Л и т е р а т у р а

1. Государственный архив Ульяновской области (далее ГАУО), ф.180, оп.2., д.2., л.20 об.

2. ГАУО, ф.180, oп. 1, д. 27, л. 48 об.

3. ГАУО, ф.180, oп. 1, д.2, л. 1.

4. Там же.-л. 12.

5. ГАУО, ф. 180, oп. 2, д. 33, л. 5.

6. ГАУО,ф.180,оп.1,д.2,л.12.

7. ГАУО, ф.583, оп.1, д. 10, л. 33.

8. Там же. -л. 33.

9. Там же. - л.ЗЗ об.

10. Там же. -л. 33 об.

11. Там же. -л. 28-28 об.

12. Там же. - л. 34.

13. Там же. -д. 21.

14. Там же. -л. 66.

15. ГАУО, ф. 200, on. 2., д.570, л. 180.

16. ГАУО. ф. 583. on. 1, д. 1, л. 34.

17. Государственный архив Самарской области (далее ГАСО), ф. 81, on. 1, д.

255, л.З.

18. Карев Д.С., Савицкий Н.И. Очерки истории Советской военной

прокуратуры. - М., 1948. -С. 11.

19. Карев Д.С., Савицкий Н.И. Указ. Соч. -С. 13.

20. Там же. - С. 14.

21. Карев Д.С., Савицкий Н.И. Указ. Соч. - С. 14.

22. Карев Д.С., Савицкий Н.И. Указ. Соч. - С. 16.

23. Карев Д.С., Савицкий Н.И. Указ. Соч. - С. 17.

24. Национальный архив Республики Татарстан (далее НАРТ), ф.98, оп. 1, д. 60,

л. 33 об.

25. Пешехонов Н.И. Революционный военный трибунал республики // Вестник

Верховного суда СССР и Прокуратуры Верховного суда СССР. - 1928. - №

5-6. -С.25.

26. Пешехонов Н.И. Революционный военный трибунал республики. // Вестник

Верховного суда СССР и Прокуратуры Верховного суда СССР. - 1928. - №

5-6. -С.25.

27. Собрание узаконений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР. - 1917. -

№ 4. - С. 50.

28. СУ РСФСР, 1921.-№63.-С. 456.

29. Собрание узаконений РСФСР. - 1918. - № 35. - С.471.

30. Собрание узаконений... 1918. - № 41. - С. 520.

31. Собрание узаконений... РСФСР. - 1919,-№ 13.-С. 131.

32. Там же . - 1919. - № 58. -С. 349.

33. Собрание узаконений РСФСР. - 1919, - « 58. - С. 549.

34. Ульрих В.В. Военные трибуналы //Вестник Верховного суда СССР и

Прокуратуры Верховного суда СССР. - 1928. - № 5-6. - С. 14-15.

35. Собрание узаконений РСФСР . - 1920. -« 22-23. - С. 115. 36 Собрание

узаконений РСФСР, 1921. -№ 51. - С.294. 37. Центр Документов новейшей

истории Ульяновской области (далее ЦДНИ УО), ф. 1, on. 1., д. 85, л. 266-

267.

В.И. Хохлов надзор за соблюдением законности в войсковых частях приволжского военного округа в 1920-е годы г. Ульяновск

Любой исторический этап развития и становления правоохранительных органов имеет определенное значение в системе развития и становления государства. Для нашего времени заслуживает внимание исторический опыт воссоздания военной прокуратуры в 1920-е годы. Это было сложное время. Тогда, как и сейчас проводилась широкомасштабная военная реформа. Эти мероприятия осуществлялись в сложнейших условиях сокращения армии, всплеска преступности в стране и в ее Вооруженных Силах. В свете этого, исторический опыт деятельности военной прокуратуры может быть востребован в современных условиях.

Необходимость в создании специализированных органов прокурорского надзора в Советской России заставила руководство страны после окончания гражданской войны принять это давно назревшее решение. Политбюро ЦК РКП(б) на своем заседании 26 мая 1922 года приняло принципиальное решение о создании органов прокурорского надзора, а ВЦИК РСФСР своим решением от 28 мая 1922 года законодательно оформил это предложение правящей партии, приняв «Положение о прокурорском надзоре».

