Что общего между левыми и правыми

В наше время критики пустоты потребительского образа жизни, как правило, относятся к левому политическому крылу. Но это не всегда было так. До прихода Рейгана к власти многие консерваторы еще не до конца стали почитателями свободного рынка. Видные консервативные философы и экономисты относились к чрезмерному потреблению так же критично, как и их противники левые, говоря, что оно ведет к жизни, лишенной смысла.

Вильгельм Ропке был одним из гигантов традиционной кон­сервативной мыслив экономике. «Homo sapiens consumens те­ряет из виду все, что составляет человеческое счастье, кроме денег и преобразования их в товары», – писал Ропке в 1957 году. Тем, кто заражается стремлением «не отставать от Джонсов» в своем образе жизни, – утверждал он, – не хватает истинных, нематериальных по сути условий для простого человеческого счастья. Их жизнь пуста, и они пытаются как-то заполнить эту пустоту».

В своей книге «Гуманная экономика: общественная структу­ра свободного рынка» Ропке поставил жесткие вопросы о направ­лении, в котором с точки зрения морали движется общество по­требления.

Разве мы не живем в мире экономики, или, как говорит, Р. X. Тони, в «обществе стяжателей», которое дает волю ничем не при­крытой жадности, учит любыми методами добиваться в бизнесе своего, допускает, чтобы эти методы становились правилом, то­пит все высокие побуждения в «холодной воде эгоистического расчета» (если говорить словами «Коммунистического манифе­ста») и позволяет людям приобретать мир, но терять души? Есть ли более верный путь иссушить человеческую душу, чем посто­янные мысли о деньгах и о том, что можно на них купить. Есть ли более сильный яд, чем пропитавшая все коммерциализация на­шей экономической системы?»

Ропке подчеркнул, что в капиталистическом обществе (кото­рое он, как консерватор, активно поддерживал) каждому чело­веку тем более важно задаваться вопросом о духовной ценности того, чем он занимается, а не позволять себе плыть по течению, управляемому законами рынка. При отсутствии бдительности этого рода, – считает он, – жизнь станет пустой. «Жизнь не стоит того, чтобы жить, – писал он, – если мы занимаемся сво­им делом только ради получения материального вознаграждения и не испытываем внутренней необходимости в следовании свое­му призванию, не находим смысла, который больше, чем просто зарабатывание денег, смысла, дающего нашей жизни глубину и силу».

Стандартизованные люди

Может быть, лучшее объяснение тому, как погоня за матери­альными благами приводит к бессмысленной, постоянно наве­вающей скуку жизни, было дано другим консерватором, фило­софом Эрнестом ван ден Хаагом.

Прежде всего, – подчеркнул он, – массовое производство, которое создает возможность потребительского стиля жизни по всему миру, отрывает людей разнообразных профессий, таких, как ремесленники или мелкие фермеры от их занятий, и собира­ет их на фабриках, где разделение труда сводит весь круг их обя­занностей к нескольким повторяющимся движениям. Их работа исключает какое-либо разнообразие и не нуждается в контроле. Со временем их производительность становится достаточно высокой, а навыки подчинения организационным требованиям достаточно прочными, чтобы они могли получить долю в мате­риальных плодах своего труда. Но чтобы произвести то количе­ство товаров, которое делает это возможным, они должны принять идею массового, а тем самым стандартизованного производства продуктов. «Получение выгоды от массового производства, – писал ван ден Хааг, – удалось только благодаря совмещению деиндивидуализированной работы с таким же деиндивидуализированным потреблением. «Следовательно, – настаивал он, – за ошибку, состоящую в подавлении личной индивидуальности в рабочее время или после его окончания придется дорого пла­тить; в конце концов, производство стандартизованных продук­тов людьми требует также производства стандартизованных людей [курсив наш]».

Деиндивидуализация, результат собственно материального прогресса, не может не лишать жизнь как смысла, так и прису­щего ей интереса. Рабочий человек/потребитель ощущает неяс­ное неудовлетворение, тревогу и скуку, и эти чувства усилива­ются и поддерживаются рекламой, которая сознательно пытается воспользоваться ими, представляя новые продукты как способ избавиться от этих чувств. Продукты потребления и средства массовой информации – которые стали возможны как таковые только благодаря рекламированию продуктов потребления – «заглушают стоны неиспользованных способностей и подавлен­ных индивидуальностей», оставляя нас «в состоянии апатии или постоянной тревоги», – заявил ван ден Хааг. Продукты и средства массовой информации отвлекают наши души от тоски по занятию, имеющему истинный смысл.

Личность индивида, который не находит возможности осмыс­ленного приложения своих сил и способностей к выбранному им самим и имеющему смысл делу, страдает от постоянного ожида­ния, чтобы нечто произошло. Внешний мир является поставщи­ком событий, призванных заполнить пустоту внутри. Существу­ющий спрос на «личные» истории, желание знать о частной жизни знаменитых людей основывается на тоске по частной жизни – даже если это жизнь другого человека – тоске тех, кто смутно ощущает, что чего-то у них нет, по крайней мере, нет жизни, которая бы представляла для них интерес.

Чего скучающий человек по-настоящему жаждет, так это на­полненной смыслом, истинной жизни. В рекламе говорится, что такая жизнь приходит путем потребления продуктов или фасо­ванных, коммерциализованных впечатлений. Но религия и пси­хология утверждают, что гораздо больше шансов обрести эту жизнь заключается в служении другим, в отношениях с друзья­ми и семьей, в соприкосновении с природой и в работе, имею­щей духовный смысл.