Л.Н. Гаврилов, в.В. Мудраков, в.В. Сергеев, а.П. Ардашкин,

Г.Э. Бахтадзе, м.А.Бугай

Цесаревич алексей - тайна жизни и смерти

Г. Санкт-Петербург, г. Самара

В 1998 году Г.Б. Егоров, И.В. Лысенко, В.В. Петров в книге «Спасение цесаревича Алексея. Историко-криминалистическая реконструкция расстрела Царской Семьи» впервые наиболее полно обобщили имеющийся к настоящему времени материал о жизни и смерти цесаревича Алексея [5]. Рассматриваемые в данной книге обстоятельства, связанные с жизнью и смертью цесаревича Алексея, заслуживают внимания судебных медиков, криминалистов, историков и психологов.

В начале 80-х годов престарелый сельский учитель Василий Ксенофонтович Филатов, проживавший в селе Икряное Астраханской области, стал рассказывать жене и детям удивительные истории. Из его рассказов следовало, что, вопреки существовавшей тогда официальной версии, во время расстрела царской семьи в Екатеринбурге цесаревич Алексей, сын Николая II, избежал смерти. Родных удивляли подробности, с которыми он излагал историю жизни цесаревича и его чудотворного избавления от неминуемой смерти во время расстрела царской семьи в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Эту информацию нельзя было почерпнуть из книг, изданных за годы Советской власти. Впрочем, рассказы эти в семье Филатова долгое время считали следствием фантазий и старческого маразма.

При жизни Василий Ксенофонтович, по официальной версии – сын сапожника, покорял окружавших его людей аристократизмом духа, бескорыстием и добротой, жизненной энергией и мужеством, несмотря на то, что был инвалидом – одна нога у него была короче другой. Он часто болел, его мучили боли в ногах, плечах, пояснице, голове. Чтобы отвлечься, он молился, а когда боль отступала, садился играть в шахматы. Его родные позже будут вспоминать, что он разбирал не меньше двух шахматных партий в день, увлеченно читал шахматную литературу, играл по переписке. Василий Ксенофонтович любил выступать в художественной самодеятельности, читать со сцены произведения русских поэтов и Чехова. Сам писал стихотворения, увлекался музыкой и живописью, умело владел карандашом и кистью, хорошо плавал. Коллеги по школе его уважали за всесторонность развития, но он всегда держался с людьми на расстоянии и не имел близких друзей. Он не любил спорить. О прожитом рассказывал немного и очень сдержано.

Василий Ксенофонтович умер 24 октября 1988 года от сердечной недостаточности. За десять лет до его смерти в окрестностях Свердловска (Екатеринбурга) на старой Коптяковской дороге энтузиастами-поисковиками уже были обнаружены останки расстрелянных членов царской семьи. Но об этом стало известно лишь через год после безвременной кончины сельского учителя.

Василий Ксенофонтович никогда прямо не говорил своим детям о своем августейшем происхождении и всегда уклонялся от прямых вопросов на этот счет. Но, основываясь на рассказах отца, оценивая необычайно высокий уровень его знаний, безусловно, блестящее образование и воспитание, сопоставляя сообщенные им факты с содержанием и хронологией предреволюционных и послереволюционных событий, они невольно задумались над вопросом: мог ли их отец быть цесаревичем Алексеем Николаевичем?

Позже появились новые исследования, связанные с расстрелом семьи Романовых, которые, во-первых, противоречили существовавшей более 80 лет официальной версии советской историографии, во-вторых, удивительным образом совпадали с тем, что рассказывал родным Филатов, из чего родственники Василия Ксенофонтовича предположили, что он мог быть цесаревичем Алексеем.

Официальная советская версия о конце династии Романовых утверждала, что решение о расстреле царской семьи было продуманным политическим актом, а само убийство «приведено в исполнение с чисто пролетарской стальной решимостью». Из чего догматично следовало, что расстрел, якобы, был четко организован и, следовательно, никто из Романовых, проживавших летом 1918 года в доме Ипатьева, избежать смерти не мог.

