Системность культуры; система понятий (модель) культуры

Многие «культурологи» отказывают культуре в системности, расширяя применяемое к ней понятие континуума от непрерывности до размытости. Их пессимизм полностью не оправдан, хотя можно понять источник его происхождения.

Как мы выяснили, культура представляет собой чрезвычайно сложный и многообразный феномен. Она имеет дело с человеком и обществом. Оба они, каждый в своем жанре, бесконечны как объекты познания. Недаром уже древние придумали называть личность микрокосмом по аналогии с макрокосмом, Вселенной. Следовательно, культура так же как человек и общество есть своего рода космос.

Данное понятие, кстати, применительно к нашему сюжету глубоко символично. Κόσμος в представлении греков не просто необъятность, а прекрасно устроенное множество (сравним глагол Κοσμέω — «украшать, приводить в порядок, обустраивать», ибо красота в их понимании была неразрывно связана с правильной организованностью, расположенностью всего на своих местах: «красота истинна, истина красива», заявляли они). Космос противостоит хаосу как беспорядочной множественности. Таким образом, культура уж никак не континуум, если его понимают как простой набор признаков, синоним хаоса.

Проблема постижения культуры в том, что если она безгранична, то возможности ее исследователя как раз вполне конечны, что накладывает на его методы неизбежные ограничения. Он вынужден искусственно вычленять из нее наиболее интересующие его элементы, что создает у некоторых иллюзию произвольного упорядочения безбрежного разнообразия. Так совершает-

86

ся логическая ошибка: ограниченность субъективного познания переносится на культуру как его объект.

Аберрация (ошибка) тем более понятная, что сложность культуры предопределяет множество аспектов ее изучения, отчего специфика последнего диктует применение в нем технологии разбиения ее на части. Отсюда вырастает огромное, продуцируемое узконаправленным интересом их создателей, число направлений исследования и концепций. Они, в свою очередь, порождают основания для выделения большого количества школ и направлений, включая классификации и типологии. Созданные же их авторами системы описаний отражают только отдельные срезы культуры.

Между тем она системна уже потому, что процессы, первоначально зародившиеся в каком-то одном ее сегменте, в скором времени начинают обнаруживать свое нелинейное воздействие на остальные части целого. Ведь система есть взаимосвязь отношений, в то время как структура — способ их организации.

Указанный эффект вызывает, например, воздействие на все бытие современного русского (мы договорились употреблять это определение в политическом смысле, ибо прилагательное «российский» есть украинизм) общества криминальной суб(контр)-культуры. Экспансия так называемого русского шансона в самые разные слои нашего социума сама по себе достаточно показательна. Однако началось это далеко не вчера.

Блатная «романтика» распространилась из-за того, что во времена тоталитаризма в местах заключения более или менее длительное время провела примерно треть населения СССР. Ею упивалось студенчество уже с 1950-х гг. Свою лепту внесли и возвращавшиеся из лагерей бывшие политзаключенные. Благодаря им такие элементы уголовного лексикона, как «доходяга» (больной или истощенный в последней стадии), «пайка» (паек, порция) и т.д., стали чуть ли не литературной нормой.

Они же принесли с собой элементы старого жаргона, так называемой фени. Конечно, он имеет такие выгодные качества, как экспрессивность, эмоциональная насыщенность, краткость, на-

87

конец, заимствование наиболее подходящих лексем из самых разных лингвистических источников, что всегда повышает точность любого языка. «Фарт» (через французский) происходит от латинского «фортуна», «маза» — от древнееврейского «мазал» , «хаза» — от английского «хаус», и т.д.

Затем, уже в последнее десятилетие, пришла очередь оборотов «тусоваться», «кидать», «катать» и т.п. того же происхождения. Все эти многоярусные наслоения речевой уголовщины проецируют имманентный ей негатив в общественное бытие. А как же иначе? Ведь слово есть символ. Всегда. А значит, оно обладает способностью творить новую действительность. Преступное уродует прежде всего психологию. Та же, в свою очередь, калечит окружающие нас социальные реалии.

Поэтому наблюдаемый нами всплеск криминала, известная нечувствительность к нему общества и, как следствие, его распространенность в нашей жизни суть результат не одной только печальной советской истории, но и засоренности современных русского языка и речи, и вызванного ею искривления психики наших соотечественников. То же самое надо сказать и о сугубой пагубности женского (в силу изложенного выше о роли «слабого пола» ) и детского мата, который теперь чувствует себя, как никогда ранее, привольно и неотвратимо приводит к грубости, необязательности, топорности и безобразию во всем.

Хотя в силу своей необъятности культура часто воспринимается как некая абстракция, она далеко не случайная совокупность определенных признаков. Одна культура от другой отличается именно системой принятых в ней понятий. Пожалуй, главным доказательством системных свойств компонентов культуры служит как раз их относительно легкая доступность для разных подходов к их классификации, неверно трактуемая сторонниками «континуума». Еще один аргумент против них предоставляет систематизируемость проявлений культуры уже в повседневной деятельности ее творца и носителя — человека.

Здесь надо также настойчиво указать на условность деления иультуры на материальную и духовную. Различные сочета-

88

ния обоих компонентов представлены в любом ее объекте. Такой элемент, как дизайн, присутствующий во всякой вещи, вплоть до страшных орудий самоуничтожения, вроде ядерной ракеты, — наилучшее тому подтверждение. Правильнее тут было бы говорить о том, что деятельность человека распадается на виды, не требующие особой специальной подготовки и строго профессионализированные.

Все виды культуры — обыденная, физическая, хозяйственная, политическая, правовая, философская, религиозная, научная, художественная и пр. — благодаря посредничающей между ними трансляционной сфере находятся в состоянии постоянного взаимовлияния и взаимопроникновения. Например, философско-правовая концепция Гегеля о государстве как совокупности ответственных граждан лежит в основе не только теории гражданского общества, но и доктрины современной демократии. Экспериментальная наука, религия и философия постоянно черпают друг у друга аргументацию. Пропаганда здорового образа жизни и личная спортивность стали важнейшими факторами политической жизни. Наконец, фантастическая литература с самого момента своего зарождения постоянно идет на шаг впереди позитивной науки, в то же время заимствуя из ее же достижений сюжеты для своего нового цикла.