Секс как цель?

Материальное благосостояние не является обязательным ус­ловием самореализации, но истинные, наполненные жизнью отношения между людьми – являются. В нашей культуре секс – это еще одна физиологическая потребность, которая стано­вится препятствием на пути к самореализации вместо того, что­бы быть ее краеугольным камнем. Поскольку секс основывается на непреодолимых инстинктах, он стал одним из самых опасных переносчиков синдрома потребительства. Секс продается. Но, как и еда, он является фундаментом отношений между людьми. Эрих Фромм пишет: «Когда люди занимаются чем-то вдвоем, это под­держивает живые отношения между ними... А половой акт – прообразом которого является разделенная радость – зачастую оказывается настолько эгоистичным, самовлюбленным и соб­ственническим, что можно говорить только об одновременном, но не разделенном наслаждении».

Какой секс может быть более самовлюбленным, чем «вирту­альный секс», этот вызывающий опасения символ изоляции и отрыва от реальности? Доступность и анонимность интернета породила новый вид психологического расстройства среди муж­чин и женщин, стремящихся добиться сексуального возбужде­ния с помощью компьютера. Некоторые из таких людей ежед­невно проводят часы, мастурбируя на порнографические картинки в Сети или занимаясь по интернету виртуальным сек­сом с кем-нибудь, кого они никогда не видели, не слышали, до кого не дотрагивались, чьих прикосновений не ощущали и чьего запаха никогда не чувствовали». Можно считать виртуальный секс удовольствием, но здесь и речи не может идти об удовлетворении. Это удовольствие без последствий. Подумайте об этих мужчинах и женщинах как о мальчике из шутки Вуди Аллена, где мама застает сына, когда тот воображает, что занимается сек­сом. «Не делай этого, а то ослепнешь!» – кричит она. И, выра­жая самую суть нашей одержимой потребительской культуры, он умоляет: «Можно я поделаю это, пока мне не понадобятся очки?»

Культурный перелом

Старая история о коренном жителе одного из тихоокеанских островов звучит правдоподобно в наш век синдрома потребительства. Здоровый, уверенный в себе абориген спокойно лежит в гамаке, который мягко покачивается перед входом в его хижи­ну, стоящую у моря. Абориген играет на флейте для себя и своей семьи. На ужин он собирает экзотические фрукты и ловит све­жую рыбу. Он радуется тому, что живет, и он счастлив. (Поду­майте только – он «в отпуске» большую часть своего времени!) Вдруг, нежданно-негаданно, синдром потребительства поражает остров. Джерри Мандер пишет: «Приезжает какой-нибудь биз­несмен, скупает всю землю, вырубает все деревья и строит фаб­рику. Он нанимает аборигенов работать там за деньги, чтобы однажды аборигены смогли позволить себе иметь консервиро­ванные фрукты и рыбу с материка, чудесный дом из шлакобе­тонных блоков неподалеку от берега и с видом на воду, а также выходные дни, чтобы наслаждаться всем этим».

Подобно тому, как это случилось с аборигенами тихоокеанс­кого острова, мы были вынуждены удовлетворять большую часть своих нужд с помощью продуктов, любезно поставляемых нам международными корпорациями – это можно назвать «выдава­емым удовлетворением». «Почти все стороны американской жизни охвачены теперь франчайзинговыми фирмами, – отме­чает писатель Эрик Шлоссер, – от родильного дома в Колумбии/ больницы НСА до лаборатории Для бальзамирования, которая принадлежит базирующейся в Хьюстоне Service Corporation International – которая на сегодняшний день распоряжается ос­танками одного из каждых девяти американцев».

Что хорошо для Америки, то хорошо для всего мира – вот что скажет вам любой управляющий любой компании. Одно из семи современных чудес света, Золотые арки «Макдоналдса» теперь насчитывают 25000 ресторанов в 114 странах – целая империя, над которой никогда не заходит солнце. Недавно один из друзей Дэйва вернулся из Китая, где он наблюдал столкновение двух культур под сводами Золотых Арок. «Миссионеры "Макдоналд­са" проповедуют благую весть об очень питательной, но недоро­гой пище быстрого приготовления, – говорит он, – но созда­ется впечатление, что китайцам не нужна пища быстрого приготовления, хотя они и заинтригованы американскими гам­бургерами. Они хотят сидеть и спокойно пить чай. Они не пони­мают, что предполагается, что им должно быть некогда. Кроме того, они не могут выйти на улицу и есть в автомобилях, потому что они приехали на велосипедах».