Согласно требованиям этого положения, при революционных трибуналах вводились должности прокуроров и создавались территориальные прокуратуры. Губернские прокуроры подчинялись Народному Комиссару Юстиции РСФСР, который одновременно был и прокурором республики.

Одновременно при революционных военных трибуналах учреждались должности военных прокуроров. Они вводились только там, где отсутствовали общие территориальные органы прокуратуры. В воинских частях, дислоцированных в населенных пунктах, где имелись территориальные прокурорские органы, надзор за соблюдением законности в этих частях и подразделениях был возложен именно на них. Кроме обособленных гарнизонов, военные прокуратуры при революционных военных трибуналах создавались в районах, недавно освобожденных от белогвардейской оккупации [15]. Во главе Главной военной прокуратуры, подчиненной Наркомюсту, стоял один из помощников прокурора республики (Наркома Юстиции РСФСР). Ему подчинялись все военные прокуратуры, созданные на местах при революционных военных трибуналах. Хотя они и состояли в штате революционных военных трибуналов, однако, согласно требованиям вышеназванного положения они не зависели от председателя и членов революционных военных трибуналов.

Военный прокурор осуществлял особые функции и действовал самостоятельно. Первоначально за ним были закреплены две основные прерогативы - осуществление надзора за соблюдением законности в частях и подразделениях (на кораблях) и проведение организованной борьбы с преступностью. Он был обязан следить за правильным и единообразным пониманием и исполнением всеми военными учреждениями законов советского государства, а также принимать все установленные законодательством меры по установлению законности.

Основные функции военной прокуратуры в начальный период ее деятельности мало отличались от обязанностей территориальных прокуратур, однако специфические армейские условия, в которых военные прокуроры осуществляли свою деятельность, активно влияли на формы и методы осуществления прокурорских функций [18]. Военная прокуратура действовала в рамках тех обязанностей, которые были изложены в вышеуказанном «Положении о прокурорском надзоре». В январе 1923 года Народный Комиссариат Юстиции РСФСР и Реввоенсовет приняли «Инструкцию военным прокурорам и их помощникам», разработанную 1 ноября 1922 года [19].

Кроме перечисленных общих должностных обязанностей, военным прокурорам вменялось периодическое проведение совещаний в войсковых частях по борьбе с преступностью. Членами этих постоянно действующих совещаний были председатель революционного военного трибунала, начальник особого отдела ОГПУ, начальник губернского отдела рабоче-крестьянской инспекции, а также председатель местного реввоенсовета. На этих совещаниях разрабатывались и утверждались перспективные планы мероприятий по борьбе с преступностью в воинских частях, а также усиления правопорядка и законности.

Согласно положениям вышеназванной инструкции, у военного прокурора были четко определенные права, касающиеся его взаимоотношений с командирами частей и другими должностными лицами военного ведомства. Военный прокурор или его помощник имел право затребовать любые документы, материалы, приказы по войсковой части, носящие принципиальный характер, за исключением документов, носящих оперативный характер.

Были также четко оговорены пределы компетенции военного прокурора. За военным прокурором был закреплен надзор за учреждениями военного ведомства, а за гражданскими ведомствами надзирал губернский прокурор. В случае нарушения законов со стороны какого-либо гражданского ведомства, военный прокурор должен был известить губернского прокурора, и только через месяц, в случае неприятия мер со стороны последнего, военный прокурор мог обратиться к прокурору республики.

Особенностью прокурорского надзора в войсковых частях было то, что в тех гарнизонах, где не было военных прокуратур, правами военного прокурора пользовались губернские прокуроры и их помощники. Губернские прокуратуры осуществляли также прокурорский надзор за деятельностью военно-следственных органов (органов дознания), где не было военных прокуратур.

11 ноября 1923 года ВЦИК утвердил новое «Положение о судоустройстве СССР». Это было вызвано тем, что в декабре 1922 года на основе добровольного объединения в единое государство союзных республик был создан Союз ССР, и документы судопроизводства, прокурорского надзора были приведены в соответствие с новыми реалиями. При Верховном суде СССР была создана Прокуратура Верховного суда СССР, одним из подразделений которой стала Главная военная прокуратура. Прокурор Верховного суда СССР не подчинялся Председателю Верховного суда СССР, и более того, имел право, в случае не совпадения мнений с Верховным судом СССР, обратиться с протестом во ВЦИК.