К счастью, убийцы Божьего Помазанника, отрекшегося от престола, в первые годы становления Советской власти боролись между собой за право называться Главным Палачом в этом, мягко говоря, сомнительным с точки зрения Закона и нравственности акте и оставили достаточно документальных материалов, которые помогают детально восстановить процедуры расстрела и захоронения останков Романовых.

До начала 90-х годов прошлого века воспоминания организаторов и участников расстрела Я. Юровского, М. Медведева (Кудрина) А. Фишера, И. Эдельштейна, В. Гринфельда, П. Ермакова, Ф. Голощекина и других не вызывали сомнений у историков, хотя имели явные противоречия, на которые следовало бы обратить внимание. Совершенно другую окраску приобретают эти противоречия в свете имеющихся на сегодняшний день данных – после того, как найдены и исследованы останки убиенных. Постараемся непредвзято исследовать их.

«Пламенный революционер» Я. Юровский и его товарищи, участвовавшие в расстреле, были молодыми необразованными авантюристами, которые, по признанию самого Юровского, «по части методов ликвидации… опыта таких дел не имели». [1]. Те из них, кто оставил свои воспоминания для потомков, признают, что убийство царской семьи было плохо продумано. В ночь на 17 июля в подвале дома Ипатьева расстреливаемых поставили к стенке, в которую были заштукатурены камни, что стало следствием множества рикошетов. Пули, отскакивая от стены, полетели в сторону стрелявших. Один из них был даже ранен в руку. Тогда, по утверждению Юровского, стрельбу приостановили из-за того, что в подвале велся беспорядочный огонь. И вот что рассказывает Юровский дальше: «…Оказалось, что дочери, Александра Федоровна и, кажется фрейлина Демидова, а также Алексей, были живы». И далее акцентирует в своем рассказе, что именно он выстрелом в сердце убил цесаревича. Медведев же вспоминает, что Юровский в Алексея «выпускает три последние пули из своего «маузера». [2]. Таких противоречий в воспоминаниях цареубийц немало. Так, Медведев утверждает, что трое латышских стрелков отказались участвовать в расстреле Романовых, а Юровский говорит, что таковых было двое.

Но в правдивости рассказов Юровского и Медведева о том, что цесаревич Алексей, несомненно, был убит, заставляет усомниться то обстоятельство, что уже после первых выстрелов из-за плохого качества пороха подвал наполнился едким густым дымом. Факт этот доказан криминалистической экспертизой [8]. Пороховые газы, скопившиеся в комнате площадью 30-40 квадратных метров, должны были вызвать слезотечение, кашель и тошноту, заставить палачей буквально выскочить из помещения. Но Юровский не вспоминает об этом. Почему?

Объективный анализ материалов, представленных криминалистами на научной конференции «Последняя страница истории царской семьи: итоги изучения Екатеринбургской трагедии», прошедшей в Екатеринбурге в 1994 году, а также изложенных в книге Н. Соколова «Убийство царской семьи» [10], позволяет утверждать, что в подвале было произведено от 40 до 50 выстрелов. Хотя боекомплект 12 стрелков, участвовавших в расстреле, составлял 85-90 патронов. Другими словами, расстрельная команда израсходовала 50 процентов имевшихся боеприпасов, когда ядовитые пороховые газы «выкурили» их из помещения. Причем, Медведев в своих воспоминаниях почему-то утверждает, что латышские стрелки расстреляли все имевшиеся у них патроны. Будь оно так в действительности, в плохо проветриваемый подвал вообще нельзя было бы зайти до утра. Опять ложь?

Была ночь, и помещение, по воспоминаниям участников расстрела, освещалось электрической лампочкой такой малой мощности, что с трудом удавалось рассмотреть что-либо на противоположной стороне подвальной комнаты. Эксперты доказали, что уже после первых 2-3 залпов (более 30 выстрелов) из-за возникшей задымленности стрелявшие не могли рассмотреть оружия в своей руке, не говоря уже о том, что в таких условиях у них не было возможности совместить мушку пистолета с целью.

