлежащего. По­этому, заключает автор, «императив в большей степени, чем любое другое наклонение, может сам по себе репрезентировать целое предложение» [Сильницкий, 127]. Макс Мюллер считал, что первичные корни языка по своей семантике были предикативными (глагольными) и глагол, следова­тельно, является исходным моментом для развития всех частей речи [Шор, Чемоданов, 159].

Подобные выводы находят косвенное подтверждение в том, что пер­вые детские высказывания по своему содержанию и функции в большин­стве своем представлены командами. В отношении же ЕЯ отмечается: «Наиболее архаичный индоевропейский язык — хеттский — не имеет никаких наклонений, кроме изъявительного и повелительного. Раньше всего возникает повелительное наклонение» [Серебренников₂, 242].

Итак, начальный этап своего развития детский и «взрослый» языки проходят, в основном, одинаково, имея сходные предпосылки и сходные результаты. При этом, конечно, не следует забывать о тех различиях, кото­рые упоминались во введении. Дальнейшие пути языков в известной сте­пени расходятся. Это обусловлено тем, что характер развития ДЯ жестко и однозначно задан средой его существования — языковой средой. В рамках каждого языкового типа развитие продолжается своим специфическим путем. Что же касается ЕЯ в целом, то перед ним — полная свобода выбо­ра пути развития — нет никаких, по крайней мере языковых, факторов, ограждающих, запрещающих или, наоборот, направляющих. В связи с этим небезынтересным представляется вопрос о том, какие именно воз­можности открываются перед «юным» языком в процессе развития его синтаксической системы, формы его предложения.