Глава третья простое предложение (семантика)

Семантика ПрП как языковой единицы должна рассматриваться в рам­ках отдельного независимого предложения вне контекста и ситуации, т. е. как языковая семантика. Поскольку в состав предложения входят не просто слова, а словоформы, можно считать, что языковая семантика ПрП склады­вается из двух «слоев», двух компонентов или аспектов: семантики собст­венно слов (лексем), входящих в состав ПрП, и семантики грамматических форм этих слов (словоформ). При этом первый (семантический) и второй (структурный) планы «совершенно независимы друг от друга» [Теньер, 52].

Семантика словоформ связана с синтаксическими позициями, кото­рые слова занимают в предложении, и определяется через систему внут­ренних связей предложения; семантика лексем связывает его с миром предметов и явлений, внешних по отношению к ПрП, поэтому два компо­нента семантики ПрП можно соответственно обозначить как внутреннюю (грамматическую) и внешнюю (лексическую) семантику ПрП. Правда, оба названия в известной степени условны, как собственно и большинство грамматических терминов, потому что внутренняя семантика в целом (как компонент модели) коррелирует с внешним миром, а внешняя имеет чисто внутренний, языковой аспект, а не только внешний.

1. Внутренняя семантика предложения

Рассмотрим несколько предложений:

0) The hunter killed the lion; (2) The lion killed the hunter.

Прежде всего мы видим, что грамматический состав этих предложений Полностью совпадает: в каждом имеется по три компонента — подлежащее, Сказуемое и дополнение. Кроме того, лексемы, которые входят в состав этих предложений, одни и те же. Однако мы прекрасно понимаем, что смысл предложений прямо противоположен. Это происходит потому, что слова hunter и Поп занимают в них разные синтаксические позиции. При этом не­обходимо отметить, что речь идет не о порядке слов (не о поверхностной . Сравним, например, русские варианты этих предложений:

3. Охотник убил льва;

4. Лев убил охотника.

Как известно, в русском языке возможен и такой вариант предложения (3):

(5) Льва убил охотник.

Возможны, конечно, и такие варианты:

(6) Охотник льва убил;

7. Убил охотник льва;

8. Убил льва охотник;

9. Льва охотник убил.

Однако, исходя из целей этого раздела, они интереса не представляют. Вернемся к первым трем вариантам. Формально порядок слов пред­ложений (5) и (4) совпадает, но по содержанию предложение (5) эквива­лентно предложению (3). Дело в том, что синтаксическая позиция — это не место в линейной последовательности составляющих, а место в систе­ме связей составляющих, их взаимоотношений. Примеры из русского языка отражают это различие, поскольку в русском синтаксическая пози­ция слова (словоформы) определяется не местом его в линейной (поверх­ностной) последовательности словоформ, а его грамматической формой. Поэтому формы лев и льва, находясь на первом месте в предложениях (4) и (5), занимают в то же время разные синтаксические позиции, как и нахо­дящиеся на последних местах формы охотник и охотника.

Не только разные места в предложении, но и одно и то же место мо­жет в некоторых языках соответствовать разным синтаксическим позици­ям. Ср. пример из китайского языка:

Тамэнь маша илу «Они купили книгу» и Таймень лайла кожень «К ним пришли гости» [Солнцев, 74].

Специфика английского языка, как уже отмечалось, заключается в том, что существительные в нем не имеют падежных форм, и синтаксиче­ская позиция существительного определяется его местом по отношению к глаголу, т. е. в английском языке обнаруживается более строгое соответст­вие между линейным порядком слов (поверхностной структурой) и син­таксическими позициями (глубинной структурой), чем в русском. Англий­ский язык более «синтаксичен» по сравнению с русским.

