Глава 8

пытать. Однажды шедшая впереди женщина сказала: «По-человечески не могут умереть». Страх все усиливался, в «слежку и преследование» вовлекалось все большее число лиц из ближайшего окружения и случайных прохожих на улице, боялась выходить из дома. Муж стал говорить, что ее «надо показать врачу».

На фоне усиливающихся тревожно-бредовых переживаний за две-три недели до случившегося заявила однажды мужу: «Чем так мучиться, лучше вместе умереть». Муж вновь заявил, что ее надо лечить, но каких-либо конкретных действий не предпринимал, несмотря на повторяющиеся предложения жены о добровольной «совместной смерти». С ее слов, «для успокоения» совместно употребляли небольшие дозы алкоголя. Спустя три месяца после начала «слежки и преследования» в один из вечеров вместе выпили бутылку водки и, со слов больной, неожиданно стали «как роботы, не понимали ничего происходящего вокруг». Однако муж вскоре уснул, а больная, не желая «так мучиться», решила убить себя и мужа. Как объясняла она сама спустя некоторое время, во время нахождения в психиатрической больнице, «эта мысль все время вертелась в голове на протяжении нескольких недель, но здесь стала как какой-то робот и ни о чем другом уже не могла думать, хотя выпила не больше ста грамм водки».

Подойдя к спящему мужу, больная нанесла ему несколько ударов молотком по голове, в результате чего у него наступила потеря речи и частичный паралич правой половины тела. С ее слов, крови у мужа не было, на что больная заметила: «Видишь, Петя, мы даже умереть не можем!» Затем нанесла себе ножом несколько самопорезов на руках и ранение в живот с повреждением печени и кишечника («крови тоже не было»). Сразу же пошла к соседям и попросила вызвать «скорую помощь» и милицию, заявив, что она «убила мужа». Была направлена в хирургическое отделение, откуда спустя некоторое время после оказания соответствующей помощи, переведена в психиатрическую больницу.

Состояние больной на протяжении всего периода нахождения в психиатрической больнице оставалось стационарным. К контакту с окружающими не стремилась, однако поведение в целом было упорядоченным, принимала пищу и лекарства, выполняла указания персонала. Галлюцинаторно-бредовых переживаний в поведении не обнаруживала. Бредовой интерпретации происходящего не отмечалось. В то же время критики к психотическим переживаниям, имевшим место на протяжении нескольких месяцев до случившегося, не было. На вопросы, связанные с этими переживаниями, с плачем рассказыва-

Суицидальное поведение при шизофрении и бредовых расстройствах 409

ла о «слежке и преследовании», начавшихся с момента их похода в сберкассу с деньгами, полученными за квартиру.

Отмечалась некоторая неустойчивость настроения, в целом была депримирована, объясняя снижение настроения тем, что произошло с ней и мужем. Выраженной тревоги не отмечалось, периодически становилась плаксивой, временами не удерживалась на месте, объясняла свое поведение тем, что она «не знает, как жить после всего случившегося». Однако достаточно быстро успокаивалась. Отрицала намерение покончить с собой в течение всего периода нахождения в больнице. Сожалела о совершенной ею попытке убийства мужа, с плачем начинала стереотипно повторять: «Пусть бы лучше пытали». Конкретные мысли о возможности самоубийства в дальнейшем отрицала, но на вопросы об этом начинала плакать и спрашивала, как же ей дальше жить. С ее слов, в соматической больнице первое время «снились кошмары, чаще всего убитый муж», но за время нахождения в психиатрическом отделении кошмарных сновидений и выраженных расстройств сна не было.

Периодически жаловалась на головные боли, особенно при смене погоды, отмечалось повышение артериального давления. При психологическом исследовании было обнаружено истощение психических процессов, некоторое снижение памяти, внимания и уровня обобщений, легкая степень умственного дефекта. Депрессии и суицидальных тенденций не выявлено. Заключение невропатолога: признаки дисцир-куляторной энцефалопатии. Окулист диагностировал ангиопатию сетчатки. Проводилось лечение трифтазином, сосудистыми препаратами.

В этом состоянии в связи с возбуждением уголовного дела была переведена на судебно-психиатрическую экспертизу.

Наличие психического расстройства и его непосредственное «участие» в совершении больной весьма жестоких (по отношению не только к самой себе, но и к мужу) агрессивных действий не вызывает в данном случае сомнений. Уже сам характер аутоагрессивных действий, как и покушение на убийство мужа, свидетельствует не просто о наличии у анализируемой больной суицидальных тенденций, но и об особом состоянии сознания у пациентки во время выполнения этих действий. Сама больная характеризует имевшиеся у нее в тот период психические переживания достаточно четко — «была как робот». Связать произошедшую с больной «роботизацию» только с действием алкоголя и галлюцинаторными переживаниями, возникающими на высоте аффекта, не представляется возможным. Это не исключает диагноза органического бредового (шизофреноподобного) расстройства.

Совершенный больной так называемый расширенный суицид в данном случае может быть в полной мере охарактеризован как бре-

410