Теория «локальных цивилизаций» и их столкновения: от н. Данилевского до а. Тойнби и э. Хантингтона

Идеи Данилевского и Шпенглера развивал Арнольд Тойнби (1889—1975) с его теорией «локальных цивилизаций», лежащей в основе новомодных воззрений Э. Хантингтона о «конфликте культур». Как и те, он полагал, что всякий культурный тип представляет собой совершенно автономный, т.е. независимый от других и замкнутый сам на себя, внутренний мир. Для погружения созданной им конструкции в диахронную среду он ввел понятие «вех временя», каждая из которых отмечает звездный час одного такого комплекса.

Здесь уместно затронуть некоторую филиацию данных представлений с концепцией «осевого времени» Карла Ясперса как фиксированного смысла, пронизывающего и организующего определенный хронологический отрезок, и ее приложением Львом Гумилевым к эпохе, в которую концентрируются прорывные для хода истории сдвиги, возникающие в течение ее одновременно и без легко диагностируемой взаимной обусловленности в разных регионах планеты. Просто потому, что миг их настал, да и они сами и сопутствующие им условия достаточно для того вызрели.

Представление о единстве цивилизации Тойнби считал ложным тезисом и приписывал его появление воздействию на умы христианской доктрины. Здесь, с одной стороны, он допустил серьезную ошибку, поскольку не уделил достаточного внимания влиянию мощного семитского пласта на предков современной Европы, населявших древнее Средиземноморье. Даже прикоснувшись к его позднейшему слою, он фатально недооценил кардинальный эффект, произведенный арабской традицией на романо-германское и византийское Средневековье. С другой стороны, отсюда уже недалеко до мысли Хантингтона о том, что, если культуры никак не связаны между собой и, более того,

122

разделены непроницаемой завесой неповторимой и никому не понятной за их пределами специфики, то при любой их попытке вступить друг с другом в контакт, а тем более во взаимодействие, конфликт меж ними неизбежен.

Фундаментом культуры Тойнби, вслед за Шпенглером и Бердяевым, видел религию. Подлинная социальная история заключается для него в постижении воли Божией, а степень духовного совершенства общества определяется развитием его религиозного сознания. Пристальное внимание к исходному значению слова religio («связь», от лат. глагола re-ligo — «связывать») натолкнуло его на создание своей знаменитой теории «вызова-и-ответа» как всеобщей парадигмы развития сообщества людей.

Он специально акцентирует базовый характер духовной составляющей прогресса, ибо вызов адресуется человечеству, призванному дать на него ответ, Богом как универсальным Мировым Законом. Господь всегда оставляет за поднимающим перчатку свободу выбора тем своей окончательной реакции, а следовательно, возможность разных вариантов развертывания событий на любом этапе в отдельности и в эволюции в целом.

Первый подобный акт (см. сказанное выше по поводу притчи о Грехопадении) заканчивается для человека утратой его единства с Богом, что имеет в том числе и позитивные последствия, поскольку инициирует полноценный диалог между ними. Полученный обратный сигнал провоцирует новый вызов со стороны Всевышнего, и т.д. Последующая картина жизни разворачивается целиком в режиме «вызов-ответ-вызов» с регулярной, вплоть до ежемоментности, итерацией всего цикла.

За подтверждением справедливости такого видения далеко ходить не надо. Ранее мы уже упоминали о значении постоянной смены дифференциации интеграцией, и наоборот, в движении культурных объектов, в частности, языков и изобразительного искусства. Надо также сослаться на то, что современная физика считает единственным (из известных нам пока) всеобщим законом, пронизывающим все мироздание пропорционально расположенным в нем предметам, — пульсацию (или вибра-

123

цию). Даже ритм колебания галактик, как выясняется, находится в кратном соотношении с ударами нашего сердца.

Вопреки Шпенглеру, Тойнби замещает отрицательное отношение к цивилизации, ключевые компоненты которой им усматриваются в детально институциализированных политике, культуре и экономике, наоборот, ее восхвалением как высшей стадии развития. Поскольку, аргументирует он, цивилизации динамичны, а примитивные общества, под знаком которых прошла большая часть всемирной истории, статичны. Границу между этими двумя состояниями он проводит по уровню развитости социального подражания. С последним соображением можно согласиться. Однако у всякой стадии, пройденной человечеством, была своя энергичная внутренняя моторика. Иначе мы бы просто не дожили до сего дня. Да и многие политические и культурные институты прошлого были, с чем не может спорить и критикуемый автор, отнюдь не менее тщательно и глубоко проработаны, чем теперь.

Тойнби разделял убеждение, что цивилизованное общество самоопределяется через составляющих его индивидов, которые, в свою очередь, делятся на творческое меньшинство, отвечающее за поддержание и преумножение потенциала и бесперебойную реализацию прорыва в будущее, и инертное большинство потребителей достижений первого. Поэтому на ступени цивилизации особую роль играет образование (или, по-гречески, παιδεία), ибо ему надлежит формировать творческие личности, критическая масса которых необходима для поддержания социума в состоянии, обеспечивающем его позитивную динамику.

Сам ученый, конечно, относит себя к первой категории. Здесь нельзя не указать на важность наличия у него самоиронии и плачевность ее отсутствия, ибо, за исключением постулата «вызо-ва-и-ответа», он не сильно продвинул нас вперед. К тому же, как мы уже знаем, креативность присутствует в любой тщательно выполненной работе. И никому не гарантировано постоянное нахождение среди лидеров: между слоями ведущих и ведомых перманентно происходят вертикальные перемещения отдельных их представителей.

124