Этот факт подтверждает в своих воспоминаниях М. Медведев: «В комнате ничего не видно из-за дыма, стрельба идет по еле видным падающим силуэтам в углу… вижу Павла Медведева – он смертельно бледен и его рвет». [2, c. 199-131]. «Дым заслонил электрический свет и затруднил дыхание», - вспоминал А. Стрекотин. [8, c. 430]. Даже через два часа задымленность в подвале должна была оставлять впечатление тумана.

Криминалисты, исследуя останки членов царской семьи, обнаружили пулевые повреждения в бедренных и большеберцовой костях четырех скелетов из девяти. Причем, их направления согласуются с вертикальным положением тел расстреливаемых. Вероятно, как только видимость из-за задымленности ухудшилась, палачи стали стрелять ниже того места, где должна была находиться предполагаемая цель. Они ее не видели, но считали, что приговоренные из-за ранений уже должны лежать на полу.

В таких условиях вполне могло ли случиться так, что на самом деле Юровский, из-за того, что комната была сильно задымлена пороховыми газами, не производил, как сейчас принято говорить, «контрольных выстрелов». Или произвел их только в тех, кто после залпов подал признаки жизни, как это было, по свидетельству многих участников расстрела, с фрейлиной А. Демидовой.

Когда читаешь воспоминания цареубийц, невольно возникает впечатление, что они, дабы создать иллюзию хорошо проделанной ими работы, договорились придерживаться в своих рассказах одной общей версии, но, поскольку она не во всем правдива, детали их рассказов то и дело расходятся. Так, Юровский утверждал, будто выживших сестер Татьяну и Анастасию П. Ермаков пытался заколоть штыком, а Медведев об этом факте не упоминает. Кстати, о том, что казненных добивали штыками, писали многие. Но если бы это было действительно так, то следы от штыковых ударов остались бы на полу. Эксперты армии Колчака, которые первыми занялись исследованием обстоятельств расстрела царской семьи, обнаружили следы штыка только на стене арки [10].

Насколько можно верить утверждениям Юровского и его «товарищам»? Чтобы читатель смог разобраться в этом вопросе, приведем следующий пример. В ночь с 17 на 18 июня 1918 года в Алапаевске, неподалеку от Екатеринбурга, были расстреляны и сброшены в старую шахту великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Сергей Михайлович, князья Иоан, Константин и Игорь Константинович и князь Владимир Павлович Палей. После расстрела Алапаевский исполком отправил в Екатеринбург телеграмму… о побеге арестованных при помощи неизвестных вооруженных людей. Уральский облсовет продублировал содержание этой телеграммы в Москву [8, c. 485]. Уже в сентябре, когда в Алапаевск вошли белогвардейские части, и к работе приступила следственная комиссия, была выяснена правда о расстреле родственников Николая II в этом городе.

Известие о расстреле царской семьи в подвале дома Ипатьева Я. Юровский привез в Екатеринбургский облисполком 17 июля 1918 года. Утверждается, что в этот же день сообщение о казни ушло в Москву. И какую же «правду» мог узнать из телеграммы председатель Совнаркома В. Ленин и председатель ВЦИК Я. Свердлов? «…По постановлению президиума областного Совета в ночь на 16 июля (напомним – экзекуция состоялась в ночь на 17 июля – Авт.) расстрелян Николай Романов. Семья его эвакуирована в надежное место…» [2, c. 104]. Впрочем, на оригинале этой телеграммы нет ни номеров, ни подписей, как это обычно бывает на подобных документах. Возможно, ее текст был составлен позже 20 июля уже в Москве, когда была продумана схема последующей дезинформации, которая должна была замести следы преступления.

