Распределение работы во время экономического спада

Есть и еще одна причина, по которой следует начать претво­рять в жизнь планы перераспределения работы путем уменьше­ния длины рабочего дня. Дело в том, что текущий экономичес­кий взлет не будет продолжаться вечно (он может закончиться еще раньше, чем выйдет в свет эта книга). Даже сейчас – в но­ябре 2000 года – акции NASDAQ падают в цене, а число людей, живущих за счет компьютера, уменьшается каждый день (конец засилья компьютеров?) с ростом числа увольнений. Когдавремя экономического спада в самом деле наступит, сможем ли мы просто сказать «ну, что ж, не повезло», если потеряем свою работу? Однако есть более удачный выход из положения. Допустим, ком­пания вынуждена сократить объем своей продукции на двадцать процентов и убеждена, что вследствие этого ей придется уволить одну пятую своих работников. А что если вместо этого компания сократит рабочую неделю каждого работника на один день?

Конечно, всем работникам придется научиться обходиться меньшим количеством денег – что, в конце концов, не так уж плохо. Зато никто из них не станет изгоем. И мы предсказываем, что вскоре им начнет нравиться вновь появившееся у них сво­бодное время. С другой стороны, если мы отвергнем эту страте­гию, и миллионы людей внезапно окажутся перед лицом безра­ботицы, можно с уверенностью ожидатьнового взлетанегативных социальных последствий: роста преступности, распада семей, увеличения числа случаев самоубийств и впадения в депрессию и так далее. Запомните, что вы прочитали это здесь.

Выход на пенсию: шаг за шагом

Существуют и другие способы обмена денег на свободное время. Многие ученые каждые несколько лет уходят в специаль­ные отпуска продолжительностью от четверти года до целого года, получая в этот период пониженную заработную плату. По­чему бы не использовать систему таких отпусков каждые семь или десять лет в отношении всех работников, которые желают получить их и согласны на небольшое снижение заработной пла­ты в период нахождения в отпуске? Нам всем не помешало бы время от времени менять батарейки.

А как насчет системы постепенного ухода на пенсию? Для многих из нас внезапный переход от сорокачасовой рабочей не­дели к полному отсутствию работы – это удар по самолюбию, а также резкое возрастание ощущения скуки. Вместо этого мы могли бы разработать систему пенсионного и социального обес­печения, которая бы позволила нам выходить на пенсию посте­пенно. Допустим, в возрасте пятидесяти лет мы сокращаем свой рабочий год на 300 часов – а это почти восемь недель. Затем в возрасте пятидесяти пяти мы уменьшаем его еще на 300 часов. В шестьдесятлет – еще на 300. В шестьдесят пять – еще. И вот мы достигли 800 рабочих часов в год (при этом наша годовая зарпла- та не меняется). Теперь нам должна быть предоставлена возмож­ность или полностью прекратить оплачиваемую работу или про­должать работать 800 часов в год столько лет, сколько мы захо­тим.

Это позволило бы нам задолго до окончательного выхода на пенсию начать учиться ценить свободное время, уделять больше внимания работе на общественных началах и просто расширять наш кругозор. Это позволило бы большему количеству молодых работников определиться с должностями, которые они могут за­нимать, а работникам более пожилого возраста дольше оставать­ся рядом, чтобы наставлять молодых. Это позволило бы немоло­дым работникам сохранять включенность в свою профессию и одновременно установить равновесие в своей жизни.

Вариант этой идеи, имеющий свои достоинства, заключается в том, чтобы позволить работникам пользоваться некоторыми разновидностями выхода на пенсию на любом этапе их карьеры, например, когда работники нуждаются в большем количестве времени для воспитания детей. Есть, наконец, и самый продви­нутый способ организации своей трудовой жизни, принятый в некоторых европейских странах и заключающийся в том, что определенное количество отработанных часов составляет общий стаж оплачиваемой работы, представляющий собой сумму от­работанных в разное время часов.