Главную военную прокуратуру возглавил помощник прокурора республики (при тогда еще Верховном трибунале ВЦИК). При Военной коллегии Верховного суда ВЦИК и была создана Главная Военная прокуратура.

На местах ситуация оставалась без изменений. 7 июля 1923 года постановлением ВЦИК было подтверждено то положение, когда военные прокуратуры на местах входили в состав военных трибуналов. Они подчинялись помощнику Прокурора Верховного суда СССР [28].

В апреле 1924 года Военная прокуратура была полностью подчинена Прокуратуре Верховного суда СССР. Ее организационное устройство выглядело в середине 1924 года следующим образом

Центральный аппарат Военного отдела Прокуратуры Верховного суда СССР в 1922-1933 гг.

Главный военный прокурор- начальник отдела Военной прокуратуры Верховного суда СССР (центральный аппарат - 1 ст.помощник главного военного прокурора, 4 мл.помощника, 7 технических сотрудников)

Прокуроры военных округов и флотов

(военных округов – 9, флотов – 2)

Военные прокуроры корупусов (19)

Военные прокуроры дивизий (24)

Общее число работников всех военных прокуратур достигало 375 человек, из них военных прокуроров и их помощников было 139 человек, остальные должности занимали технические работники.

В течение 1924 года количественный состав выходцев из рабочих повысился с 14,2% до 33,1%. Свежие работники пополняли ряды военной прокуратуры в первую очередь из комиссарского состава РККА. В 1925 году была проведена реорганизация органов прокурорского надзора в армии и на флоте. Корпусных прокуратур стало 13, зато до 45 увеличилось количество дивизионных военных прокуратур [8].

После окончания гражданской войны страну буквально захлестнул вал преступности. Эта в целом негативная ситуация наблюдалась и в армии. Только в течение 1923 - 1924 гг. органы военной прокуратуры провели 78 000 дознаний. Положение дел несколько изменилось в 1926 году, когда было принято новое «Положение о военных трибуналах и военной прокуратуре». Оно было утверждено постановлением ЦИК и СНК от 20 августа 1926 года [16]. Военная прокуратура стала более самостоятельным и централизованным учреждением.

Военный прокурор округа подчинялся старшему помощнику Военного прокурора при Верховном суде СССР по военной коллегии и военной прокуратуре. Военные прокуратуры корпусов, дивизий, других объединений подчинялись военным прокурорам округов, помощники военных прокуроров подчинялись военным прокурорам. Личный состав военных прокуратур, кроме вольнонаемных, состоял на действительной военной службе с обеспечением всеми положенными нормами довольствия.

Наиболее важной и ответственной задачей, которая стояла перед военно-прокурорскими органами, было осуществление общего надзора. До 1925 года работа военно-прокурорских органов по общему надзору носила случайный, хаотичный характер [30]. В 1925 году она стала носить более-менее планомерный характер, все больше и больше увязывалась с основными моментами войсковой жизни. Призыв, увольнение в долгосрочный отпуск, территориальные сборы, лагерные сборы, допризывная подготовка, маневры и учения, - вот те основные моменты, вокруг которых строился на местах общий надзор.

К 1925 году определились и основные методы надзора за законностью в армии, которые в основном сводились к следующему:

- ознакомление с приказами и распоряжениями командования;

- участие в совещаниях и заседаниях по административно-хозяйственным вопросам;

- прием и рассмотрение жалоб и предложений;

- использование разоблачительных заметок в печати;

- посещение частей.