Но 17 июля Екатеринбургский облисполком официально выпускает следующее извещение: «…Президиум областного Совета, исполняя волю революции, постановил расстрелять бывшего царя Николая Романова в ночь на 16 июля 1918 года. Приговор этот приведен в исполнение. Семья Романова, содержавшаяся вместе с ним под стражей, в интересах охраны общественной безопасности эвакуирована из города Екатеринбурга. Президиум областного Совета». [2, c. 104]. Именно такое объявление было обнаружено белогвардейцами, когда воинские части Колчака 25 июля 1918 года вошли в Екатеринбург [4].

Другими словами, екатеринбургские соратники Ильича, Свердлова и Троцкого не ограничивали себя в выборе средств, если нужно было скрыть правду.

Предположим, что в ту ночь Юровский не выстрелил в сердце Алексея Николаевича, как он сам утверждал, что не было и трех его выстрелов из «маузера» в цесаревича, как утверждал это Медведев. Но тогда зачем им нужно в своих воспоминаниях акцентировать внимание слушателей на этом моменте?

Чтобы прояснить это, обратимся к документу, опубликованному в 1992 году после того, как были найдены останки расстрелянных Романовых [2, c. 11-112]. В нем сказано: «Очевидность позволяет предположить, что это место захоронения императорской семьи и придворных». Далее идет идентификация 9 найденных скелетов с членами царской семьи и их слугами. (Напомним, всего, согласно протоколу, утвержденному 19 июля 1918 года президиумом Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, было расстреляно 11 человек) [9]. Важное для нашего исследования предложение: «Останки цесаревича Алексея и Анастасии не обнаружены».

Вернемся к событиям в доме Ипатьева. После расстрела доморощенные палачи в спешке стали грузить тела в грузовик. Они нервничали, спешили. Следует подчеркнуть, что на экзекуции не присутствовал врач, который мог бы профессионально подтвердить факт смерти, в том числе - цесаревича. Вполне вероятно, что в кузове вперемешку с действительно мертвыми членами семьи Романовых могли оказаться живые. В пользу этой версии косвенно свидетельствует сам Юровский. По его словам, после первых залпов живы были семеро из одиннадцати расстреливаемых, а фрейлина А. Демидова не была даже ранена [2, с. 111-112]. Уже после того, как раненых добили и стали укладывать в грузовик, снова очнулась одна из девушек [8, c. 431], хотя в своих воспоминаниях от 1934 года он будет рассказывать, что еще в подвале всех сестер убили контрольными выстрелами в голову.

Как вспоминает Юровский, около трех часов ночи [1] или на час раньше по другим источникам [9, c. 353] грузовик с телами казненных выехал со двора. Шел дождь. Сопровождающие «груз» сидели в кабине, откуда ночью трудно было рассмотреть, что происходит в кузове. Автомобиль по размытым дорогам двигался медленно, часто останавливался. Если предположить, что кто-то из членов царской семьи остался жив, то у него вполне была возможность выбраться на ходу из кузова.

Когда стало светать, грузовик, двигаясь по заранее спланированному маршруту, встретил отряд красноармейцев – 25 человек, которых П. Ермаков намеревался использовать как похоронную команду. И тут, если следовать логике воспоминаний участников расстрела, начинают происходить странные вещи. Заброшенная шахта глубиной в три метра в качестве места захоронения в урочище Четырех братьев была выбрана П. Ермаковым заранее. До нее трупы везли на пролетках, так как на грузовике подъехать к ней было невозможно. Оставалось сгрузить трупы с пролеток, раздеть их, побросать в залитую на метр водой шахту, а одежду сжечь. Этим, напомним, были заняты почти тридцать человек. Причем, с покойными не церемонились, легкую одежду, в которой их подняли среди летней ночи с постели, попросту срывали и бросали в огонь. При этом поставленная задача была решена… через 8 часов. В два часа дня на дороге севернее и южнее урочища Четырех братьев Юровский зачем-то выставляет заставы, а сам вместе с Ермаковым уезжает в Екатеринбург.

