но многие характерологически мазохистичные люди не являются сексуальными мазохистами (на самом деле, в то время как их фан­ тазии при мастурбации могут содержать мазохистические элемен­ ты для усиления возбуждения, их возбуждение часто исчезает при малейших признаках агрессии в поведении партнёра). И наоборот, многие люди, чья сексуальная история наделила их мазохистическим эротическим паттерном, не являются саморазрушающими личностями. Часть печального наследия ранней теории влечений, которая так плотно связывала сексуальность со структурой лич­ ности на концептуальном уровне, — поверхностное предположе­ ние, что сексуальная динамика и личностная динамика всегда изо­ морфны. Часто это так, но, пожалуй, к счастью, люди обычно более сложные существа.

Мазохистическое Я

Саморепрезентация мазохистичного человека в известной степени сравнима с таковой депрессивного человека: недостойная, напол­ ненная виной, отвергаемая, заслуживающая наказания. В дополне­ ние к этому может быть глубокое и иногда сознательное чувство не просто обездоленности, но нужды и неполноценности, а также убеждение, что человек обречён на непонимание, непризнанность и дурное обращение. Люди с морально-мазохистической структу­ рой личности часто производят на окружающих впечатление на­ пыщенных и презрительных, возвышенных в своём страдании и с пренебрежением относящихся к простым смертным, неспособным вынести подобные несчастья с таким достоинством. Хотя из-за этой установки моральные мазохисты выглядят так, будто они на­ слаждаются своим страданием, более точно будет сказать, что они нашли в нём компенсаторную основу для поддержания самооцен­ ки (Cooper, 1988; Kohut, 1977; Schafer, 1984; Stolorow, 1975).

Иногда, когда мазохистичные клиенты вспоминают о случа­ ях дурного отношения со стороны других, можно заметить, что их обычно удручённое выражение лица скрывает следы лукавой улыб­ ки. Легко заключить, что они чувствуют некоторое садистское удо­ вольствие в таком явном обесславливании своих мучителей. Это может быть ещё одним источником распространённого мнения, что саморазрушающие люди наслаждаются своим страданием. Более

точно будет сказать, что они получают некую вторичную выгоду из решения межличностных дилемм посредством привязанности-че- рез-страдание. Те, кто тяготеет в сторону морального мазохизма, мо­ гут давать отпор отсутствием отпора, выставляя агрессоров мораль­ но неполноценными из-за демонстрации ими агрессии и одерживая благодаря этой уловке моральную победу.

Те, кто более расположен к отношениям, могут улыбаться, по­ тому что их мазохистическое поведение должно вызвать большую связь с человеком, с которым они взаимодействуют. Психиатрам до боли знаком такой пациент, который возвращается с разочарован­ ным видом, но с лёгкой улыбкой в уголках губ, заявляя: «Кажет­ ся, этот препарат тоже не сработал». Большинству терапевтов зна­ комы клиенты, которые жалобно сетуют на дурное обращение со стороны начальника, родственника, друга или супруга, но стоит им предложить сделать что-то, чтобы облегчить свою ситуацию, выгля­ дят разочарованными, меняют тему и перемещают свои обиды на другую арену. Когда стойкое переживание невзгод повышает само­ оценку и/или укрепляет отношения, а также когда эти цели выгля­ дят менее достижимыми, если человек начнёт действовать исходя из собственных интересов («эгоистично»), трудно переосмыслить неприятную ситуацию как требующую исправления.

