Багажные войны в аэропорту

Если американские дома, доверху набитые вещами, в пере­носном смысле являются эквивалентом закупорки легких, а заторы на дорогах напоминают тромбы в артериях, то самоле­ты могут выступать в качестве средства, способствующего рас­пространению носителей синдрома потребительства (а это мы с вами) воздушно-капельным путем. За время, прошедшее меж­ду 1988 и 1998 годами, число воздушных перевозок возросло на тридцать пять процентов, и в обозримом будущем этот вид транспорта обещает принести заоблачную прибыль.

В аэропорту – когда наконец объявляют посадку на откла­дывавшийся рейс – мы умоляем работника аэропорта позво­лить нам взять с собой в салон еще одну сумку, но нам строго напоминают о правилах поведения на борту, разработанных специально, чтобы обеспечить безопасность пассажиров. Ба­гажные войны в самом разгаре. Авиакомпании четко рассчита­ли, что мы все равно будем летать, невзирая на то, насколько заполнен самолет, а также насколько маленьким должен быть пакетик с арахисом, который стюардесса предлагает пассажи­ру. Их принцип, гласящий «Больше людей, меньше вещей», за­талкивает в салоны самолетов пассажиров с как можно мень­шим количеством багажа. Между тем, у пассажиров другая установка: держать свой багаж при себе, чтобы по прибытии не пришлось ждать его выдачи и чтобы ноутбуки, косметика и, на всякий случай, еда были при них.

«Пожалуйста, не оставляйте свой багаж без присмотра...» – монотонно гудит голос по громкоговорящей системе оповеще­ния, когда вы стоите в очереди на досмотр багажа. Что здесь про­исходит? Каждый одержим своими вещами! Ваша ручная кладь не должна быть больше, чем двадцать на сорок дюймов. Кроме того, ее должны облучить рентгеновскими лучами, наклеить бир­ку, осмотреть и подвергнуть вас перекрестному допросу по по­воду того, что в ней находится. Почему они не могут отнестись к нам с большим пониманием? Но это же ваши вещи, которые ха­рактеризуют вашу персону. А не все ли им равно, кто вы? Вооб­ще-то нет. Помните: здесь вы не человек, вы – пассажир.

Высший накал багажных войн можно испытать, когда само­лет приземляется и капитан экипажа дает звонок, извещая пас­сажиров, что насталапорарасстегнутьремнибезопасности, вско­чить с мест, заодно ударившись головой о верхнюю полку для багажа, и схватить свои сумки!

Небо падает вниз

В фильме «Наверное, боги сошли с ума» бутылка из-под кока-колы падает с неба и нарушает общественное устрой­ство мирного племени бушменов, живущих в африканской пустыне Калахари и непривычных к продуктам западной ци­вилизации. Недавно в Саутгейте, шт. Калифорния, переднее колесо самолета, отвалившись, упало с неба и ударилось о землю перед входом на рынок, едва не задев выходившую из церкви женщину. Не смотрите вверх – на нас падает небо!

Даже космос до отказа забит вещами. Более семи миллионов фунтов (3,18 тыс.тонн) элементов космических кораблей с гро­хотом носятся вокруг нашей планеты на скорости 22000 миль в час (35500 км/ч). На такой скорости частичка космического мусора, имеющая размеры маленького мраморного шарика из детской игры, имеет ту же кинетическую энергию, что и камень массой в 400 фунтов (180 кг), сброшенный со 100-футовой вы­соты (30 м). Чтобы избежать опасностей, связанных с земным мусором, который носится в космосе, космонавтам в будущем придется тратить много времени, уклоняясь от псевдоснарядов, в которые превратились кусочки этого мусора.

А тем временем на Земле коллекционеры космического му­сора, такие, как Джим Бернат из Британской Колумбии, с не­терпением ожидают падения с неба новых его частиц, чтобы присоединить их к своей коллекции. У Берната уже есть кус­ки комет и частицы "Canada arm", устройства, созданного, что­бы контролировать движение спутников. Он особенно наде­ется, что кусочек космической станции «Мир» упадет на Землю где-нибудь в Канаде – возможно, прямо на заднем дво­ре его дома.