П. Ермаков в своих воспоминаниях об этом эпизоде не обмолвится ни словом. [6]. Кстати, после его смерти появятся несколько вариантов «воспоминаний», достоверность которых весьма сомнительна. А Юровский по поводу этого отъезда скупо засвидетельствует: «…Доложил по начальству, что все неблагополучно» [2, c. 113]. В 1934 году, делясь своими воспоминаниями, он будет утверждать, что «неблагополучно» была выбрана шахта для захоронения. Или все же, перегружая трупы с грузовика на пролетки, не досчитались двух тел? Тогда вполне объяснима восьмичасовая задержка похоронной команды у урочища. Вероятно, Юровский организовал поиск пропавших, о чем в воспоминаниях сказано: «…Группу людей я отправил в город как бы за ненадобностью». [2, c. 113]. Но поскольку Алексей и одна из княжон не обнаружены, Юровский с Ермаковым едут в город, чтобы доложить начальству о ЧП.

О чем действительно шел разговор в Екатеринбургском облисполкоме, вероятно, мы никогда не узнаем. Известно лишь, что его результатом стало решение сжечь все трупы казненных. Зачем? Юровский объясняет это решение тем, что первое место захоронения было выбрано неудачно, мол, близко от жилья, да и тайно похоронить царскую семью не удалось. Хотя куда более вероятной кажется версия, согласно которой президиум Екатеринбургского облисполкома, предав все тела огню, надеялся целиком уничтожить свидетельства просчетов команды Юровского. Ведь вывезли из дома Ипатьева 11 тел, а захоронили в шахте только 9. Вдруг место захоронения обнаружат – как тогда оправдываться? Но у «товарищей» не было опыта Освенцима, Бухенвальда и других гитлеровских концентрационных лагерей, в которых практиковали сожжение трупов. Естественно, не зная закономерностей воз-действия высокой температуры на ткани мертвого тела, они были обречены на ошибку.

Тела, по воспоминаниям Юровского, действительно начали сжигать. Только в 1920 году он представляет свой первый официальный отчет цареубийцы, известный как «Записка Я. Юровского». Она завершает формирование официальной версии расстрела царской семьи и захоронения тел убиенных. В ней утверждается, что расстреляно было 11 человек, до места окончательного захоронения довезли 11 трупов, два сожгли, а девять тайно похоронили. Только затем стала тиражироваться эта версия проверенными чекистами, знающими истинную правду – П. Ермаковым, Г. Сухоруковым, М. Медведевым, Г. Никулиным, И. Родзинским. Причем, Г. Сухоруков в своих воспоминаниях, извлекая трупы из шахты, заполненной водой, умудрился каким-то странным образом опознать именно Алексея и Анастасию, которых до дня расстрела никогда в лицо не видел. Все в один голос утверждали, что именно Юровский добил «странно живучего» Алексея. Все «забыли» про пороховой дым в подвале ипатьевского дома, и не запомнили, сколько именно трупов сожгли – два или больше?

Юровский утверждал в 1934 году, что пока готовили могилу на дороге, развели костер и сожгли два трупа: цесаревича Алексея и по ошибке вместо бывшей царицы Александры Федоровны фрейлину Демидову. «На месте сжигания вырыли яму, сложили кости, заровняли, снова зажгли большой костер и золой скрыли всякие следы. Прежде чем сложить в яму остальные трупы, мы облили их серной кислотой, яму завалили, шпалами закрыли» [1, c. 116]. Лукавил перед благодарными слушателями главный цареубийца. Ну никак не могли стараниями могильщиков сгореть за 6-7 часов дотла трупы людей. Даже с помощью керосина, который в распоряжении Юровского и его подручных имелся. Да, впрочем, он сильно и не настаивал на утверждении, что тела сгорели целиком. Да, остались кости, их сложили в общую могилу.

