А.П. Ардашкин проблемы объекта судебно-медицинской экспертизы трупа г. Самара

Понятие объекта является одним из основополагающих в теории и практике судебной экспертизы. С ним связано решение многих методологических, процессуальных и организационных вопросов производства экспертиз. В частности, представление об объекте имеет существенное значение в разграничении видов экспертиз, установлении компетенции экспертов и квалификационных требований к их подготовке, для определения условий проведения исследований и др.. К сожалению, до настоящего времени изучению сущности (гносеологической, информационной, процессуальной) объектов судебно-медицинской экспертизы, несмотря на их специфичность и многообразие, внимания уделялось явно недостаточно. Этой тематике посвящены лишь единичные работы [1,3,5], посредством которых не могут быть решены актуальные в этом отношении научные и практические проблемы.

В юридической литературе существуют различные представления об общем понятии объекта судебной экспертизы. Г.М. Надгорный определяет объекты как «…предметы со следами, люди, животные, трупы, системы предметов (так называемая «вещная обстановка»), реже явления, процессы [18]. Ю.К. Орлов считает объектами экспертного исследования только материальные предметы «предметы материального мира, подлежащие экспертному исследованию в целях установления фактов, входящих в предмет экспертизы». При этом, исключая события, факты и другие идеальные объекты им признается, что «в гносеологическом смысле в качестве объекта познавательной деятельности эксперта может выступать любой факт» [19,20 и др.]. В.Д. Арсеньев, Ю.Г. Корухов рассматривают объект (объекты) экспертного исследования как сложную систему, в которой материальные предметы рассматриваются в качестве составной части - «материальных носителей информации»[2,16]. Другими составными частями этой системы Ю.Г. Корухов называет: а) «фактические обстоятельства как источник информации» и б) условия передачи, закрепления и хранения данной информации, т. е. механизма взаимодействия отражаемого (источника) и отражающего (носителя)» [16].

Кроме общего понятия объекта экспертного исследования различают: родовой (видовой) объект, конкретный объект, непосредственный объект [19,20]. По аналогии с выделением производных вещественных доказательств Г.М. Надгорный считает целесообразным ещё выделять производный объект [18]. В.Д.Арсеньев разделяет объекты судебной экспертизы на «основные» и «вспомогательные». К последним он относит «фрагменты основного объекта» – материалы, вещи, документы и др. [2].

Единого мнения о разделении объектов (соответственно – и трупов) по процессуальному основанию в литературе нет, что, вероятно, обусловлено отсутствием такого разграничения в процессуальном законодательстве: ст.ст. 184, 187,189 УПК РСФСР объекты не разграничивает и называет их «материалами…». В одних работах экспертные объекты подразделялись на: 1) вещественные доказательства, 2) документы, 3) живые лица, 4) объекты, не имеющие определенного процессуального статуса [19,20]; в других - на: 1) основные объекты, 2) сравнительные материалы, 3) материалы, содержащие справочные сведения [4].

Трупы людей в случаях попадания их в сферу расследования с процессуальной точки зрения есть не что иное, как вещественное доказательство, поскольку они соответствуют положению ст. 83 УПК РСФСР в том, что «могут сохранять на себе следы преступления, или быть объектами преступных действий… могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела». Однако вещественными доказательствами трупы обычно не называются по морально-этическим соображениям [19,20]. С другой точки зрения трупы не могут рассматриваться как вещественные доказательства, в связи с тем, что ст. 180 УПК предусматривает особый порядок их осмотра [4]. Ю.К. Орлов предлагает относить трупы к группе объектов, не имеющих определенного процессуального статуса [19,20].

Впервые в качестве нормативного перечень объектов экспертных исследований приводится в ст.10 Федерального закона от 31.05.2001г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». В нём отдельной группой объектов выделены «трупы и их части». Кроме того, объектами экспертного исследования в перечне указаны материалы дела, которые могут относиться к трупам (их частям).

Трупы людей, обладая общими признаками, образуют специфическую группу объектов (родовой объект) познания. Как материальный родовой объект познания, трупы могут быть объектами бесконечного множества познавательных действий и исследований. Например, кроме объекта судебно-медицинской экспертизы, трупы могут быть объектами патологоанатомических исследований, объектами научных исследований и учебного процесса, объектами забора органов и тканей для трансплантации, объектами исследования при констатации смерти лечащим врачом и др.. Совокупности исследуемых при этом свойств и признаков объектов различны (непосредственные объекты [20]), они определяются предметом соответствующего исследования (судебно-медицинской экспертизы, патологической анатомии, научного, учебного процесса и др.).