Немецкий язык в этом отношении занимает некоторое промежуточ­ное положение: с одной стороны, в нем, как и в русском, имеются падежные формы у существительного (что дает возможность различать синтак­сические функции существительных), с другой стороны, в немецком, как И в английском, существует достаточно жесткий порядок слов. Отклонений от строгого порядка слов допускаются и в немецком, и в английском языках. В таких случаях определение синтаксической позиции слова в немец­ком языке оказывается более четким и однозначным. Правда, в английском языке различаются субъектные и объектные формы личных местоимений. В таких случаях изменение порядка слов не приводит к двусмысленности. Слова (словоформы), занимающие те или иные позиции в составе ПрП, выступают в синтаксических функциях членов предложения, которые становятся уже не просто словами, безразлично относящимися друг к другу, а частями единого органического целого: «определенная форма субъекта со­четается с предикатами определенного типа, определенная атрибутивная конструкция предполагает вполне определенное определяемое и т. п.» [Кац-нельсонг, 127]. «В той мере, в какой член предложения представляет собой выделимую часть предложения, его можно считать единицей системы пред­ложения. Система предложения состоит из ограниченного числа таких единиц — членов. Чтобы стать единицей предложения, слово должно обрести качество члена предложения. Члены предложения выступают как постоянные части предложения, заполняемые переменными — конкретными сло­вами. В этом смысле член предложения есть функционально-структурная единица, принадлежащая определенной сфере языка — синтаксису» [Солн­цев, 211]. Таким образом, понятие внутренней семантики предложения тес­но связано с понятием членов предложения. Последнее же оказывается не настолько простым, как это представляется на первый взгляд. Поэтому це­лесообразно остановиться на проблеме членов предложения.

Понятие «член предложения» многими воспринимается как слишком традиционное. На это можно возразить, что «в конечном счете наибольшую эффективность обнаруживают лингвистические системы, минималь­но оторванные от традиционных, вводящие новую терминологию лишь в случае острейшей необходимости» [Бокадорова, 9]. «Хотя ни одна синтаксическая теория не вызывала такой резкой критики, как теория членов предложения, вместе с тем ни одна система терминов в синтаксисе не проявляет такой жизненности, как то, что связано с членами предложения: без таких понятий, как подлежащее, сказуемое (предикат), обстоятельство, Дополнение, не обходится ни одно описание синтаксиса языка. Критика теории членов предложения объясняется сложностью выделения и иден­тификации этих синтаксических категорий, что в свою очередь проистека-Р из сильно развитой асимметрии в этом разделе синтаксиса. Жизненность теории членов предложения объясняется тем, что она отражает реально существующие элементы синтаксического строя, которые — в свою очередь — отображают элементы объективной действительности, воспринимает человеческим сознанием. Достоинство понятия членов предло- в том, что оно отражает взаимосвязь содержательного и формаль­но в языке» [Гакг 76]. Следует лишь уточнить, что в данной рапланом: они рассматриваются как элементы грамматической (внутренней) семантики предложения, как «единицы системы предложения».

Все сказанное можно отнести и к одному из основных противопос­тавлений в структуре предложения, а именно к противопоставлению «главные члены — второстепенные члены». В статье «К вопросу о доми­нанте предложения» А. А. Холодович отмечает: «Такая иерархизация пер­воначально была, видимо, результатом компромисса между чисто логиче­ским и чисто лингвистическим воззрением на природу предложения: предложение отображает суждение (в том виде, в каком его понимала то­гда логика), а все то, что отображает суждение, является в предложении главным; все то, что выделяется в предложении не по логическим основа­ниям, оказывается второстепенным. В этой иерархизации элементов ото­бразилось неравноправие самих наук в то время. Такое понимание иерар­хии сохраняется в традиционном языкознании и до сих пор. Следует при этом отметить, что ни в одной теоретической работе по языкознанию та­кое понимание иерархии не получило чисто лингвистической интерпрета­ции: лингвистический смысл понятий „главный" и „второстепенный" ни­когда не был раскрыт» [Холодович, 293].

Несколько иначе говорит об этом В. А. Белошапкова. «В синтаксиче­ской традиции было выработано учение о главных и второстепенных чле­нах предложения... Дифференциальным признаком, на основе которого члены предложения традиционно делятся на главные и второстепенные, является вхождение или невхождение в предикативную основу предло­жения, участие или неучастие в ее создании» [Белошапкова₅, 84]. При этом отмечается, что «деление на главные и второстепенные члены предполагает высокий уровень грамматической абстракции. Для того чтобы выделить главные члены так, как это делает синтаксическая традиция, нужно от­влечься от многих конкретных языковых фактов. Во-первых, необходимо отвлечься от коммуникативной устроенности предложения, связанной с речевой ситуацией... Во-вторых, необходимо отвлечься от всех фактов, свя­занных с семантическим устройством предложения» [Там же, 85]. «Далее, традиционное деление членов предложения на главные и второстепенные отвлекалось... от того, что с точки зрения семантической устроенности некоторые второстепенные члены так же необходимы, как и главные» [Там же, 85]. Не следует забывать, что в традиционной грамматике предло­жение рассматривалось и как единица языка, и как единица речи.