Напомним, что еще в 1978 году группа энтузиастов во главе с геологом А. Авдониным и писателем Г. Рябовым нашла на старой Коптяковской дороге древесный настил, под которым люди Юровского захоронили членов семьи Николая II и их приближенных. Но страна узнала об этом лишь спустя десять лет – в апреле 1989.

По факту убийства неизвестных людей и попытке скрыть следы преступления было возбуждено уголовное дело № 13/3-91, расследование по которому вел старший помощник прокурора Свердловской области советник юстиции В. Волков. Была произведена эксгумация. В захоронении оказалось девять человеческих скелетов (четыре мужских, пять женских) практически при полном отсутствии мышечных тканей, волос, предметов одежды и украшений. Лицевые части всех черепов были разрушены, на некоторых из них имелись пулевые отверстия. «Выполненными исследованиями подтверждена принадлежность останков группе лиц, убитых в доме Ипатьева. Учеными установлено, что в раскопе на Котляковской дороге найдены останки членов семьи Николая II, кроме цесаревича Алексея и одной из его сестер» [1].

Но, вопреки утверждениям Юровского, в погребении не было найдено остатков углей или обугленных фрагментов дерева. Признаков воздействия открытого пламени (высокой температуры) на костях также не было обнаружено. Локальный характер разрушения костей отдельных скелетов не исключает возможности прямого воздействия кислоты с целью уничтожения трупов – свидетельствует руководитель судебно-медицинской службы Свердловской области Н. Неволин. [1, c. 57-65].

Следовательно, Юровский утверждал о том, что два трупа были сожжены, для того чтобы как-то объяснить их пропажу.

Можно привести и другое косвенное подтверждение тому факту, что уже перед тем, как бросить тела убиенных в шахту колодца у урочища Четырех братьев, люди Юровского могли обнаружить отсутствие двух трупов, вызвавшее переполох в рядах палачей.

В своих воспоминаниях Юровский рассказывает, что в корсетах троих дочерей Романовых – Татьяны, Ольги и Анастасии были зашиты драгоценные камни и изделия из них [7]. Именно о трех девичьих лифчиках с драгоценностями упоминает М. Медведев [2]. Но дочерей было четверо. Почему тогда палачи не досчитались еще одного лифа? И почему драгоценностей не оказалось на теле цесаревича Алексея? Неужели мать, Александра Федоровна, в надежде на чудотворное освобождение дочерей позаботилась об их финансовом благополучии в будущем, а о сыне – возможном наследнике престола – забыла. Или его и, как показывают последние исследования, именно Анастасии просто-напросто не было во время процедуры раздевания.

На шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитый в ладанки, вспоминают участники расстрела [2]. Но никто из них не упоминает, что такой же портрет был у Алексея, а ведь он должен был быть в обязательном порядке у цесаревича! С этой ладанкой он не расставался, о чем свидетельствуют его прижизненные фотографии. Вновь выходит, что либо цесаревича не раздевали, либо его вообще не было в урочище.

Исследуя документы, связанные с историей казни царской семьи, мы должны упомянуть воспоминания Александр Андреевича Стрекотина, написанные в 1928 году [3]. Он вместе со своим братом Андреем с апреля 1918 года нес службу в составе подразделения наружной охраны дома Ипатьева.

В этих воспоминаниях, казалось бы, нет ничего необычного – солдат делится своими наблюдениями о последних днях семьи Романовых. Но они разительно отличаются от других подобных мемуарных текстов тем, что Стрекотин рассказывает о членах царской семьи спокойно, непредвзято, в его рассказе невольно просматривается неподдельный интерес к охраняемым как к простым людям.

О братьях Стрекотиных разыскано очень мало документов. Но вот что удивительно - Василий Ксенофонтович Филатов знал их и, более того, называл спасителями безотносительно к своей принадлежности к царской фамилии. Мол, спасли и спасли. Но все-таки – от чего спасли?