АНАЛИЗИРУЯ ФЕНОМЕН АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ:

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ БЕСПОРЯДОК

102 миллиона американских семей – и среди них семьи ав­торов этой книги – потребляют большее количество вещей, чем какие бы то ни было другие семьи на протяжении истории, вме­сте взятые. За закрытыми дверями своих домов, мы суетимся среди всевозможных продуктов нашей промышленности и индустрии развлечений, как будто жизнь – это соревнование в том, кто больше съест. Несмотря на явные признаки несваре­ния, мы не останавливаемся в своем стремлении потреблять от­части из-за своего убеждения в том, что это нормально. Коррес­пондент Эллен Гудмен пишет: «Мы убеждены, что нормально – одеваться в одежду, купленную на заработанные деньги, ехать в потоке транспорта на машине, деньги за которую вы еще не вып­латили до конца, чтобы добраться до работы, которая нужна вам, чтобы быть в состоянии платить за одежду, машину и дом, кото­рый вы оставляете пустым на целый день, чтобы заработать себе право в нем жить».

Эрих Фромм напоминает нам о том, что мы рискуем, прини­мая что-либо как нормальное: «Если миллионы людей страдают одной и той же формой психической патологии, это еще не дела­ет их здоровыми». А Джим Хайтауэр определяет понятие "status quo" как «всю эту путаницу, в которой мы увязли». По сравне­нию с тем, что должно представлять собой здоровое общество – настроенное на естественный ритм, взаимодействие и доверие – наша Мечта кажется настолько ненормальной, что заставляет антропологов, изучающих поведение, работать не покладая рук, чтобы выяснить, как же нам самим видится наш образ жизни. Недавно фонд Альфреда П. Слоуна выделил 20 миллионов дол­ларов на изучение американского стиля жизни, в первую оче­редь путем детального рассмотрения ежедневного поведения homo sapiens americanus.

Например, антрополог Жан Инглиш-Люк пытается выяснить, как этот стиль жизни отражается на поведении детей. «При по­верхностном взгляде трехлетний ребенок не кажется слепком с нашей американской культуры, – говорит она. Но когда этот трехлетний малыш поворачивается к своей маленькой сестре и говорит, – "Не мешай мне, я работаю," – эти слова стоят того, чтобы их услышать». Установил ли уже ребенок ту связь, кото­рая существует между часами, проводимыми его родителями на Работе, и всеми этими вещами, собранными ими в доме?

В Аризонском университете другая команда антропологов, начиная с 1973 года, изучает американский мусор. Эти ученые роются в мусорных свалках Таксона среди остатков списанных авианосцев, стараясь извлечь смысл из анализа повседневных предметов. «Можно рассматривать состав современного мусора как вещественную историю человеческого потребления, – го- ворит Уильям Ратье, основатель этой программы. – Будущие поколения будут удивляться тем вещам, которые сейчас прохо­дят через нашу жизнь. Упаковка для обеда из полуфабрикатов, который готовится и съедается за несколько минут, продолжает существовать сотни лет».

Как в фильме ужасов, новые вещи начинают материализовы­ваться, когда мы сидим и мечтаем о безупречной гостиной, о кра­сивом теле, о газонокосилке соседа, которая лучше, чем наша собственная. Исполнение подобных мечтаний требует постоян­ного потока товаров, их поиска и накопления. Следующий от­пуск после ближайшего мы, возможно, проведем в Колорадо, катаясь на горных лыжах или устроим себе пеший поход по Се­верной Италии, но предварительно нужно раздобыть подробный прайс-лист для дорогого оборудования, которое нам понадобит­ся. В книге «Высокие технологии – высокое напряжение» Джон Нэйсбит и его соавторы описывают некоторые принадлежнос­ти, необходимые для «приключенческого путешествия»: «Какая бы надобность у вас ни возникла, какое бы путешествие вы ни задумали, в продаже имеется соответствующее высокотехноло­гичное оборудование: идеально сидящие на ноге ботинки для пешего туризма, шлемы с двадцатью семью вентиляционными отверстиями, гидромешки, портативные аппараты для очистки воды, велошорты со специальным устройством, разбрызгиваю­щим воду на спину велосипедиста...»