Образ Неба и концепция Поднебесной Империи

Вначале роль высшего божества в китайской идеологии играл Великий бог Шанди — прародитель, заботящийся о благосостоянии своего народа. В нем этнос находил оправдание своего предназначения выстоять в борьбе с враждебными племенами варваров. Такая специфика верховного культа привела к ослаблению религиозного начала в ханьской цивилизации и усилению ее прагматики, проявившейся в абсолютизации почитания предков.

В эпоху династии Чжоу (XI в. до н.э.) функции Шанди перешли к поклонению Небу и гению правящего дома. Первое в его основной функции верховного контролирующего и регулирующего начала стало главным всекитайским божеством. Морально-этический аспект этих представлений нашел свое воплощение в убеждении, что Небо карает недостойных и вознаграждает добродетельных.

На него же перешло представление о прямой генетической связи божественных сил с ваном (верховным правителем), он стал считаться сыном Неба. Соответственно и страна получила в официальном обиходе статус Поднебесной. Со временем он вылился в сохраняющийся с некоторыми модификациями и поныне подлинный культ Вечной Срединной Империи, почитаю-

247

щейся центром Вселенной, средоточием мудрости, знания и искусства, инкарнацией священной воли Неба.

Закреплению в ханьцах сознания превосходства их культуры немало способствовало то обстоятельство, что многочисленным завоевателям их родины приходилось заимствовать (в частности, ради удобства управления) конфуцианскую административную систему. Таким образом, династии хунну, монголов, маньчжуров уже в следующем, самое позднее, поколении становились чисто китайскими.

Этика служения и иерархия социальных связей

Благодаря тому, что конфуцианство стало официальной идеологией династии Хань, чиновники которой подбирались в соответствии с принципом владения учением, образ благородного мужа стал обязательным эталоном для подражания. Тогда же был составлен свод предписаний, сохранивший свою обязательность на протяжении двух с лишним тысяч лет. Фиксированные на любой случай и обязательные для всех правила поведения следовало знать и применять на практике с тем большей тщательностью, чем более высокое общественное положение занимал тот или иной человек.

Поскольку считается, что все в мире подчиняется равновесному сочетанию женского и мужского начал — инь и ян (блестящий пример сохранения древнего знания, о котором мы писали в главе 1; не потому ли эволюции Китая присуща такая стабильная, без длительных крайностей, поступательность?), постольку общество тоже следует этому закону. А значит, оно имеет аналогичную дуальную структуру, включающую тех, кто думает и управляет, и тех, кто трудится и повинуется.

Критерием отнесения к той или иной из названных макросоциальных категорий служит не происхождение, но знания и добродетель, что открывают путь наверх любому, кто преодолеет преграду грамотности. Только они определяют общественное

248

положение и имущественный ценз человека на протяжении всей истории страны.

Так как конечной целью управления Конфуций, как мы видели, провозгласил выгоды нации, то среди трех важнейших элементов государства на первой позиции стоит народ, на второй — божества и лишь на третьей — государь. Однако самим его подданным их собственные интересы непонятны и недоступны, и без постоянной заботы образованных правителей они обойтись никак не могут.

Ясно, что подготовке управленцев и «менеджеров» в такой системе уделялось и уделяется особое внимание. Ей перманентно способствуют централизация государственной власти и пиетет к однажды выведенным канонам. Она предполагает, что для продвижения по службе надо, во-первых, заслужить репутацию мудрого и справедливого чиновника и, во-вторых, выдержать конкурсный экзамен.

Для успеха на экзамене следовало проявить хорошие знания классических канонов, творчески интерпретировать исторические сюжеты, вести философский диспут на темы из трактатов, обладать литературным, музыкальным и художественным вкусом, быть каллиграфом, уметь рисовать, сочинять стихи и петь. Трижды сдавшие экзамен получали, без особого внимания к их родовитости, высшую ученую степень и право замещать наиболее престижные должности, вплоть до управления делами страны в соответствии с ее традициями. Именно поэтому образование, будучи гигантским стимулом самореализации китайца, и до сих пор является, с одной стороны (несмотря на свою платность) главным приоритетом даже в беднейших слоях населения, а с другой — предметом постоянной маркированной заботы администрации.