Теперь, когда Великая стена дала трещину, устоит ли Тадж-Махал? Превратится ли индийская священная корова в священ­ный гамбургер? Культурный перелом в большой степени достиг успеха в Испании, где хирургическим способом была удалена сиеста. В своей восхитительной книге под названием «Скачок» Терри Темпест Уильяме описывает разговор, который состоялся у нее в самолете с представителем компании «Проктор & Гембл», хваставшимся перед ней тем вкладом, что он внес в ликвидацию испанской сиесты. Тысячу лет или больше испанцы повышали качество своей жизни с помощью такой роскоши, как перерыв в середине дня, который не стоит ни одной песеты. Но с коммер­ческой точки зрения сиеста – просто-напросто потеря време­ни. Миру нужно больше производить, больше потреблять, мень­ше расслабляться и зарабатывать побольше денег. Проснись и вперед к обогащению! Один друг из Англии сообщил нам, что английское чаепитие и традиционный семейный ужин тоже ис­чезают.

Как бы то ни было, наибольших успехов в области культуры коммерция достигла на когда-то плодородной почве американс­ких умов. Дошедшие до нас сведения о Северной Америке XVII века сообщают нам, что там росли настолько обширные леса, что белка могла добраться от Вирджинии до Иллинойса, «ни разу не прикоснувшись к земле». Теперь, благодаря свободному рынку, поддерживаемому средствами массовой информации, человек может ехать по стране не одну неделю, не имея в голове ни од­ной мысли, свободной от влияния направляющих его ум сооб­щений! Большая часть пространства между нашими ушами «колонизирована» рекламой. Вопрос вот в чем: если мы изгнаны даже из собственного ума, то кто мы?

ХОТЕТЬ ТО, ЧТО ИМЕЕМ

Давайте представим, что вы каким-то образом удовлетворили физиологические потребности, потребности в безопасности, и даже «высшие» (по Маслоу) потребности, заключающиеся в том, чтобы давать и получать любовь. Вам удалось избежать вы­сококалорийной пищи, безалаберности индустрии здравоохра­нения и полей битвы, где калечатся человеческие взаимоотно­шения и подавляется потребность в любви и преданности. Будьте внимательны, потому что следующая ступенька, «оценочная», кишит вирусами. Вам лучше надеть перчатки, поднимаясь на эту ступень. Какая доля нашего поведения как потребителей продик­тована самолюбием и желанием получить одобрение от окружа­ющих? В погоне за удовлетворением этих нужд мы зачастую пре­вращаемся в деятелей вместо того, чтобы быть людьми.

Мы оглядываемся вокруг себя, ища одобрения и громко рас­суждая о том, что мы имеем, а не о том, что мы знаем или во что верим. Иметь то, что мы хотим, становится более важным, чем хотеть то, что имеем. Когда мы идентифицируем себя с соци­альным типом «потребителя», ощущение уверенности в себе на­чинает у нас зависеть от вещей, нам неподконтрольных. Наше настроение начинает колебаться в соответствии с экономичес­кими приливами и отливами.

Что касается сегодняшнего дня, наша «потребительская са­моуверенность» находится на рекордном уровне. («Мы при день­гах! ») Но настоящий ли это взлет или он сознательно стимулиру­ется? В том же газетном выпуске, где сообщалось о самом высоком за все времена уровне потребительской самоуверенно­сти, была опубликована статья, объясняющая, «Почему невеже­ственные люди счастливы». Дэвид Даннинг, профессор психо­логии в Корнелльском университете, показал, что люди, которые делают свое дело плохо, как правило, выглядят более самонаде­янными, чем люди, делающие свое дело хорошо. «Они не только делают неверные выводы и совершают неудачный выбор, – пи­сал Даннинг, – но их некомпетентность лишает их способности осознать это». Исследование показало, что люди, у которых были самые низкие результаты по логике, английской грамматике и в тестах на чувство юмора, чаще всего переоценивали качество проделанной ими работы.

Не являемся ли мы все, как культура в целом, счастливыми невеждами? Не пребываем ли мы в ошибочной уверенности от­носительно того, что найдем одобрение окружающих, чувство Собственного достоинства и смысл жизни в материальных вещах, если будем продолжать искать их там?