Полагаем, что отличия предмета учебного процесса при этом не требуют пояснений. Не останавливаясь подробно на различиях в определения предмета науки судебной медицины и предмета судебно-медицинской экспертизы трупа, отметим лишь общее различие между ними и их объектами. Предметом любой науки считается установление определенных закономерностей, что требует изучения не единичного объекта (вещи, предмета), а некоего их множества. Поэтому, определяя труп как один из объектов науки судебной медицины, следует говорить о некоем множестве трупов, которые исследуются в целях достоверного решения научной задачи.

Предметом экспертизы как практической деятельности в общем представлении являются факты, обстоятельства (фактические данные) [2,19,20 и др.]. При экспертизе (исследовании) трупа они познаются посредством исследования каждого отдельного трупа (частей, останков трупа), представленного на экспертизу. Поэтому к объекту экспертизы (исследования) относится каждый конкретный труп (части, останки трупа).

Как любой объект познания, труп становится объектом лишь в процессе взаимодействия субъекта и объекта, т.е. в процессе экспертного исследования. В этой связи Г.И. Вермель отмечал, что «хотя предметы, вещи, явления материального мира существуют вне и независимо от нашего сознания, они становятся объектами познания лишь тогда, когда попадают в сферу практической либо познавательной деятельности субъекта. … Точно также и те материальные тела, которые подвергаются исследованию, становятся объектами лишь в период проведения экспертизы. До экспертизы и после неё они существуют в качестве материальных тел, но не объектов.» [3]. В аспекте анализируемой проблемы интерес представляет процесс отнесения трупов к объектам экспертного исследования, в частности, в случаях назначения так называемых «судебно-медицинских исследований трупов». Нормативной базой для проведения их производства являются ведомственные документы (инструкции, правила), утверждаемые Министерством здравоохранения.

Судебно-медицинские исследования трупов назначается достаточно часто в случаях обнаружения трупа без явных признаков совершения преступления. В практике Самарской области их количество составляет около 90 % от всех судебно-медицинских экспертиз и исследований трупов. Алгоритм действий у работников дознания в отношении трупов в подобных случаях однозначен – «направление в морг». Между тем теоретически судебно-медицинское исследование трупа в таких случаях может не назначаться. Причину смерти имеет право установить врач, наблюдавший при жизни больного (или любой врач лечебного учреждения, к которому был «приписан» умерший человек), либо труп может быть направлен на патологоанатомическое исследование. Однако, чаще под предлогом «подозрения на насильственную смерть» трупы становятся объектами судебно-медицинского исследования. Фактическими же причинами необоснованного назначения судебно-медицинских исследований трупов в большинстве подобных случаев являются нерешенные организационные и технические вопросы регистрации факта смерти и временного сохранения трупов. Поэтому происходит назначение судебно-медицинских исследований (образуется объект исследования) «на всякий случай» или потому, что трупы «некуда девать», либо потому что регистрация смерти во многих случаях формально не может быть осуществлена без исследования трупа. Другими словами объект экспертного исследования назначается без предметной необходимости. В этой связи можно отметить, что в ранее действовавшей «Инструкции органам милиции о порядке производства расследования преступлений»¹ предусматривался достаточно подробный перечень действий органов милиции в случаях «чьей-либо скоропостижной смерти или если где-либо окажется труп». Этой инструкцией органам милиции предоставлялось право после проверки обстоятельств смерти давать распоряжение о предании тела земле без предварительного исследования трупа. В настоящее время такого права у органов милиции и прокуратуры нет, что вынуждает во всех случаях назначать судебно-медицинскую экспертизу трупа или направлять труп на исследование.

Такому положению дел в определенной мере способствует «Инструкция о порядке заполнения и выдачи врачебного свидетельства о смерти»². В ней к исключительной компетенции судебно-медицинского эксперта относится выдача свидетельства о смерти после вскрытия им трупа в случаях подозрения на насильственную смерть, механической асфиксии, действия крайних температур, электричества, после искусственного аборта, произведенного вне учреждения здравоохранения, при внезапной смерти детей, не находившимся под медицинским наблюдением, когда личность умершего не установлена. Представляется, что отнесение трупов к объектам судебно-медицинской экспертизы (исследования) только в связи с указанными признаками не является обоснованным, поскольку получается, что назначение экспертизы (исследования) предопределяется только наличием объекта. При этом необходимость познания предмета экспертизы отсутствует. В качестве примера можно указать обязательность (согласно инструкции) проведения судебно-медицинских исследований трупов лиц, умерших в лечебных учреждениях после длительного переживания травм (ожоговых и др.), полученных при установленных обстоятельствах. Как правило, дознание к моменту смерти уже заканчивается, а судебно-медицинское исследование для целей дознания что-то новое в информационном плане привнести не может. В подобных случаях, если исследование трупа и необходимо, то – патологоанатомическое для решения соответствующих вопросов.

