Глава 6

какова роль каждого участника случившегося. Необходима и важна организация психотерапевтической работы с пациенткой, а также адекватная семейная диагностика в рамках настоящего суицида. Поэтому проводимый автором настоящей работы суицидологический анализ включает различного рода детали отдельных сторон суицидального поведения пациентки, в первую очередь характер конфликта (интра-или интерпсихический).

Само по себе появление сына в окровавленном виде, с учетом конкретной обстановки дома, не явилось чем-то экстраординарным для этой женщины. Тем более что каких-либо тяжелых последствий для здоровья сына в результате драки в подъезде, по мнению матери, не ожидалось (что и подтвердилось в дальнейшем). Да и первоначальная реакция матери на появление окровавленного сына была вполне адекватной: обмыла, накормила, уложила спать без вызова «скорой помощи» или детального выяснения обстоятельств случившегося.

Поэтому понять без учета длительно существовавшей ситуации с мужем этот относительно заурядный факт и тем более расценить его как психотравму, обусловившую покушение на самоубийство, не представляется возможным. И только с учетом отмеченного выше переноса характера конфликта становится понятным, почему приход мужа («ничего не делал и просто лег спать в соседней комнате») после сына вызывает отчетливое изменение сознания пациентки, свидетельствующее о качественном сдвиге в ее психофизиологическом функционировании.

Об этом сдвиге свидетельствует сама пациентка: мысли шли непроизвольно, ни о чем другом не могла думать, кроме того что муж «загубил жизнь и ее, и сына». Хотя, с ее слов, что-то похожее на мысли о том, что так жить невозможно, отмечалось в последние месяцы, и пациентка «гнала их от себя» (уже сам факт, что мысли надо было «гнать от себя», должен настораживать с точки зрения возможного содержания в них суицидальных тенденций). Однако четко констатировать наличие в тот период так называемого пресуицидального синдрома не удается. В определенной мере это объясняется постоянным психическим напряжением и вынужденной (с точки зрения «борьбы за выживание») повышенной активностью пациентки.

И если мысли о сыне, явившемся домой окровавленным, носят, по существу, обычный характер, то переключение на мужа уже сопровождается качественным сдвигом характера психической жизни: мысли идут непроизвольно, ими невозможно управлять. Еще ранее отмечались трудности засыпания, но в эту ночь бессонница сопровождается своеобразной нервно-психической демобилизацией. Ее своеобразие

Суицидальное поведение лиц с пограничной психической патологией 265

определяется тем, что, в отличие от наблюдающейся у суицидентов психической демобилизации («нет сил, ничего не могу сделать), здесь это приобретает характер выраженного физического бессилия и полной опустошенности, с отсутствием каких-либо желаний и чувств вообще. И только намерение осуществить действия по самоубийству возвращает психофизиологическую деятельность к привычному функционированию.

Исчезают деперсонализационные переживания, возвращается привычный мышечный тонус, возникает возможность целенаправленных действий. Вряд ли самоописание пациенткой особенностей своей психической деятельности непосредственно перед покушением на самоубийство позволит считать ее состояние как остающееся в пределах психического здоровья. К приведенным выше признакам наличия в данном случае психического расстройства можно привести и такую особенность ее психики того периода, как выраженное расщепление эмоциональной и мыслительной деятельности.

И если в обычных условиях эмоциональный компонент психической жизни постоянно корректирует ход мыслей человека, вмешиваясь в «чистую логику ума», то здесь этого не происходит. Эмоции, связанные с сыном, не включают антисуицидальные механизмы. Сын, ради которого последнее время живет мать и появление которого послужило своеобразной «каплей, переполнившей чашу», перестал выступать как антисуицидальный фактор, но не вследствие изменения отношения к нему, а в силу болезненного состояния психики. Это состояние можно определить как аффективно суженное сознание с качественным сдвигом психического функционирования.

О несомненном сужении сознания в период времени, непосредственно предшествующий суициду, свидетельствует и характер мысли о сыне, которого мать, по существу, оставляет одного («ему скоро в армию, а там все будет хорошо»). О своеобразном распаде целостной психической деятельности говорит расхождение сохраняющегося эмоционального отношения к сыну (ему должно быть «хорошо») и возможных последствий для сына в результате ее добровольного ухода из жизни. Однако здесь нет никакого элемента альтруистического самоубийства: мать вовсе не жертвует собой для сына, хотя и не забывает его в последнюю минуту жизни. В данном случае можно констатировать наличие расщепления психики в рамках суженного сознания.

Как писал Э. Шнейдман, «в каждом самоубийстве присутствует некоторая, пусть невероятно малая доля шизофрении или безумия, в том смысле, что возникает некоторый разлад между мыслями и чувствами... У субъекта с суицидальными тенденциями заряженные

266