Когда переносили тела расстрелянных членов царской из подвала дома Ипатьева в грузовик, Юровский, обнаружив, что члены расстрельной команды присвоили некоторые драгоценности казненных, вынужден был сделать короткий перерыв. Пока он выворачивал карманы у мародеров, собрав их на верхнем этаже здания, по приказу помощника коменданта Г. Никулина тела казненных продолжал обыскивать… стрелок внешней охраны Андрей Стрекотин [10]. Мог он в это время обнаружить признаки жизни у потерявшего сознание Алексея? Вполне.

Своим детям Василий Ксенофонтович рассказывал, что цесаревичу Алексею, выжившему в подвале дома Ипатьева, удалось бежать от палачей, когда они вынуждены были разгрузить маломощный автомобиль, застрявший на раскисшей дороге у железнодорожного переезда. Была ночь, лил дождь, те, кто сопровождали грузовик, нервничали и спешили. В суматохе они не посчитали, сколько же тел сняли с кузова, прежде чем вытолкать грузовик из грязи, и сколько тел загрузили обратно, когда им удалось это сделать.

Алексей Николаевич, по утверждению Филатова, спрятался под мостиком около железной дороги, а после отъезда грузовика направился вдоль железнодорожного полотна. К рассвету он добрался до станции Шарташ.

Можно предположить, что именно здесь его нашли браться Стрекотины, привели в порядок и отвезли за 230 километров в Шадринск.

Естественно, возникает вопрос – что заставило их искать цесаревича? Причем, в стороне от маршрута, по которому в ту ночь двигался грузовик. Вероятно, утром в дом Ипатьева прибыла поисковая группа, высланная Юровским из-под Коптяков. Ее члены не могли знать, что Алексей Николаевич остался живым, а, следовательно, искали его труп вдоль дороги, по которой двигался автомобиль. А вот Стрекотины вполне могли знать, что цесаревич совершил побег. Возможно, у них даже была какая-то договоренность.

Исследователям удалось разыскать две биографии, написанные самим Василием Филатовым в 1937 и 1967 годах¹. Характерно, что обе автобиографии отличаются скудностью информации на даты и конкретные места проживания. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что он в этих документах по-разному рассказывает о своей жизни до 1934 года.

Согласно биографии 1937 года он с 1921 по 1930 год работал учеником в сапожных мастерских в различных городах Советского Союза. Его дети будут вспоминать, что отец в своих рассказах об этих годах упоминал города Нижний Новгород, Кострому, Муром, Ярославль, Тулу, Калугу, вспоминал, что ему приходилось бывать в Москве, Ялте, Батуми, Тбилиси, Сухуми, Баку, Магнитогорске. Судя по этой биографии, он появляется в Шадринске лишь в 1930 году, где поступает на автодорожный рабфак, который окончил в Тюмени в 1934 году.

Автобиография 1967 года засвидетельствовала другую версию его жизни. Согласно этому документу Василий Ксенофонтович в 1918 году окончил начальную школу в Шадринске, с 1918 по 1922 год учился в шадринском политехникуме, в 1928 году окончил курсы учителей начальных школ в Грозном и до 1932 года работал учителем в ауле Айсенгур (ныне – Новогрозненск).

Сам собой напрашивается вопрос: зачем этому человеку необходимо было скрывать обстоятельства своей жизни до 1930 года?

В метрических документах Василий Ксенофонтович значится как сын сапожника, который, по версии автобиографии 1937 года, до 1934 года не мог получить достаточного образования. Только в этом году он получает аттестат об окончании рабфака Уральского педагогического института в Тюмени, который позволил ему стать студентом Тюменского учительского института.

Но автобиография 1967 года наводит на мысль о том, что этот человек уже в 1918 году был вполне достаточно образован, но почему-то вынужден был скрывать этот факт. А ведь скрывать было что. После окончания Тюменского учительского института в 1936 году Василий Ксенофонтович всю свою жизнь проработал учителем географии в сельской школе. При этом он, как вспоминают его родные, знал несколько европейских языков, сам играл на многих музыкальных инструментах и обучал детей музыке по так называемой цифровой методике. Как свидетельствуют архивы, именно по такой методике обучали музыкальной грамоте в семье Романовых.