Таким образом, неправильное определение объекта является одной из причин нецелесообразного и необоснованного назначения и производства многих судебно-медицинских экспертиз и исследований трупов. Это приводит к неоправданной перегрузке экспертных учреждений, большим материальным и моральным издержкам. Например, объектами судебно-медицинских исследований все чаще становятся трупы лиц, умерших ненасильственной смертью. Так, по Самарской области в структуре судебно-медицинских исследований трупов ненасильственная смерть в 1991 году составляла 31,2%, а в 2000 году – 39,7% (в абсолютных числах: 2121 и 6347 трупов соответственно).

Такая тенденция отчасти обусловлена снижением числа патолого-анатомических исследований и необоснованным «перепрофилированием» объектов из патологоанатомических в судебно-медицинские. Так, если в 1989 году патологоанатомическому исследованию в Самарской области подвергалось 16,5% трупов от всего числа умерших, то в 1998 году - только 9,6% (в абсолютных числах: 5640 и 4238 трупов соответственно).

Действующее процессуальное законодательство (ст. 79 УПК РСФСР) закрепляет обязательное и безальтернативное определение причин смерти посредством экспертизы. Такое закрепление подчеркивает значимость человеческой жизни и несомненную важность тщательного расследования событий со смертельными исходами. Вместе с тем, эта категоричная обязательность является источником практических противоречий, и неукоснительное следование ей может привести к обратному результату – прекращению расследования. Например, в тех случаях, когда труп не обнаружен. Объект для судебно-медицинского экспертного исследования (труп) при этом представлен быть не может, соответственно экспертным путем нет возможности установить причину смерти. Очевиден замкнутый круг: для установления причин смерти в обязательном порядке требуется проведение судебно-медицинской экспертизы; экспертиза же не может быть проведена из-за отсутствия соответствующего объекта (трупа).

На практике при отсутствии трупа перед судебно-медицинскими экспертами нередко ставится задача установления причины смерти, а некоторые эксперты, не исследуя труп (который не обнаружен), берутся за решение этой задачи и «успешно» её решают. К сожалению, в некоторых публикациях подобная практика сообщается в виде положительных примеров [13,22]. В качестве объектов экспертного исследования при этом фигурируют данные осмотра места происшествия, результаты биологических и других экспертиз, протоколы допросов и показания очевидцев и даже обвиняемых, фотографии. Примечательно, что в одном из этих примеров [13] судебно-медицинские эксперты без исследования трупа первоначально категорично «установили», что «при наличии телесных повреждений, нанесенных Г-ным, Л-ко находился в бессознательном состоянии и, упав в воду, утонул». Такой вывод был принят следствием и судом. В последующем же (после окончания следствия и вступления приговора суда в силу), при производстве судебно-медицинской экспертизы эксгумированного трупа Л-ко, была установлена другая причина смерти – перелом костей черепа с кровоизлиянием под оболочки головного мозга.

В основе подобных, совершенно неправильных, на наш взгляд, следственных и экспертных подходов лежит отсутствие методически отработанных представлений о предмете и объекте судебно-медицинской экспертизы трупа, а также излишне широкое, на наш взгляд, толкование требования ст. 79 УПК РСФСР об обязательности установления причины смерти экспертным путем. Во всяком случае, это требование, по нашему мнению, не должно служить основанием для обязательного назначения судебно-медицинской экспертизы трупа, которого нет. В подобных случаях для следствия можно рекомендовать творчески использовать возможности различных других экспертиз. Факт смерти и причина смерти должны устанавливаться следственным и судебным путем. При этом будут устанавливаться не основная и непосредственная причины смерти (так называемые – внутренние причины), а внешние причины - воздействующие факторы (фактор) от которых наступила смерть.

