После синдрома потребительства

Наша технологически продвинутая культура предоставляет возможности для гораздо более осмысленной и творческой жиз­ни, чем та, которую ведет большинство. Наши поразительно про­дуктивные технологии могли бы позволить всем нам проводить меньше времени за повторяющейся, стандартизованной работой или за работой, результатами которой нельзя по-настоящему гор­диться, иметь более высокую зарплату и при этом проводить меньше времени на работе.

Такие возможности дали бы нам больше времени на выбран­ную нами самими, добровольную, зачастую неоплачиваемую работу, которая укрепляла бы наши взаимоотношения и среду, в которой мы живем, и/или позволяла бы нам более полно рас­крыть наши таланты и творческие способности (например, на такую работу, которую проделал Джон Бил). А еще такие воз­можности позволили бы нам посвящать больше времени поиску смысла и радости в красоте и чудесах природы, в очарователь-

ной игре детей или в восстановлении пострадавшей от нашего воздействия окружающей среды. Они дали бы нам время пораз­мыслить о том, что по-настоящему имеет для нас значение, и как мы на самом деле хотим использовать оставшуюся часть нашей жизни.

Глава 10 общественные шрамы

Существующее в наши дни ничем не ог­раниченное торжество благосостояния и те вещи, которые можно купить за деньги, допускают выражение отношения к челове­ку в виде брошенного в лицо: «Я богат, а ты нет», и это делит людей на победителей и проигравших, принцев и нищих.

Джеральд Селент, социолог,

наблюдающий за общественными тенденциями

Я иду в Блумингдейл, поднимаюсь на чет­вертый этаж и покупаю 2000 черных бюст­гальтеров, 2000 бежевых и 2000 белых. По­том я развожу их по домам, пока, примерно через полгода они не закончатся, и тогда я должна повторить все сначала.

Ивана Трамп¹⁸

¹⁸ Ивана Трамп – жена миллиардера Дональда Трампа.

Мало кто из американцев видел эти кадры из Таиланда (в конце концов, мы не очень- то интересуемся «зарубежными» новостями), но они были шо­кирующими. В 1993 году таиландская фабрика игрушек сгорела до основания. Будучи не в состоянии спастись, сотни женщин-работниц погибли в дыму и пламени. Их обуглившиеся тела ле­жат среди обломков здания-ловушки, подобной многим другим, i которые разбросаны по территориям развивающихся стран и в ; которых производятся игрушки для американских детей. Здесь и там, среди почерневших камней виднелись и сами игрушки – куклы Барта Симпсона, например.

Многие из этих женщин сами были матерями, чей скудный за­работок не позволил бы им купить для своих собственных детей игрушки, которые они производили на экспорт. Страшные кар­тины этого пожара на фабрике и то, что за ними стоит, красноре­чивее всяких слов говорят о растущей пропасти, которая отделя­ет имущих от неимущих в наш век синдрома потребительства.

Один факт просто невозможно отрицать: не существует эко­номической системы, способной производить товары потребле­ния настолько дешево, насколько это удается ничем не стес­ненному, нерегулируемому свободному рынку, разумеется, имеющему за спиной поддержку в виде военных и полицейских сил своего государства. Он может, например (особенно при по­мощи режимов, которые предоставляют рабочим мало возмож­ностей участвовать в управлении предприятием), производить детские игрушки настолько дешево, что они, даже после транс­портировки на расстояние, равное половине кругосветного пу­тешествия, могут выдаваться в придачу к обеду стоимостью два доллара в ресторанах фаст-фуд, таких, как «Макдоналдс» или «Бургер Кинг».

Прекращение регулирования американской экономики, на­чало которому было положено в 1980-х годах при Рональде Рей­гане, на пару со стремительным снижением влияния профсоюзов повысило внутреннюю производительность. Товары продолжали производиться, но на гораздо менее справедливых основаниях.

В противоположность членам других обществ, американцы всегда считали свое общество «бесклассовым», признавая, что в нем существует небольшое количество очень богатых и очень бедных граждан. За эту идею о «бесклассовости» к американцам всегда относились с подозрением. Даже в 1981 году, когда внезапно были оставлены все политические попытки противостоять синдрому потребительства или ограничить его распространение, Соединенные Штаты были тринадцатыми из двадцати двух ве­дущих промышленных держав по равенству доходов.

Но сегодня мы безнадежно отстали по этому параметру.

ДРУГАЯ АМЕРИКА

Прилив изобилия в Америке не поднял на воду все суда, но потопил многие мечты. Богатых и бедных разделяет сегодня в Америке гигантский пролив. «Если вы посмотрите на большой потребительский бум, который воцарился с 1980-х годов», – го­ворит экономист из Гарвардского университета Джульет Скор, – вы, в том числе, заметите, что наиболее сильно он затронул верхушку среднего класса и тех, кто еще богаче».

