Реформа финансирования избирательных кампаний

Конечно, существуют десятки других идей, касающихся из­менения законодательства для успешной борьбы с синдромом потребительства, и которые за неимением места мы здесь не изла­гаем. Но ни одна из этих идей не принесет плодов до тех пор, пока те, кому выгодно распространение синдрома потребительства, держат в руках бразды правления нашей политической систе­мой. Цена на проведение избирательной кампании – на выбо­ры парламента одного только штата Нью-Джерси в 2000 году было потрачено 100 миллионов долларов – ставит кандидатов в поло­жение обязанных перед теми, кто платит за ее проведение, а те, кто платит, «хотят сохранить свое главенствующее положение».

Итак, первым законодательным действием, направленным против синдрома потребительства, должна быть финансовая ре­форма, которая отстраняла бы от политики Комитет политичес­ких действий и предоставляла бы всем конкурирующим канди­датам равное количество эфирного времени для изложения своих идей и планов, вместо того, чтобы показывать остроумные, но не имеющие смысла тридцатисекундные рекламные ролики. Быв­ший техасский уполномоченный по делам сельского хозяйства

Джим Хайтауэр прав, когда говорит: «Вода не станет чистой до тех пор, пока мы не уберем свиней из ручья».

Не наступит ли экономический крах?

Что, если американцы начнут покупать менее крупные авто­мобили, эффективно использующие топливо? Что, если мы бу­дем меньше путешествовать на далекие расстояния во время от­пуска? Что, если мы упростим свой образ жизни, будем тратить меньше денег, покупать меньше вещей, меньше работать и на­слаждаться большим количеством свободного времени? Что, если правительство станет вознаграждать за бережливость и наказы­вать за расточительство, узаконит более короткий рабочий день и будет взимать налоги с рекламодателей? Что, если мы добьем­ся того, чтобы потребители и корпорации платили истинную цену за товары? Что произойдет с нашей экономикой? Наступит ли ее крах, как предполагают некоторые экономисты?

Если честно, мы не можем сказать точно, потому что ни одно индустриальное государство еще не вступило на этот путь. Но имеется достаточно оснований надеяться, что такая дорога мо­жет быть пройдена. Пусть поначалу на ней встретится немало ухабов, зато потом она станет ровней. Если же мы продолжим движение по магистрали, на которой находимся сейчас, то все закончится как в случае с оклендской автомагистралью 880 во время землетрясения 1989 года. Разрушившись, она стала непро­ходимой.

Конечно, мы не будем отрицать, что если каждый америка­нец примется за добровольную умеренность прямо с завтрашне­го дня, результатом станут сплошные нарушения в экономичес­кой системе. Но этого не произойдет. Уход от синдрома потребительства, если нам вообще посчастливится стать его сви­детелями, будет происходить постепенно, заняв, возможно, вре­мя жизни целого поколения. Экономический рост, мерой кото­рого является ВВП, замедлится, а может быть, даже и прекратится. Но, как утверждает экономист Джульет Скор, есть много евро­пейских стран (среди них Голландия, Дания, Швеция и Норве­гия),'чей экономический рост всегда значительно отставал отна-шего, но качество жизни в этих странах (если судить по показателям, которые мы считаем важными) – включая свобод­ное время, участие в гражданской жизни, более низкий уровень преступности, более высокую гарантию занятости, равенство до­ходов, здравоохранение и общую удовлетворенность жизнью – выше, чем в нашей стране. Экономические системы этих стран не демонстрируют никаких признаков близкого краха. Концен­трация этих стран на достижении равновесия между экономи­ческим ростом и поддержанием стабильности широко привет­ствуется всем политическим спектром. Вот как сказал об этом бывший голландский премьер-министр-консерватор Рууд Люб-берс:

– Это правда, что голландцы не стремятся достичь максималь­ного размера валового национального продукта на душу населе­ния. Скорее, мы стремимся к достижению высокого качества жиз­ни, справедливого и стабильного устройства общества, единства его членов. Хотя эффективность голландской экономики на каж­дый рабочий час очень высока, количество этих рабочих часов довольно ограниченно. Нам это нравится. Излишне упоминать, что у нас остается больше времени на те важные аспекты нашей жиз­ни, которые не являются частью наших профессий, не оплачива­ются и на которые всегда не хватает времени.