1. Однословное высказывание

Как уже отмечалось, однословное высказывание — это первая форма высказывания в ДЯ, которая сохраняется и в языковой практик^ взрослого. На этом этапе вряд ли имеет смысл говорить о какой-либа грамматической (формальной) структуре. Однако следует отметить, чтя развитие языка идет особым путем, и своеобразие этого пути заключает­ся в том, что раз сложившиеся образования («структуры», «конструк­ции») прочно закрепляются в памяти индивида и в ходе дальнейшего развития — при появлении новых, более сложных структур — вовсе не вытесняются из употребления, а продолжают существовать и функцио­нировать наряду с ними.

Понятие однословного высказывания и понятие модели вряд ли ока­жутся совместимыми, поскольку последнее предполагает наличие некото­рой синтаксической конструкции. Я думаю, что для подобных случаев вполне уместным будет термин образец: «Высказывание всякий раз созда­ется заново, но, с другой стороны, в нем проявляется тенденция к стерео­типности — использованию сходных форм в сходных ситуациях (так воз­никают клише, речевые формулы и т. п.)» [Гак, 59-60]. С полным правом это можно отнести и к однословным высказываниям. В качестве образцов однословных высказываний в современном языке могут выступать пред­ставители практически всех частей речи в самых разнообразных формах: Тишина. Весна. Чаю! Народу! Молчать! Тихо. Быстрее и т. п. (Подробнее об этом — во второй части работы.)

Возвращаясь к традиционным наименованиям однословного выска­зывания — однословное предложение или слово-предложение, следует отметить ряд специфических черт этой единицы, связанных с этими традиционными наименованиями. «Однословное предложение есть в одно и то же время и слово и предложение подобно тому, как одноком­натный домик, с одной точки зрения будет комнатой, а с другой — домом, а не чем-то промежуточным между комнатой и домом» [Есперсен, 356]. Для своего этапа развития однословное высказывание — это, во-первых, типовая грамматическая форма («протоформа»), единственная «конструкция», образец, основная языковая единица. Во-вторых, по форме это не предложение, а скорее слово. И в-третьих, это реальное высказывание, однозначно соотнесенное с языковым образцом («мо­делью»). Иными словами, на этом этапе развития языка имеет место формальное совпадение слова, предложения и высказывания, между ними существует одно-однозначное соответствие. В связи с изложен­ным, название слово-предложение отражает формально-грамматичес­кую сторону рассматриваемой единицы, а однословное высказывание — Функциональную.

Как уже неоднократно отмечалось, в функционально-семантическом аспекте «слово-предложение» непосредственно связано с ситуацией, вне которой оно не имеет никакого, по крайней мере — коммуникативного, смысла. В нем совмещаются акт референции и акт предикации.

В условиях неполной инкорпорации используются уже расчлененные образования, напоминающие по характеру двусловные высказывания в ДЯ. Здесь можно говорить уже о наличии определенной грамматическо! структуры.

2. Коммуникативная структура

Формально конструкции этого типа двукомпонентны. Семантически два компонента, как и в ДЯ, представляют собой элементы коммуникатив­ной структуры — данное и новое, тему и рему, область референции и пре­дикативный компонент. В аспекте формальном мы имеем дело с простей­шей элементарной грамматикой — грамматикой НС. Как известно, в соот­ветствии с этой грамматикой любая сложная (составная) единица может быть представлена в виде сочетания (соединения) и противопоставленш двух компонентов, двух НС.

Простота и элементарность грамматики НС обусловлены тем, что е ней вовсе не требуется какой бы то ни было морфологизации компонентов конструкции — порядок этих компонентов вполне однозначно характери­зует их семантику и функции. В соответствии с так называемым объек­тивным (по Матезиусу) порядком компонентов первый из них должей быть тематическим, предметным, референтным, а второй — рематиче­ским, признаковым, предикативным. «Порядок слов является, вероятно] одним из самых основных синтаксических показателей в любом языке, а также одним из наиболее сложных. Другие способы... будут так или иначе связаны с порядком слов» [Глисон, 194]. «Момент соположения в опреден ленном порядке является первичным средством соединения в языкахх) [Бюлер, 305].