Итоги общего надзора органов военной прокуратуры в частях и подразделениях РККА в 1924-1925 гг.:¹

№п/п	Основные мероприятия по проведению общего надзора	1924г.	1925 г.
1.	Просмотрено приказов и иных распоряжений командования	Не учтено	45243
2.	Из них опротестовано перед вышестоящими начальниками	194	267
3.	Изменено приказов начальниками, отдавшими эти приказы в результате указаний военной прокуратуры	Не учтено	168
4.	Приказы принципиального характера, предварительно согласованные с военной прокуратурой	-	146
5.	Издано приказов по инициативе военной прокуратуры	-	597
6.	Число совещаний по вопросам административно-хозяйственного характера с участием прокуратуры	-	703
7.	Число вопросов, выдвинутых военно-прокурорскими работниками на этих совещаниях	-	792
8.	Число различных совещаний, созванных по инициативе прокуратуры	-	402
9.	Поступило жалоб и заявлений в военную прокуратуру	2732	12406
10.	Из них признано основательными	87%	77,7 %
11.	Жалобы, сигналы и заявления, послужившие основанием для возбуждения уголовного преследования	Не учтено	4,55
12.	Жалобы, сигналы, заявления, послужившие основанием для применения мер дисциплинарного характера	-	2,1 %
13.	Использование заметок и статей в печати, послуживших основанием для возбуждения уголовного преследования	Не учтено	13%
14.	Процент статей, заметок, других выступлений в печати, послуживших основанием для применения мер дисциплинарного воздействия	Не учтено	16%
15.	Произведено посещений воинских частей	770	3153

В приведенной выше таблице особенно показательными являются цифры, характеризующие рост числа жалоб и заявлений, поступающих в военную прокуратуру, что ни в коей мере не означало увеличения количества неправомерных действий в армии или ухудшения быта и повседневной жизни. Это в первую очередь означало рост популярности военной прокуратуры среди самых широких масс красноармейцев с одной стороны, а с другой -показывало рост правовой грамотности красноармейцев, осознание ими своих законных прав. И это осознание красноармейцами своих прав являлось прямым результатом большой работы военной прокуратуры в области правовой пропаганды в армии.

Военные прокуроры старались добиться такого положения дел, чтобы мелкие жалобы не поступали в прокуратуру, решались на месте. Однако не всегда в этом вопросе удавалось добиться необходимых результатов. Имел место большой процент нерассмотренных жалоб. Для того, чтобы приблизить деятельность военной прокуратуры к массам, в крупных соединениях военные

прокуратуры периодически использовали такую форму работы, как месячники проверки красноармейских жалоб [22].

Основными недостатками в деятельности военных прокуратур были имеющиеся случаи превращения из надзирающего в инспектирующий орган, зачастую прокурорские проверки, проводимые в частях, не согласовывались по срокам с другими проверками и инспекциями, проводились нередко в отсутствие сигналов о творимых в частях правонарушениях. Органы прокурорского надзора в воинских частях слабо взаимодействовали с военными отделами Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции, с региональными прокурорами. В 1926 году по этим фактам Военному прокурору было указано Прокурором Верховного суда СССР [17].

В 1925-1926 гг. в деятельности военных прокуратур имели место перегибы в работе, выразившиеся в том, что некоторые прокурорские работники должны были вместо осуществления общего надзора за соблюдением законности контролировать все и вся. Этому положение дел способствовало принятие резолюции Второго совещания военных прокуроров, в которой было записано следующее: «...в условиях РККА содержание работы военных прокуроров по общему надзору должно заключаться во внимательном изучении вопросов политико-морального состояния... вопросы дисциплины, снабжения, хозяйственного быта, взаимоотношений командно-начальствующего состава с красноармейцами, санитарного и ветеринарного обслуживания, рассмотрения жалоб и заявлений военнослужащих - вот примерный круг вопросов, которые должен был охватывать общий надзор военной прокуратуры» [23].

В результате дошло дело до того, что военные прокуратуры занимались вопросами организации связи, так как в ходе некоторых учений артиллерия и пехота плохо взаимодействовали друг с другом, занимались проблемами заключения воинскими частями договоров на поставку дров, полностью брали на себя функции взаимодействия воинских частей с гражданскими организациями.

Эти перегибы были преодолены в 1926 году на ГО Всеармейском совещании военных прокуроров. Там были четко определены конкретные методы осуществления общего надзора в воинских частях, которые были сведены к следующему:

- методам выявления, когда ни одно серьезное отступление от буквы закона не должно остаться без воздействия;

- методам предупреждения, включающие в себя проведение различных форм предупредительной работы, а также предупреждение командиров и начальников о неблагополучном состоянии дел в подчиненных частях;

- методам пресечения в тех случаях, когда командиры и начальники не сумели противостоять нарушению закона, или скрыли преступление

или происшествие [24].