НАЛОГИ

В некотором смысле, президентские выборы 2000 года крути­лись вокруг налогов. Гор хотел уменьшить налоги, взимаемые с американцев, Буш хотел уменьшить их еще сильнее, чем Гор. Чего не хватало, так это разговоров о видах снижаемых налогов и о том, что должно быть достигнуто в результате их снижения. Было одно исключение: как еще более ярый сторонник синдро­ма потребительства, чемГор, Буш выступал за отменуналоганана-следство, а это налог, который в настоящее время обязаны пла­тить только самые богатые жители Америки, то есть два процента американцев.

Однако изменения в налоговой системе, подобные тем, кото­рые уже реализуются в некоторых европейских странах, могут оказать существенную помощь в обуздании синдрома потребительства. Первым шагом по направлению к этим переменам может стать введение так называемого прогрессивного потребительс­кого налога. Предложенный экономистом Робертом Фрэнком в его книге «Роскошная лихорадка», налог призван заменить со­бой личный подоходный налог. Вместо последнего, людей будут облагать налогом в соответствии с тем, сколько они потребляют. Ставка этого налога будет колебаться от двадцати процентов (при размере годовых трат, не превышающем 40000 долларов) до се­мидесяти процентов (при размере годовых трат, большем, чем 500000 долларов). В сущности, идея заключается в том, чтобы обложить самым серьезным налогом тех, кто страдает наиболее тяжелой формой «роскошной лихорадки» (которая в термино­логии Фрэнка, судя по всему, является синонимом синдрома потребительства) и тем самым побудить их экономить, вместо того, чтобы заниматься расточительством.

В то же время мы должны дать американцам с низкими дохо­дами возможность удовлетворять свои основные нужды, не ра­ботая в нескольких местах одновременно. Старая католическая идея о прожиточном минимуме для семьи может быть реализо­вана в виде негативного подоходного налога или налоговых ски­док, что гарантировало бы каждому гражданину простой, неудов­летворительный жизненный уровень, не позволяющий ему переступить черту бедности.

Не менее многообещающими являются так называемые «эко­логические налоги». Их сторонники предлагают вместо налогов на «хорошее», таких, как налог на прибыль и налог на заработ­ную плэту, препятствующих повышению уровня занятости на­селения, ввести налоги на «плохое», например, на загрязнение окружающей среды или растрачивание не возобновляющихся природных ресурсов. Смысл всего этого в том, чтобы добиться отражения рынком истинной стоимости наших покупок. Мы будем платить гораздо более высокую цену за автомобиль, не­экономно расходующий топливо, или немного более высокую цену за эту книгу (чтобы окупить истинную стоимость бумаги), но урок музыки или билет в театр – не подорожают.

Дополнительные налоги на углерод снизят объем сжигаемого ископаемого топлива. Налоги на загрязнение окружающей сре­ды снизят загрязненность воды и воздуха. Стоимость устране­ния загрязнения будет взиматься в качестве налога на продажу товаров, чье производство стало причиной этого загрязнения. Подобный налог может сделать экологически чистую пищу та­кой же дешевой, какими сейчас являются продукты, выращен­ные при помощи пестицидов. Налоги на истощение природных ресурсов сделают более высокими цены на не возобновляющие­ся ресурсы и снизят в сравнении с ними цены на товары, рассчи­танные на длительное функционирование.

Поскольку создание системы таких экологических налогов является сложным делом, может пройти много времени, прежде чем удастся сократить потребление, приносящее вред как окру­жающей природе, так и обществу, и одновременно внедрить аль­тернативные, более мягкие по отношению к окружающему миру способы организации жизни. В настоящее время ситуация тако­ва, что мы субсидируем те виды деятельности, которые нам сле­довало бы облагать налогами – например, добывающую про­мышленность и, в частности, горное дело (2,6 миллиарда долларов субсидий ежегодно) или автомобильные путешествия и авиапе­релеты. Мы можем и должны изменить эту ситуацию, поощряя экологически чистые технологии и виды деятельности (см. главу 25), такие, например, как получение ветряной и солнечной энер­гии, а также создание экологически безопасных семейных ферм, вместо того, чтобы развивать нефтяной и сельскохозяйственный бизнес.