Глава 2

«А который человек обесится или зарежется, или, купаясь и похволя-ся и играя, утонет, или вина опьется или с качели убьется, иную смерть сам над собою, своими руками учинит или на разбое и на воровстве каком убит будет: и тех умерших тел у церкви Божий не погребать, и над ними отпевать не велеть, а велеть их класть в лесу или на поле, кроме кладбища и убогих домов». «Инструкция Патриарха Адриана» в дальнейшем вошла в состав «Полного собрания законов Российской Империи».

И только с Петра Великого начинается светская история различного рода «карательных акций» по отношению к лицам, совершившим покушение на самоубийство. В воинском уставе 1716 г. (гл. XIX, арт. 164) четко указано: «Ежели кто сам себя убьет, то подлежит тело его палачу в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам и обозу». Однако в толковании к этому «артикулу» добавлено: «...а ежели кто учинит в беспамятстве, болезни, в меланхолии, то оное тело в особливом, но не бесчестном месте похоронить. И того ради должно, что пока такой самоубийца погребен будет, чтобы судьи наперед об обстоятельствах и причинах подлинно уведомились и через приговор определили бы, каким образом его погребсти». В более позднем (1720) Морском уставе Петра карательные меры против самоубийц усиливаются: «Кто захочет сам себя убить и его в том застанут, того повесить на райне, а ежели кто сам себя убьет, тот и мертвый за ноги повешен быть имеет».

История сохранила описание весьма любопытного эпизода из жизни Петра Великого (его достоверность лежит на совести авторов, включая суицидологов XIX в.). Когда Петр предал суду царевича Алексея, один из судей подал царю прошение о назначении пенсии своей вдове. Петр потребовал от него объяснения по поводу столь странного прошения. Судья ответил: «Я подчиняюсь приказаниям Вашего Величества, т. к. это моя священная обязанность, и поэтому подпишу приговор, но я не могу после этого остаться жить и должен умереть, это мое священное право». Царь помолчал, подумал, а потом резко сказал: «Иди, ложись в постель».

Законодательство и общественное мнение эпохи петровских реформ в отношении самоубийства в полной мере соответствовали духу своего времени и существующей в большинстве стран оценке и карательным мерам, применяемым к самоубийце и его трупу. В Российской империи «извращение» в виде повешения тела самоубийцы за ноги было предусмотрено Врачебным уставом Свода законов до середины XIX в. Но «кара земная» не миновала и оставшихся в живых самоубийц. Проект Уголовного уложения 1754 г. предусматривал для них наказание плетьми или содержание в тюрьме 2 месяца.

Отношение к самоубийству в истории

65

Однако уже в 1766 г. для самоубийц предусматривалось лишение христианского погребения и отправление тела в «убогий дом», для оставшихся в живых служащих следовало понижение на один чин, для неслужащих дворян и купцов первой гильдии назначалось церковное покаяние сроком на полгода. В Своде законов 1832 г. самоубийца лишался христианского погребения только в случае, если не было доказано, что самоубийство последовало в состоянии безумия или беспамятства. Человек, покушавшийся на свою жизнь вне этих состояний и оставшийся в живых, подлежал наказанию за убийство и приговаривался к каторжным работам. В 1843 г. каторжные работы были заменены тюрьмой от 6 месяцев до одного года, а вопрос о характере погребения самоубийц был оставлен на усмотрение церкви.

В качестве одной из существенных мер «борьбы» общества с самоубийцами, выражающейся в тех или иных карательно-запретительных мероприятиях, была давняя практика признания недействительными завещаний самоубийц. В России была оформлена законодательно эта практика в период правления Екатерины Великой. Специального указа по этому поводу не было, но существовал прецедент в виде решения Сената по делу завещания князя Шаховского в 1776 г. Хотя в решении отмечалось, что завещание недействительно в том случае, если написано в состоянии беспамятства или безумия, сопровождавших самоубийство, в дальнейшем практика признания судами ничтожными духовных завещаний самоубийц была распространена повсеместно и вне зависимости от состояния самоубийцы.

По смыслу русского дореволюционного законодательства духовное завещание самоубийцы всегда должно было признаваться недействительным. Определенная в ст. 1472 «Уложения о наказаниях» недействительность духовных завещаний самоубийц рассматривалась не как наказание за самоубийство (к этому времени правосознание окончательно определилось в том, что не может быть речи о преследовании трупа), а как гражданское последствие самоубийства. Если же самоубийство совершено в состоянии безумия, сумасшествия, беспамятства и прочее, то духовное завещание также недействительно, как составленное лицом, признанным судом невменяемым по причине душевного или умственного расстройства.

И только в 1894 г. Правительствующий Сенат по поводу одного из дел о духовном завещании высказался в том смысле, что завещательные распоряжения остаются в силе, если доказано, что завещание было составлено в здравом уме и твердой памяти таким лицом, которое впоследствии лишило себя жизни в беспамятстве или под влиянием «душевного припадка». Покушение на самоубийство не имело уголов-

3 Зак 4760

66