В 1926 году окончательно произошел отказ от мелочной опеки со стороны органов прокурорского надзора над командованием войсковых частей [27].

Важное место отводилось надзору за следствием и органами дознания.

В должностные права и обязанности военных прокуроров были внесены некоторые изменения. Общий надзор за всеми органами, производящими дознание и предварительное следствие был возложен на военную прокуратуру, частный надзор по делу возлагался на конкретного следователя того участка, где состоит объект дознания. На военного прокурора была возложена полная ответственность за проведение дознания и предварительного следствия.

Указания военного прокурора стали обязательными для военного следователя. В случаях, если военный следователь в чем - либо, касательно рассматриваемого дела, был не согласен с военным прокурором, он был обязан доложить председателю военного трибунала.

В 1923 году был издан совместный приказ РВСР и НКЮ, согласно которого командование частей выделяло для производства дознаний в каждой части несколько специально отобранных по своим морально-деловым качествам военнослужащих из числа среднего начальствующего звена («дознавателей»).

Работа военных дознавателей отличалась низким качеством и во многом была малоэффективной. Это объяснялось тем, что командиры частей в число дознавателей пытались назначить слабоинициативных, малограмотных военнослужащих, не проявивших себя достаточно хорошо на других участках работы. Это значительно удлиняло сроки проведения следствия.

В этой связи можно привести пример по Приволжскому военному округу. Из-за неудовлетворительной организации работы дознавателей, сроки проведения дознаний затягивались, что негативно сказывалось на проводимом следствии и негативно влияло на морально-психологическую обстановку в частях.

В 1924 году в этом округе 67,5 % дознаний было произведено в срок до одного месяца, 20,5 - в срок от 2-х до 3-х месяцев, 10,5 % дознаний проводилось в течение 3-4-х месяцев, а 1,5 % - в срок до 6-ти месяцев. Законный же срок проведения дознаний в части составлял одни сутки.

Это положение дел не могло удовлетворить военную прокуратуру округа, она и входящие в ее состав органы прокуратуры в корпусах и дивизиях приняли ряд чрезвычайных мер. К строгой дисциплинарной ответственности были привлечены ряд командиров и начальников, усилился спрос с военных дознавателей, с ними были организованы дополнительные инструкторские занятия, на местах появились следователи военных трибуналов. В конечном итоге положение дел было выправлено. В 1925 году в этом вопросе военная прокуратура добивается успехов. Если в первом квартале этого года по всем Вооруженным Силам средняя продолжительность проведения дознания составляла 21 день, то уже в четвертом квартале - 13 дней [5].

Однако в том же 1925 году в частях проводилось еще очень много лишних дознаний. Свидетельством этому является то обстоятельство, что процент дознаний, возвращавшихся следователями и прокуратурой в части для разрешения их в дисциплинарном порядке, составлял 14,7 % [б].

В 1924 году все военные следователи были сосредоточены при трибуналах. В 1925 году (помимо приближения после реорганизации к частям самих трибуналов), начинает практиковаться выделение следователей на участки в большие гарнизоны. К концу 1925 года таких следственных участков было уже 79. Росло качество работы военных следователей. Если в 1924 году средняя продолжительность следствия равнялась 40 дням, то уже в 1925 году -30. Оконченных дел в месяц на каждого следователя в 1924 году приходилось 8, то в 1925 году - 5. Это сокращение было связано с общим сокращением дел, поступавших в следственные органы.

Однако в целом качество следственной работы продолжало оставаться низким. В 1925 году наблюдался рост количества дел, возвращенных на доследование военными трибуналами. Если в первом квартале этого года на доследование возвращалось 3,9% рассмотренных дел, то в четвертом квартале того же года- 5,6%. Такую же тенденцию к росту обнаруживало и число пересоставленных судом обвинительных заключений. Всего в 1925 году военными трибуналами было пересоставлено 104 обвинительных заключения.

