Глава 4

Безусловная значимость таких предикторов суицида, как характер психической активности (смена интер- на интрапсихическую направленность переживаний), никак не может умалять значения характера психической жизни, связанной с появлением непосредственной суицидальной идеации.

На первом этапе мысли о самоубийстве еще носят безличный характер: «Он, тридцатипятилетний, гулял по залитому весенним солнцем сосновому бору. Вспоминая слова, написанные им два-три года назад: "Боги, к несчастью, не могут, как мы, совершить самоубийство" (фрагмент «Смех богов»). Однако другие фрагменты уже свидетельствуют о несомненной обращенности суицидальных мыслей непосредственно на самого себя, хотя и при отсутствии конкретного замысла, направленного на прекращение собственной жизни. Акутагава Рюнос-ке с исключительной четкостью показывает динамику перехода мыслей о самоубийстве вообще к их «присвоению» личностью, к обдумыванию возможности добровольного ухода из жизни самого человека.

Фрагмент «Игра с-огнем»:

«У нее было сверкающее лицо. Как если бы луч утреннего солнца упал на тонкий лед. Он был к ней привязан, но не чувствовал любви. Больше того, он и пальцем не прикасался к ее телу.

— Вы мечтаете о смерти?

— Да... нет, я не так мечтаю о смерти, как мне надоело жить. После этого разговора они сговорились вместе умереть. Platonic suicide, не правда ли?

Double platonic suicide.

Он не мог не удивляться собственному спокойствию».

Обращает на себя внимание фиксируемое самим автором «спокойствие» в обсуждении возможного самоубийства с близким ему человеком. Так называемое «зловещее успокоение» непосредственно перед суицидом — один из важнейших признаков наличия суицидальных тенденций уже в виде суицидальной идеации. Это «успокоение» наступает как своеобразное следствие осознания возможности выхода из состояния кризиса через самоубийство. Выше уже писалось, что в данном случае не имеет большого значения клинический или экзистенциальный генез этого кризиса, важен факт его наличия. Важно именно осознание возможности добровольного прекращения собственной жизни даже при отсутствии конкретного замысла на совершение действий, направленных на это. Естественно, кризис не перестает быть кризисом, но нахождение даже единственного выхода из него (через самоубийство) существенно меняет характер психической жизни суи-цидента. В «Жизни идиота» это изменение представлено очень четко.

Динамика суицидального поведения

179

Фрагмент «Смерть»:

«Он не умер с нею. Он лишь испытывал какое-то удовлетворение от того, что до сих пор и пальцем не прикоснулся к ее телу. Она иногда разговаривала с ним так, словно ничего особенного не произошло. Больше того, она дала ему флакон синильной кислоты, который у нее хранился, и сказала: «Раз у нас есть это, мы будем сильны».

И действительно, это влило силы в его душу. Он сидел в плетеном кресле и, глядя на молодую листву дуба, не мог не думать о душевном покое, который ему принесет смерть».

Однако по мере развития суицидальных тенденций «платоническая игра с огнем» переходит из плоскости мысленных построений в плоскость совершения конкретных действий, связанных с прекращением собственной жизни. Как никакой другой известный из истории самоубийца, писатель в своем предсмертном эссе сумел показать нюансы развития суицидальной идеации и психических переживаний, непосредственно предшествующих добровольному уходу из жизни. При этом исключительное значение имеет тот факт, что «Жизнь идиота» написана в тот период, когда решение о суициде еще не носит характер окончательного и однозначного вывода.

Еще один фрагмент с уже встречавшимся названием «Смерть»:

«Воспользовавшись тем, что спал один, он хотел повеситься на своем поясе на оконной решетке. Однако, сунув шею в петлю, вдруг испугался смерти; но не потому, что боялся предсмертных страданий. Он решил проделать это еще раз и в виде опыта проверить по часам, когда наступит смерть. И вот, после легкого страдания, он стал погружаться в забытье. Если бы только перешагнуть через него, он, несомненно, вошел бы в смерть. Он посмотрел на стрелку часов и увидел, что его страдания длились одну минуту и двадцать с чем-то секунд. За окном было совершенно темно. Но в этой тьме раздался крик петуха».

Как видно, здесь не просто «игра с огнем» в виде рассуждений о «двойном платоническом самоубийстве», но игра с жизнью и смертью, когда решение о прекращении суицидальных действий принимается уже во время оперирования средствами лишения себя жизни. Прерывание самим человеком суицида во время самого акта самоубийства, как уже отмечалось в одной из предшествующих глав, может происходить под влиянием самых различных, зачастую непонятных для постороннего человека причин. Важен именно факт отсутствия постороннего вмешательства. Самопроизвольное прекращение суицида, с одной стороны, может свидетельствовать о недостаточной выраженности суицидальных намерений (интенции), а с другой — о своеобразной дезорганизации психической жизни суицидента во время и непосредственно

180