В отличие от большинства депрессивно организованных лю­ дей, которые имеют тенденцию уходить в одиночество, мазохистичные люди могут справляться со своим ощущением неполно­ ценности, проецируя его на других и затем действуя таким образом, который подтверждает, что корень зла находится снаружи, а не вну­ три. Это ещё одна схожая черта саморазрушающих паттернов и па­ раноидных защит. Однако мазохистичные люди обычно имеют меньше примитивного ужаса, чем параноидные, и не требуют та­ ких защитных трансформаций аффекта, чтобы отбросить нежела­ тельные аспекты себя. И, в отличие от параноидных людей, кото­ рые могут быть затворниками, им нужна близость других людей, которым уготована участь быть вместилищем их отвергнутых сади­ стических наклонностей. Параноидный человек может разрешать тревогу, приписывая проецируемую недоброжелательность смут­ ным силам или далёким преследователям, но мазохистичный че­ ловек присоединяет её к кому-то рядом с собой, чьё поведение де­ монстрирует проецирующему его правоту в отношении моральной порочности объекта.

Перенос и контрперенос с мазохистичными пациентами

Мазохистичные клиенты имеют тенденцию отыгрывать с тера­ певтом драму ребёнка, который нуждается в заботе, но может по­ лучить её лишь при явном страдании. Терапевта можно рассма­ тривать как родителя, которого нужно убедить в том, чтобы он защитил и утешил слишком слабого, находящегося под угрозой па­ циента, лишённого защиты, неспособного справиться с жизненны­ ми трудностями без посторонней помощи. Если клиент попадает в какие-то действительно тревожные, опасные ситуации и, кажет­ ся, не имеет представления, как из них выпутаться, терапевты не­ редко чувствуют, что прежде, чем может начаться терапия, должна быть обеспечена безопасность этого человека. В менее экстремаль­ ных случаях мазохистических проявлений всё ещё остаётся неко­ торое сообщение о беспомощности перед лицом жизненных огор­ чений, как и признаки, что единственный известный клиенту способ справляться с трудностями — пытаться стоически терпеть или даже радоваться перед лицом невзгод.

Мазохистичные клиенты часто пытаются убедить терапевта, что они нуждаются в спасении и заслуживают его. С этими целями сосуществует страх, что терапевт является равнодушным, рассеян­ ным, эгоистичным, критикующим или жестоким авторитетом, кото­ рый будет разоблачать никчёмность, обвинять жертву за то, что она жертва, и в итоге откажется от отношений. Идеи спасения и страхи жестокого обращения могут быть либо сознательными, либо бес­ сознательными, эго-синтонными или эго-чуждыми соответствен­ но, в зависимости от уровня организации клиента. Вдобавок к это­ му саморазрушающие люди живут в состоянии страха, почти всегда бессознательного, что наблюдатель рассмотрит их недостатки и от­ вергнет их за их грехи. Чтобы побороть эти страхи, они выставляют напоказ свою беспомощность и старание быть хорошими.

Есть два распространённых типа контрпереноса с мазохистической динамикой: противомазохизм и садизм. Обычно оба они присутствуют. Наиболее частый паттерн отклика со стороны спе­ циалиста, особенно для новичков, — это поначалу чрезмерная (и мазохистическая) щедрость, попытки убедить пациента, что специ­ алист уважает его страдания, что он не нападёт и что ему можно доверять. Затем, когда начинает казаться, что этот подход делает

пациента лишь более беспомощным и несчастным, терапевт заме­ чает эго-чуждые чувства раздражения, за которыми следуют фан­ тазии садистического возмездия по отношению к клиенту за то, что он так неуловимо сопротивляется помощи.

Поскольку терапевты часто обладают депрессивным типом психологии и поскольку легко — особенно в начале лечения — оши­ бочно принять мазохистичного человека за депрессивного, клини­ цисты часто пытаются делать для пациента то, что было бы по­ лезно для них самих, если бы они находились в роли пациента. В своих интерпретациях и поведении они выделяют, что они до­ ступны, что понимают степень несчастья человека и что предпри­ мут все усилия для оказания помощи. Известны случаи, когда те­ рапевты снижают стоимость сеансов, назначают дополнительные сеансы, круглосуточно принимают телефонные звонки и устра­ ивают другие особые условия в надежде улучшить терапевтиче­ ский альянс с пациентом, увязшим в депрессивной трясине. Такие действия, способные облегчить работу с депрессивным человеком, контрпродуктивны с мазохистичным, поскольку вызывают регрес­ сию. Пациент утверждается в том, что саморазрушающие действия оправдывают себя: чем ощутимее страдание, тем щедрее отклик. Терапевт утверждается в том, что чем сильнее он старается, тем хуже становится ситуация. Прекрасное зеркало мира мазохистич­ ного человека.