Обязательность назначения экспертизы для установления причин смерти является, на наш взгляд, основной причиной нецелесообразного назначения и проведения в целом ряде случаев судебно-медицинских экспертиз и судебно-медицинских исследований трупов. Назначение и проведение судебно-медицинских экспертиз и исследований при этом приводит к бессмысленной загрузке оперативных и следственных работников, экспертных учреждений. К таковым случаям можно отнести, например, гибель пассажиров транспортных средств при транспортных происшествиях и авариях на транспорте, гибель групп людей при различных техногенных ситуациях и др.. Речь идет о случаях, когда причинный фактор, вызвавший смерть людей, соответственно - внешняя причина смерти, обусловленная этим фактором, очевидны. В большинстве подобных случаев необходимость в использовании специальных экспертных познаний для установления факта и причины смерти вообще отсутствует, и причина смерти с учетом условий происшествия может быть установлена простым осмотром трупа без назначения судебно-медицинской экспертизы и проведения специальных экспертных исследований. В этой связи мы разделяем мнение А.Н. Денисюка о том, что «в зависимости от правовой оценки происшедшего события может быть принято решение, в том числе об отсутствии оснований для направления трупа на исследование» [9].

В ряде подобных случаев необходимость в использовании экспертных познаний и проведении экспертных исследований объективно имеется. Однако не для установления причин смерти, а для идентификации личности погибших и, возможно, для решения других вопросов.

Объекты и методы судебно-медицинских экспертных исследований, разрешающие возможности этих исследований постоянно изменяются и расширяются. Это определяется, с одной стороны, изменениями законодательства и правовой практики, с другой – развитием наук, определяющих возможности экспертизы. Труп человека, будучи самостоятельным объектом судебно-медицинской экспертизы, в настоящее время одновременно является в большинстве случаев источником формирования специальных объектов для различных лабораторных судебно-медицинских исследований (судебно-гистологических, судебно-химических, медико-криминалистических и др.). При этом труп и изъятые от него фрагменты в процессуальном смысле могут являться как единым, так и отдельными объектами. В качестве единого объекта их следует считать при производстве одной судебно-медицинской экспертизы (единолично или комиссионно экспертами одной специальности). Разными объектами они будут выступать в случае изъятия фрагментов органов и тканей от трупа для производства экспертиз экспертами разных специальностей или комплексной экспертизы. Исследуемый труп при этом является родовым объектом, а взятые от трупа фрагменты - видовыми объектами.

Отдельного рассмотрения в качестве объектов судебно-медицинской экспертизы требуют «Акты судебно-медицинского исследования трупа»³, оформляемые при упоминавшихся выше судебно-медицинских исследованиях. Важность этого рассмотрения определяется достаточно частым выполнением судебно-медицинских экспертиз трупов, когда объектом экспертизы выступают именно «Акты…». По нашим данным количество таких объектов при производстве экспертиз трупов составляет 40-45%. При возбуждении уголовных дел «Акты…» приобщаются к делу и при назначении экспертиз, соответственно, их процессуальный статус представляется как «материалы дел».

Процессуальный статус судебно-медицинских исследований трупов, так и оформляемых при этом «Актов…» не определен, что негативно отражается как на производстве непосредственно исследований, так и на отражении информации в «Актах…». По классификации А.И. Винберга, Д.Я. Мирского, М.Н. Ростова [4] «Акты…» схожи с группой, названной авторами «материалы, содержащие справочные сведения». Если не принимать во внимание внепроцессуальный характер этих документов, то в качестве объекта экспертизы трупа их сущность совпадает с представлением о производных объектах, предложенного Г.М. Надгорным [18], а также с производным доказательством [21]. С позиций теории моделирования оформляемые судебно-медицинскими экспертами⁴ или иными врачами «Акты…» можно считать идеальными (мысленными) моделями объектов, отражающих в знаковых формах (словах, схемах и т.п.) определенные свойства исследуемых трупов.

В последние годы судами по процессуальным мотивам все чаще высказывается мнение, что судебно-медицинский эксперт, выполнивший судебно-медицинское исследование, по этому же случаю не может являться экспертом и производить экспертизу. Не останавливаясь в данной работе на обосновании (рассматривается нами отдельно), отметим, что с этим мнением нельзя согласиться. На наш взгляд, производство судебно-медицинской экспертизы экспертом, выполнившим судебно-медицинское исследование этого трупа, с процессуальной точки зрения является допустимым, а с практической - целесообразным.

Одним из проблемных вопросов, связанных с объектом исследования, является «пограничность» некоторых объектов судебно-медицинской экспертизы трупа. Проблемы пограничности некоторых аспектов судебной медицины и криминалистической экспертизы впервые был поднят Ю.М. Кубицким более сорока лет назад [17]. В опубликованной им работе «Пограничные вопросы судебной медицины и криминалистической экспертизы» отмечено «пограничное сопряжение криминалистической экспертизы с судебной медициной» в вопросах дактилоскопии, экспертизы походки, следов босых ног, словесного портрета, почерка, судебно-баллистической экспертизы. Между тем автор, констататируя это «пограничное сопряжение» не отметил, в чем заключается общность задач, существует ли их разделение? Если да, то на чем основывается их разграничение? Однако обвинять его в этом нельзя. В то время изучение теоретических основ судебной экспертизы только начиналось. Поэтому с логической точки зрения сама постановка проблемы «пограничной сопряженности» была заслугой Ю.М. Кубицкого.