В течение длительного времени так и не был решен назревший вопрос передачи в военную прокуратуру следственного аппарата, который продолжал находиться в подчинении военного трибунала.

Следственные части при революционных трибуналах в 1925 году были заменены следственными камерами и следственными участками.

В 1927 году в ряде крупных гарнизонов были созданы участковые военные прокуратуры. Это было сделано с целью приближения военных прокуратур к воинским частям. Прокуратуры много внимания уделяли правильному проведению дознаний. Дело в том, что многие командиры нередко возбуждали дознания по малозначительным проступкам, пришлось активно с этим явлением бороться и разъяснять командирам и политработникам их обязанности в правильном применении мер дисциплинарного воздействия.

В 1929 году следственный аппарат был передан в военную прокуратуру. В этом году постановлением ВЦИК и СНК от 30 января были внесены изменения в положения, которые изменили порядок осуществления прокурорского надзора, он стал распространяться на военизированую охрану НКПС и наиболее важных в стратегическом отношении предприятий и учреждений.

Согласно требованиям, изложенным в ст. 14-1 вышеназванного положения, военные следователи перешли в полное подчинение военным прокурорам. Именно военные прокуроры стали руководить всем процессом назначений и перемещений по службе военных следователей. Именно из наиболее подготовленных военных следователей стали формироваться прокурорские кадры. Статья 15 определяла переход прокурорских работников на полное довольствие в РККА. Права военных прокуроров полностью распространялись на военизированную охрану, от работников этих учреждений военные прокуроры могли принимать жалобы, прекращать дознание, в необходимых случаях могли по прекращенным дознаниям перевозбуждать уголовные дела.

Статья 20 положения определяла перечень прав и обязанностей военных дознавателей, которыми для проведения предварительных расследований назначались командиры частей или их заместители.

25 октября 1929 года было принято постановление ЦИК и СНК, в частности было уточнено право военного прокурора на истребование уголовного дела из военного трибунала, (раньше этим правом пользовался только Президиум Верховного суда СССР), также вводился новый порядок надзорного производства, согласно которого военный прокурор, истребовавший дело, немедленно прекращал производство, и возвращал дело судебному органу, у которого оно было истребовано.

При обнаружении незначительных нарушений, в военный трибунал направлялись соответствующие указания, при обнаружении существенных нарушений, военный прокурор направлял дело вместе со своим заключением на рассмотрение в кассационное присутствие военной коллегии Верховного суда СССР и военный трибунал округа.

Военным прокурорам округов было предоставлено право переносить определения кассационных присутствий военных округов на рассмотрение кассационного присутствия Верховного суда СССР.

Много внимания уделялось также правильному ведению дисциплинарной практики [14]. С 1925 года в ежемесячных отчетах военных прокуратур вопросы контроля за правильным осуществлением дисциплинар-ной практики командиров были вынесены в отдельный раздел. Дисциплинар-ная практика изучалась при посещении прокурорскими работниками войско-вых частей, проводили выборочные проверки дисциплинарной практики командования всех звеньев, информировали офицерский состав частей и подразделений по итогам проверки.

При обнаружении искажений дисциплинарной практики, военные прокуратуры добивались ее исправления через политические совещания, либо через вышестоящих командиров. Чаще всего помогали младшим командирам, указывая им на допущенные искажения. До 1925 года весь учет по дисциплинарной практике был сосредоточен в военной прокуратуре, и только начиная с 1925 года вся эта работа была сосредоточена в политорганах. Именно анализ дисциплинарной практики позволил военным прокурорам и их помощникам активно влиять на процессы, происходящие в воинских коллективах, принимать действенные меры по борьбе с армейской преступностью [25].

Представители военной прокуратуры выступали с многочисленными докладами на общих собраниях, совещаниях, сборах начальствующего состава.

В 1924 году прокурорские работники принимали участие в 1353 различных совещаниях, из них на 749 выступали с докладами. Однако в этом году эта работа во многом носила случайный характер и проводилась в отдельных округах. Наиболее высоко эта работа была поставлена в Московском и Приволжском военных округах [З].