Вторым элементарным средством различения и расчленения на HCJ служит интонация — обязательный компонент любого устного высказывав ния, а, как известно, язык человека возник и развивался прежде всего в yew ной форме. «Интонация проявляется почти исключительно на синтаксическом уровне и характеризует обычно относительно крупные конструкции] В разговорном английском языке ударение и интонационно-мелодический рисунок являются дополнительными НС тех конструкций, в которых они встречаются» [Глисон, 198]. Именно благодаря детальному изучению интонации шагнули далеко вперед исследования в области синтаксиса [Там же, 199U Двусмысленные интерпретации письменных высказываний немедленна разрешаются при устном их воспроизведении [Там же, 197].

Итак, коммуникативная структура двусловных высказываний соответствует нормам грамматики НС, где главную роль играет порядок ком­понентов и интонация. Наиболее важной в конструкции оказывается первая позиция — за счет нее осуществляется «привязка» высказывания к ситуации (и контексту).

В этом плане не вполне корректным представляется утверждение Д. Слобина о том, что конструкция «подлежащее — сказуемое» является универсальной для всех языков и отмечается в речи с самого начала [Сло-бин_ь 93]. Подлежащее и сказуемое — это члены предложения, которое еще не сложилось в «самом начале» ДР, так и в языках, еще не достигших соот­ветствующего уровня синтаксического развития. Совсем другое дело — элементарная НС-конструкция. Говоря о грамматике НС, отмечают, что, хотя конструкция «подлежащее — сказуемое» и является наиболее типич­ной и распространенной, она — далеко не единственная. Другие типы вы­сказываний, например The more the merrier «Больше — веселее», можно проанализировать точно таким же образом, т. е. «исходя из его НС и суще­ствующих между ними формальных различий» [Глисон, 197]. Аналогичные конструкции есть и в других языках.

Одним из первых, ранних типов предложения, еще, вероятно, очень тесно связанным с коммуникативной структурой, является так называе­мое именное предложение, наличие которого засвидетельствовано во многих языках различных структур [Вандриес, 121; Бенвенист, 167]. Очевидно, это продукт той эпохи в развитии структуры предложения, когда еще не существовало достаточно четкого различия, противопостав­ления имени и глагола, а если и было некоторое формальное различие, то оно не предполагало какой-либо семантической разницы. Так, в санскри­те «любые два слова, будь то имя или заменяющие его слова, поставлен­ные рядом, мыслятся как субъект и предикат: Индра царь, Она Дамаян-ти» [Юдакин, 23], т. е. Индра цари и Индра царствует имели одно и то же значение. Надо полагать, что второй вариант — глагольный — появля­ется позднее, когда уже начинают складываться разные способы оформ­ления имени и глагола. «Морфологическое различие между глаголом и именем является вторичным по отношению к различию синтаксическо­му» [Бенвенист, 171].

Возвращаясь к вопросу о том, следует ли считать рассмотренные конструкции предложениями или же сохранить за ними название выска­зываний, нужно учесть два момента. Во-первых, как уже отмечалось, предложение — категория историческая. Характер и формальные при­знаки предложения с развитием языка могут изменяться. Во-вторых, по­стоянное употребление подобных высказываний в речи неизбежно при­водит к тому, что в языковой системе говорящего закрепляются опреде­ленные образцы или модели этих высказываний, некие обобщенные аб­страктные формы, которые можно назвать предложениями. Тогда вполне естественно компоненты этих предложений назвать членами предложе­ния. Чтобы сохранить преемственность, можно обозначить их как под­лежащее и сказуемое. Но при этом, конечно, нужно помнить, что это «не совсем такие» предложения, с которыми мы имеем дело в современных индоевропейских языках, и «не совсем такие» подлежащее и сказуемое: они не образуют координативной связи, формы грамматической преди­кативности [Левицкий₁₆]. Предикативность выражается в них порядком слов и интонацией, когда соответствующее предложение употребляется в качестве высказывания. Таким образом, нужно иметь в виду, что это совершенно другая грамматика, о которой слишком «умудренные» и «испорченные» грамматическими познаниями взрослые давно забыли, но которой свободно владеют дети и наивные носители языка, не осо­бенно задумывающиеся над выбором «правильных» с точки зрения нор­мативной грамматики форм. Собственно говоря, и «испорченные» инди­виды в своей обычной разговорной речи часто отступают от строгих грамматических норм.