В самом деле за 1980-е годы увеличение на три четверти раз­мера реального дохода до уплаты налогов пришлось на самые бо­гатые семьи, составляющие один процент населения. Их доход в среднем увеличился на семьдесят семь процентов. В семьях со средним достатком доходы повысились только на четыре процен­та. А оставшиеся сорок процентов семей с низким достатком не выиграли ничего. Возможно, некоторые станут возражать, что эти цифры отражают завышенную оценку уровня инфляции и что, следовательно, на самом деле, доходы всех перечисленных групп семей выросли на большее число процентов, чем значится в официальных данных. Но что является бесспорным, так это поразительное неравенство в распределении доходов.

Коль скоро в 1980-х годах доля самых богатых в националь­ном доходе увеличилась, они сделались более скупыми. Они ста­ли тратить на благотворительные цели гораздо меньший процент своих доходов. В 1979 году люди, чей доход составлял более 1 мил­лиона долларов (в долларах 1979 года), отдавали семь процентов своего чистого дохода. Двенадцатью годами позже этот показа­тель уменьшился до четырех процентов. И это в то время, когда защитники сокращения правительственных благотворительных программ утверждают, что недостаток благотворительных денег, который возникнет в результате, будет компенсирован частны­ми пожертвованиями. Вместо этого, и здесь нет ничего неожиданного, процент бед­ных семей, который одно время снижался, теперь снова начал расти. Число людей, которые реально работали (а не жили на материальную помощь), но чья зарплата оставляла их за чертой бедности, удвоилось за 80-е годы, а в период с 1979 по 1994 год уровень детской бедности возрос с восемнадцати до двадцати пяти процентов.

Несмотря на распространенное представление об Америке как о роге изобилия, где полки супермаркетов всегда ломятся от товаров, десять миллионов американцев голодают каждый день причем со рок процентов из них – дети, и большинство – члены работающих семей. Еще двадцать один миллион американцев спасается от голода, часто прибегая к благотворительным пище­вым программам, таким, как пищевые банки и бесплатные сто­ловые, Каждую ночь по меньшей мере 750000 американцев ли­шены приюта, и около двух миллионов оказываются бездомными время от времени в течение года, Это плохие новости. Хорошие новости заключаются в том, что у девяти миллионов американ­цев имеется по два дома. Так что, проблема отсутствия крыши над головой в Америке может оказаться просто вопросом рас­пределения.

Стремительная концентрация доходов продолжилась во вре­мя экономического бума, который царил при Клинтоне. Сово­купный доход двадцати процентов наиболее состоятельных аме­риканских семей сейчас почти сравнялся с совокупным доходом остальных восьмидесяти процентов (сорок девять против пяти­десяти одного процента национального дохода), при этом нера­венство достигло рекордных степеней. Распределение матери­альных ценностей еще более асимметрично. В 1999 году девяносто два процента всех материальных ценностей (акций, облигаций и недвижимости) в Америке принадлежало двадца­ти процентам наиболее состоятельных семей (причем восьмью­десятью тремя процентами акций владели десять процентов са­мых богатых семей). Многие из наиболее богатых американцев находят способы платить небольшие налоги или вовсе их не платить. В статье «Рай для мошенников», опубликованной не­давно в журнале «Мама Джонс» (декабрь 2000 года), показано, как богачи уклоняются от миллиардов долларов налогов, ук­рывая свои деньги на оффшорных счетах на Карибах или где-нибудь еще.

КРУПНЫЕ ПОБЕДИТЕЛИ...

В какой-то момент, до того, как падение цен на акции компа­нии «Майкрософт» ополовинило собственный капитал этого пред­приятия, стоимость активов Билла Гейтса была равна около 90 миллиардов долларов, это почти столько же, сколько составляет совокупная стоимость активов менее состоятельной половины американского населения (и это больше, чем размер ВВП 119 из 156 государств мира). Но теперь активы Билла оцениваются в жал­кие 45 миллиардов долларов. Для контраста скажем, что сорок про­центов американцев вовсе не располагают активами.

Ничто лучше не иллюстрирует те масштабы, которых синдром потребительства достиг в Америке, чем размер заработной платы старшего управленческого состава больших компаний. Статья под названием «Жадность: хорошо ли это?», опубликованная на пер­вой полосе «Бизнес juk», который, видимо, отвечает на этот воп­рос положительно, сообщила, чтов 1998 году средний размер зар­платы главных администраторов 365 крупнейших американских компаний повысился на тридцать шесть процентов и достиг 10,6 миллионов долларов. Для сравнения: зарплата синих воротничков повысилась на 2,7 процента.

Средняя годовая зарплата высших управленцев повысилась на 442 процента с 1990 года, когда бедные ребята зарабатывали в среднем только 2 миллиона долларов в год. Теперь они зара­батывают в 400 раз больше, чем рядовые работники, которыми они управляют, тогда как в 1980 году эта разница составляла 40 раз. Отметим для контраста, что до последнего времени, когда у них появилось стремление не отставать от своих американс­ких коллег, японские и немецкие главные администраторы за­рабатывали лишь в двадцать раз больше, чем их рядовые работ­ники.