В семье Филатовых хранится выданное Исетским райвоенкоматом свидетельство о бессрочном освобождении от воинской обязанности № 973, выданное рядовому запаса Филатову В.К. в том, что он при освидетельство-вании 5 декабря 1942 года признан негодным к несению воинской обязанности с исключением с учета по гр. 1 ст. 12 расписания болезней приказа НКО СССР № 336 и снятия с воинского учета. Обращает на себя внимание тот факт, что в оригинале этого документа указанная статья 12 выглядит исправленной, и двойка в ней до исправления, вероятно, была девяткой. Так что первоначально этот документ свидетельствовал о том, что Василий Ксенофонтович был освобожден от армейской службы по статье 19. Что же это за статья? Согласно «Расписанию болезней приказа НКО СССР 1942 года № 336» под этим пунктом значится кровоточивость. Действительно, по свидетельству родных, у Филатова после неосторожных ударов по телу возникали опухали, свидетельствующие о необычных внутренних кровоизлияниях. Процесс рассасывания гематом продолжался несколько дней и сопровождался повышением температуры, сильными болями.

Общеизвестно, что Алексей Романов страдал гемофилией. Лечившие его врачи делали пессимистические прогнозы на счет продолжительности его жизни. Но с точки зрения современной медицины степень опасности этого заболевания для продолжительности жизни не так велика, как считали в начале прошлого века. Статистические медицинские показатели свидетельствуют, что в 1980-1990-е годы средний возраст больных гемофилией в СССР превысил 60 лет.

К тому же до 30-х годов прошлого века не было точных методов диагностики, которые позволили бы правильно распознать истинную гемофилию, отличать ее от других видов заболеваний крови, сопровождающихся гемморагическим синдромом (кровоточивостью). Может быть, у Василия Филатова и цесаревича Алексея Николаевича все-таки была одна и та же болезнь?

У Василия Ксенофонтовича наблюдался монопарез мышц левой ноги: она была короче правой, причем ступня правой ноги была 42 размера, а левой – 40-го. В то же время известно, что в 1912 году Алексей Романов травмировал левую ногу. После сильного внутреннего кровоизлияния она претерпела временное «омертвление нервов» и потеряла чувствительность. Левая нога цесаревича так и не была полностью излечена.

Следует обратить внимание и на тот факт, что Василий Ксенофонтович, испытывая огромные неудобства от того, что одна нога у него была короче другой, не делал никаких приспособлений в левом ботинке, которые помогли бы ему передвигаться не прихрамывая. А ведь, если обратиться к автобиографии 1936 года, долгое время он был учеником сапожника, а, следовательно, имей он хоть какое-нибудь отношение к сапожному делу, соорудить такое приспособления для него не составило бы труда.

Согласно заключению специалистов Гаврилова Л.Н. (одного из авторов настоящей статьи) и Петрова В.В., проводивших исследование образцов почерка Алексея Николаевича Романова и Василия Ксенофонтовича Филатова исследованные записи (в шести письмах 1916-1918 годов, пяти страницах дневника и в образцах почерка Филатова В.К.) с высокой степенью достоверности выполнены одним и тем же лицом. Эти же специалисты провели исследование фотографических изображений А.Н.Романова и В.К.Филатова и пришли к выводу, что на представленных фотографиях с высокой степнью достоверности изображен один и тот же человек в разные возрастные периоды его жизни [5 ].

Итак, в настоящее время с большой долей вероятности можно считать, что Василий Ксенофонтович Филатов и цесаревич Алексей – это одно и то же лицо.

Безусловно, для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств, связанных с судьбой цесаревича, необходимо комплексное изучение судебными медиками, криминалистами, историками и психологами всех имеющихся материалов по данному вопросу. Целесообразно, чтобы данное исследование было проведено на уровне правительственной комиссии.