Конечно, с позиции современной грамматики номинативного строя можно попытаться выявить статус подобных конструкций путем сопос­тавления со сходными конструкциями, выявляя их парадигмы, как это сделано, например в работе [Степанов,,], где образования типа Земля па­хать рассматриваются как сочетания номинатива с инфинитивом. А мо­жет быть естественнее предположить, что никакой парадигмы здесь еще и быть не могло в связи с полным отсутствием развитого формального син­таксиса? А предполагаемый номинатив — это вовсе не номинатив, а един­ственная форма существительного (вроде так называемого общего паде­жа в современном английском языке), а инфинитив — точно так же един­ственная пока форма глагола? Тогда окажется, что все высказывания пра­вильны и построены в соответствии с достаточно строгими правилами, но не правилами номинативных морфологии и синтаксиса, а правилами нор­мальной естественной коммуникации. Важно только помнить, что понятия подлежащего и сказуемого имеют в ней не тот смысл, что в развитом син­таксическом строе. Чтобы эксплицировать эти различия, предлагаются наименования темема и предикатема [Головнин, 66-68], однако, на мой взгляд, вполне уместными окажутся широко известные термины топик и комментарий: «Факты, собранные в ряде язьпсов, позволяют предполагать, что в базисных конструкциях этих язьпсов представлено не столько отно­шение „подлежащее — сказуемое", сколько отношение „топик — коммен­тарий"» [Ли, Томпсон, 193]. «Во всех естественных языках обнаруживает­ся структура „топик — комментарий", различаясь лишь средствами их реализации» [Брунер, 25].

1. В настоящее время существуют такие языки, в которых предложе­ния коммуникативной структуры оказываются основными и единствен­ными конструкциями — ни агенс, ни тем более подлежащее никак не маркируются. Маркировку получает только топик. Так, в языке лису! примерами простых повествовательных предложений служат следующие [Ли, Томпсон, 212-213]: Lathyu (1) пуа (2) ana (3) khu (4) а (5).

2. Ana n lathyu khu a.

Значения компонентов: (1) «люди», (2) показатель топика, (3) «соба­ка», (4) «кусать», (5) показатель повествовательное™. Предложения име­ют смыслы:

1. Люди (топик), они кусают собак/собаки кусают их.

2. Собаки (топик), они кусают людей/люди кусают их.

Оба предложения одинаково неоднозначны с точки зрения того, что в них является агенсом. Различие заключается только в топике. Правда, это не препятствует правильному пониманию — этому способствует контекст (лингвистический или, скорее, экстралингвистический): почему-то приня­то считать, что собаки кусают людей значительно чаще, чем люди собак.

На данном этапе развития предложения впервые происходит «раз­деление обязанностей» между его компонентами: первый предназначен для осуществления референции, второй — предикации. Двукомпонент-ная структура предложения оказывается хорошо приспособленной для формального выражения механизма предикации: «Языковая структура „топик — комментарий" обеспечивает легкий переход от признака к контексту его появления и опять к признаку, при этом топикализация предоставляет готовое средство перегруппировки новых наборов при­знаков и образования гипотетически постулированных целостностей, причем последние используются в качестве топиков, относительно кото­рых будут сделаны комментарии» [Брунер, 26].

Что касается вопроса о моделях коммуникативных предложений, то поскольку в них мы имеем уже элементарное сочетание слов («слово­форм»), то в какой-то степени можно говорить о моделях их соединения, сочетания. С другой стороны, эти сочетания — не синтаксические в том смысле, что в них нет какого-либо специального оформления составляю­щих. Кроме того, в зависимости от коммуникативного задания компонен­ты такого «предложения» могут меняться местами, а следовательно, и функциями: топик может стать комментарием и наоборот:

Гости — на дворе, На дворе — гости.

Тем не менее, вероятно, можно выделить некоторые наиболее часто встречающиеся образцы.

Сопоставление однословных и двусловных высказываний позволяет вьявить черты их сходства и различия. Сходство заключается в том, что в обоих случаях высказывания соответствуют предложениям по форме и семантике. Различие же состоит в том, что в двусловных конструкциях слово и предложение формально уже не совпадают — слово выделяется как более или менее самостоятельная единица. Слово «вырастает из пред­ложения. Два объединившихся друг с другом предложения стали словами одного и того же предложения» [Шухардт, 80-81]. Происходит первичное разделение слов на классы — сначала функциональное, а затем и фор­мальное. Двусловные конструкции допускают обратимость компонентов, что приводит уже к вариативности реализации моделей.