Практика организации и производства судебно-медицинских экспертиз с несомненностью указывает на необходимость детального исследования проблем «пограничности» судебных экспертиз. Ранее нами рассматривался вопрос об относимости одежды к объектам судебно-медицинской экспертизы [1]. Актуальным в этом отношении представляется также вопрос об относимости объектов при проведении дактилоскопии трупа.

Весь процесс дактилоскопии, как живого лица, так и трупа в настоящее время целиком отнесен к компетенции криминалистов. Такое положение порождает ряд методологических и организационных противоречий. Например, в предмет и компетенцию какой науки – медицинской или криминалистической должна входить разработка методологических проблем дактилоскопической экспертизы? В чьи функции входит подготовка объектов для дактилоскопии? В связи с подобными вопросами, возникающими как в практической работе, так и при научной разработке вопросов дактилоскопии, даже криминалисты, занимающиеся изучением данных проблем, стали высказывать мнение о необходимости включения экспертных диагностических дактилоскопических исследований в функцию судебно-медицинских экспертов, «м е д и к о в – криминалистов» (разрядка автора – А.А.) [10,11].

В основе указанных противоречий, по нашему мнению, лежит неполное гносеологическое соответствие объекта и субъекта: по своей сущности объект (кожа с папиллярным рельефом) относится к медико-биологическим объектам, а исследования выполняются криминалистами. Медико-биологический характер этих объектов, вероятно, не вызывает сомнения и заключается хотя бы в том, что кожа с её папиллярным рельефом является анатомическим субстратом. Не случайно само появление этого метода и все значимые работы по совершенствованию его связаны с именами медиков и биологов: И. Пуркинье (1787-1869), М.В. Кисина [14], И.С. Гусевой [8], Т.Д. Гладковой [6] и др.. Как закономерное явление можно отметить успешное продолжение исследований дерматоглифики судебными медиками и в последние годы [12].

Несмотря на изложенное весь комплекс экспертных исследований при дактилоскопических экспертизах осуществляется криминалистами системы МВД. Обусловлено это, вероятно, тем, что: во-первых - большая часть исследовательских действий при дактилоскопических экспертиза (исследованиях) связана с немедицинскими (небиологическими) объектами; во-вторых - банк этих данных для постоянной работы необходим именно учреждениям МВД.

Дактилоскопическая экспертиза (исследование) состоит из нескольких элементов. Работа с медико-биологическим объектом - получение пальцевого отпечатка (трупа или живого человека) является лишь одним из них. Полученный при этом отпечаток следует рассматривать как производный объект экспертизы (исследования). Кроме этого элемента (а) дактилоскопическое исследование состоит ещё как минимум из трёх элементов: б) поиск отпечатка папиллярных линий на каком-либо вещественном доказательстве, в) «снятие» этого отпечатка с вещественного доказательства, г) сравнительный анализ полученных отпечатков. Выполнение элементов «б, в, г» к медицинским объектам непосредственного отношения не имеют.

На наш взгляд, конкретизация и разделение функций медиков и криминалистов в вопросах дактилоскопии и дактилоскопической экспертизы (по существу речь идет о границах предмета экспертных исследований) должны определяться характером объектов, с которыми работает специалист и необходимостью предварительной подготовки объектов. Разработка закономерностей дерматоглифики, методов и приемов получения папиллярного рельефа, в частности при разрушающих процессах (гниение и др.) должно относиться к предмету судебной медицины (как науки). Получение отпечатков кожного рисунка в случаях измененной кожи трупа должно входить в функции подготовленных для этого медиков (судебных медиков, медико-криминалистов). Получение отпечатков в случаях неизмененной кожи (у живого лица, трупа) не требует какой-либо специальной предварительной подготовки объекта, а от исполнителя (субъекта) не требуется каких-либо специальных познаний. В таких случаях получение отпечатков представляет собой стандартную техническую процедуру, требующую лишь соответствующих практических навыков. Это может выполняться техническими помощниками экспертов. Другие перечисленные элементы дактилоскопического исследования с позиций сущности объекта входят в функции криминалистов.

Таким образом, рассмотренные аспекты позволяют определить и конкретизировать гносеологическую роль, процессуальный статус и информационное значение некоторых объектов судебно-медицинской экспертизы, относящихся к экспертизе трупа.