В 1926 году эта работа значительно усилилась. Военные прокуроры в целом по стране принимали участие в 2273 различных армейских совещаниях, выступали с докладами на 1593, что в пересчете на каждую военную прокуратуру составляло 23 доклада и выступления. Из числа этих выступлений следует отметить следующие: на беспартийных красноармейских конференциях - 74, на партийных конференциях -94, на открытых собраниях красноармейцев-670, на собраниях начальствующего состава РККА - 444 [4].

Военные прокуратуры стремились активно влиять на политко-моральное состояние в частях и подразделениях, изучали динамику показателей по преступности и пытались определить ее корни [20].

Особое внимание в работе военных прокуратур Приволжского военного округа уделялось надзору за соблюдением законности в военных трибуналах. Военные прокуроры и их помощники принимали участие в подготовительных и судебных заседаниях, организовывали общественное обвинение, для чего проводили большую работу по подбору и назначению подходящих кандидатур из числа военнослужащих, развитых в политическом отношении, скрупулезно готовили их к выступлению в суде в качестве общественных обвинителей.

Работники военных прокуратур просматривали приговоры и частные определения военных трибуналов, опротестовывали те из них, которые были вынесены с нарушением закона.

При этом военные прокуроры работали в тесном контакте с военными трибуналами, что в конечном итоге позволило обеспечить наибольшую эффективность воспитательного воздействия на массы красноармейцев. С этой целью по наиболее громким воинским преступлениям дела рассматривались на судебных заседаниях в ходе выездных сессий, проводимых непосредственно в воинских частях. Большое внимание отводилось показательным судебным процессам.

Основным недостатком в работе военных прокуратур была слабая опора на общественность в работе по укреплению законности и правопорядка.

С участием обвинения (прокурора и общественного обвинителя) в 1925 году было заслушано всего 11,6% всех дел. Из этого числа выступлений, на долю общественных обвинителей приходилось 31,4%. В том же 1925 году с участием прокурора прошло 69% всех распорядительных заседаний военных трибуналов. Только недостатками в работе органов прокурорского надзора в армии объясняется тот факт, что отмечался незначительный процент кассационных и частных протестов, вынесенных военными прокурорами в 1924-1925 гг. Всего в 1925 году военной прокуратурой было опротестовано 0,96 % приговоров и 0,28 % определений распорядительных заседаний. Такое незначительное число опротестованных в 1925 году приговоров никак не может

быть объяснено их безупречностью. Это доказывается тем обстоятельством, что одно только число отмененных приговоров по кассационным жалобам превышает число кассационных протестов, внесенных прокурорами. Этот процент составляет 1,44% [9].

Органы прокурорского надзора в воинских частях тщательно осуществляли надзор за местами заключения и исполнением вынесенных приговоров. Эта работа осуществлялась на основе «Основ судопроизводства СССР и союзных республик», принятом в 1924 году, в пункте «д» которых прямо говорилось о том, что «органы прокурорского надзора должны постоянно наблюдать за исполнением приговоров, за правильностью содержания под стражей и использованием других мер пресечения, а также наблюдать за состоянием и содержанием мест заключения».

В инструкции военным прокуратурам, принятой в 1922 году было прямо сказано об их обязанности проверять правильность содержания под стражей, а также требование о безусловном освобождении из под стражи тех, кто содержался незаконно.

На военные прокуратуры, а также на первых помощников губернских прокуратур была возложена обязанность проверки полковых и гарнизонных гауптвахт, а также правильностью приведению приговоров в исполнение.

Для этой цели осуществлялись посещения мест заключения, ознакомление с делами осужденных, оперативное реагирование на поступающие жалобы.

В порядке осуществления надзора за местами заключения, работники военных прокуратур посещали гауптвахты, штрафные части и общие места заключения. Если в 1924 году таких посещений было 1087, то уже в 1925 году их количество увеличилось до 1114, из этого числа на гауптвахты приходится 620 посещений, на штрафные части - 66, на общие места лишения свободы -428 посещений. Несмотря на увеличение количества посещений военно-прокурорскими работниками, число освобожденных уменьшается. Если в 1924 году из под стражи в местах заключения было освобождено 432 заключенных, то в 1925 году - только 379 [10].