Я наблюдала по себе и по своим ученикам, что мы все на сво­ ей шкуре учимся, как работать с мазохистичными клиентами, как избегать мазохистического отыгрывания и болезненных садисти­ ческих реакций на людей, к которым мы хотели бы чувствовать со­ переживание. Большинство терапевтов живо могут вспомнить кли­ ента, для которого они научились ограничивать мазохистическую регрессию, а не поддерживать её. Со стыдом вспоминаю случай из собственной практики, когда в порыве фантазии о спасении по от­ ношению к одному из моих глубоко больных пациентов, параноид- но-мазохистичному молодому мужчине психотического спектра, я так яро пыталась доказать, какой я хороший объект, что, выслушав его печальный рассказ о том, что у него больше не было возможно­ сти добираться до работы, я одолжила ему свою машину. Как и сле­ довало ожидать, он врезался на ней в дерево.

Вдобавок к типичной склонности поддерживать мазохисти­ ческие реакции, а не конфронтировать с ними терапевтам обыч­

но бывает трудно признать садистические порывы. Поскольку чувства, которые остаются непризнанными, с большей вероятно­ стью могут быть отыграны, такое затормаживание бывает опас­ ным. Чувствительность потребителей услуг в сфере психического здоровья к возможности предъявления обвинений в адрес тера­ певтов, по-видимому, не случайна; возможно, она возникает из ощущения многих бывших пациентов, которые подвергались бес­ сознательному садизму со стороны терапевтов, когда находились в уязвимой роли. Если вы дошли до точки возмущения клиентом, который становится лишь более дисфоричным и плаксивым, ста­ новится легко рационализировать либо в пунитивную интерпре­ тацию, либо в отвержение («Наверное, этому человеку нужен дру­ гой терапевт»).

Мазохистичные клиенты могут приводить в бешенство. Нет ничего более опасного для самооценки терапевта, чем клиент, кото­ рый излучает послание: «А ну, попробуй помочь мне — мне толь­ ко станет хуже». Эту негативную терапевтическую реакцию (Freud, 1937) долго связывали с бессознательным мазохизмом, но интеллек­ туальное понимание этого и эмоциональное проживание — разные вещи. Трудно сохранять настрой доброжелательной поддержки пе­ ред лицом упрямо самоуничижительного поведения (см. Frank et al., 1952, о «жалобщиках, отвергающих помощь»). Даже во время напи­ сания этой главы при описании мазохистического процесса я осоз­ наю, что скатываюсь в слегка обиженный тон; работы некоторых ана­ литиков (например, Bergler, 1959) о саморазрушающих пациентах звучат с открытым презрением. Вездесущность таких чувств выдви­ гает на передний план необходимость во внимательном самомониторинге. Мазохистические и садистические реакции контрпереноса не должны чрезмерно обременять лечение, хотя терапевт, который от­ рицает их наличие, почти наверняка столкнётся с трудностями.

Наконец, поскольку мазохистичные пациенты склонны рас­ сматривать своё саморазрушительное поведение с эмоциональ­ ным отрицанием его смысла, терапевтам приходится справляться с тревогой, которая обычно сопутствует опасности самоповреждения. При попытках исследовать возможные последствия поведения мазохистичного человека я часто замечала, что чем больше я тре­ вожусь по поводу риска, которому подвергает себя клиент, тем бо­ лее небрежным и непринуждённым он становится, тем больше пре­ уменьшает факты. Вопрос: «Вы думали о том, что можете заразиться