Особое место занимает вопрос взаимоотношений органов военно-прокурорского надзора и командного состава частей. Не везде эти взаимоотношения складывались гладко. Нередко командиры предпринимали попытки подчинить военные прокуратуры своей воле, возникали случаи «ведомственного чванства». Нередко приходилось вести напряженную борьбу за ущемленные права военнослужащих [20]. Военные прокуроры контроли-ровали то, как начальники осуществляют предоставленные им права по руководству подчиненными, как соблюдают права красноармейцев, точнее их конституционное право на труд, находясь на военной службе.

Значительное место в деятельности военных прокуратур занимала правовая пропаганда. Проведенное в 1924 г. обследование в войсковых частях показало, что командиры отличались исключительно слабой правовой подготовкой, что объяснялось в первую очередь недостаточной общей

подготовкой, а также неудовлетворительной правовой работой в военно-учебных заведениях и школах красных командиров [26].

В июле 1927 года был издан циркуляр Прокуратуры Верховного суда СССР «О правовой пропаганде». Она была определена, как самостоятельная отрасль работы, которую нельзя было игнорировать, считая «ненужной нагрузкой». Она считалась частью общей воспитательной работы и должна была проводиться в тесном взаимодействии с политотделами. К этой работе привлекались кроме прокурорских работников, военные трибуналы, адвокатура.

Все больше гарнизонов, в первую очередь отдаленных, охватывалось юридической помощью, в каждом отдаленном гарнизоне создавались «Бюро юридической помощи», проводились индивидуальные юридические консультации. Всего в 1925 году постоянные юридические консультации были организованы во всех крупных гарнизонах. Для участия в них военные прокуроры привлекали работников общих судебно-следственных органов и членов коллегий защитников. Всего в этом году с участием прокуроров было проведено 1122 выезда консультационных бюро в воинские части. Нередко эти выводы сопровождались докладами на правовые темы и привлекали огромное количество военнослужащих [II]. В частях создавались юридические кружки из состава временных членов военных трибуналов, общественных обвинителей, дознавателей,

Активное участие прокурорских работников в политико-воспитательной работе позволило во многом оздоровить атмосферу в воинских коллективах, что было констатировано на Первом Всеармейском совещании прокурорских работников [31].

Значительно активизировалась работа военных прокуратур в дивизионной, корпусной и окружной печати, где постоянно публиковались законы и постановления Совнаркома, заметки с ответами на поставленные вопросы. Только в 1925 году на собраниях военных корреспондентов сотрудники военных прокуратур сделали 108 докладов. Если заметок и разъяснений в красноармейской печати в 1924 году было 108, то уже в 1925 году их стало 876 [32]. В 1924-1926 гг. на страницах таких изданий, как «Вестник Верховного суда СССР и Прокуратуры Верховного суда СССР» нередко выходили статьи, в которых военные прокуроры, работники военных трибуналов вскрывали недостатки, предлагали пути улучшения работы по прокурорскому надзору, и военно-следственной деятельности [1].

Правовая пропаганда проводилась путем выступления военных юристов с лекциями, докладами, беседами, путем консультаций. Эта работа активно влияла на сокращение числа воинских преступлений, правонарушения, заметно сократилось число грубых нарушений воинской дисциплины.

После выхода нового «Положения о Верховном суде СССР» 24 июля 1929 года, в обязанности работников военных прокуратур были внесены некоторые изменения. Вышестоящие органы потребовали от военных прокуроров усилить работу с командирами и политорганами по вопросам укрепления дисциплины и правопорядка, укреплять связи с красноармейскими массами [12]. Предлагалось чаще выступать на всевозможных собраниях личного состава, проводимых в воинских частях, внимательно относиться к жалобам, критическим выступлениям в печати, а также усилить работу по привлечению военнослужащих на заседания военных трибуналов в качестве общественных обвинителей. На военные прокуратуры также была возложена обязанность готовить для войск кадры агитаторов-правовиков из числа наиболее подготовленных офицеров и сержантов. В числе важнейших обязанностей военного прокурора вменялась борьба с волокитой при рассмотрении жалоб [13].

Таким образом, в течение короткого периода вновь образованные военные прокуратуры быстро стали на ноги, и успешно возглавили борьбу командования, всех правоохранительных органов за крепкую воинскую дисциплину и правопорядок.