потенциально различимым смысл и могут составлять основу неу­ грожающей близости с другим человеком. Терапевт должен пом­ нить, что отстранённость шизоидного клиента — это защита, с ко­ торой можно работать, а не непреодолимый барьер для связи. Если клиницист может избежать действий на почве контрпереносных ис­ кушений, либо подтолкнуть пациента к преждевременному раскры­ тию, либо дистанцироваться от него, прочный рабочий альянс обя­ зательно разовьётся.

Как только терапевтические отношения установлены, могут последовать определённые эмоциональные осложнения. По мое­ му опыту, субъективная хрупкость шизоидного человека отража­ ется в часто возникающем у терапевта ощущении слабости или беспомощности. Образы и фантазии деструктивного, терзающе­ го внешнего мира могут поглотить обе стороны терапевтическо­ го процесса. Могут также присутствовать контробразы всемогуще­ ства и общего превосходства («Мы двое формируем вселенную»). Во внутренних реакциях терапевта могут преобладать восторжен­ ные образы пациента как уникального, исключительного, непонято­ го гения или непризнанного мудреца, возможно, параллельно с от­ ношением чрезмерно вовлечённого родителя, который воображает величие этого особенного ребёнка.

Терапевтические следствия диагноза шизоидной личности

Терапевт, который работает с шизоидным пациентом, должен быть открыт до степени аутентичности и до такого уровня осознания эмоций и образов, который может быть возможен лишь после мно­ гих лет работы с пациентами с другими типами личности. В то вре­ мя как мне известны многие специалисты, которые хорошо рабо­ тают со многими типами клиентов без необходимости проходить доскональный личный анализ, я сомневаюсь, что, если только они сами не шизоиды, они смогут эффективно реагировать на шизоид­ ных пациентов без опыта обширного терапевтического погруже­ ния в собственные глубины.

Поскольку множество терапевтов обладают несколько депрес­ сивной психологией и их страхи покинутости, таким образом, силь­ нее, чем страхи поглощения, они естественно пытаются прибли­

зиться к людям, которым хотят помочь. Следовательно, может быть непросто достичь эмпатии с потребностью шизоидного пациента в эмоциональном пространстве. Мой супервизор как-то проком­ ментировал мои рьяные и слишком настырные усилия достучать­ ся до шизоидного пациента: «Этому человеку нужен бикарбонат натрия84, а вы пытаетесь накормить его пирогами». Эммануэль Хам­ мер (Emmanuel Hammer, 1968) отмечал, насколько эффективно бы­ вает просто отодвинуть стул чуть дальше от пациента, давая таким образом невербальное подтверждение, что терапевт не будет вмеши­ ваться, торопить, захватывать и душить.

На ранних этапах терапии следует избегать большинства ин­ терпретаций по причине страхов пациента перед вторжением. Также шизоидные пациенты, вероятно, знают больше о собственной вну­ тренней жизни, чем может знать терапевт на этом этапе. Коммента­ рии и случайные реакции могут быть приняты с благодарностью, но попытки подтолкнуть пациента за грань того, что он выражает, могут смутить или оттолкнуть шизоидного человека, усиливая тен­ денции к изоляции. Сюзан Дери (Susan Deri, 1968) подчёркивала важность формулирования замечаний с использованием слов и об­ разов, которые только что использовал пациент, чтобы поддержать ощущение реальности и внутренней цельности человека. Хаммер (Hammer, 1990), помимо этого, предостерегал против зондирования, расспрашивания и прочих способов обращения, которые могут за­ ставить шизоидного человека ощутить, что с ним обращаются как со «случаем».

Важная часть эффективной терапии с шизоидными людьми — нормализация. В главе 4 я обсуждала общую технику восходящей интерпретации в отношении людей на психотическом конце психо­ тическо-погранично-невротической оси; она может быть также по­ лезной для шизоидных пациентов на любом уровне психологиче­ ского здоровья, поскольку им очень сложно поверить в то, что их сверхострые реакции будут поняты и с уважением признаны. Даже если они очевидно высокофункциональны, большинство шизоид­ ных людей переживают по поводу того, что они глубоко «непра­ вильны» и непонятны для окружающих. Они хотят, чтобы люди, о которых они заботятся, полностью их понимали, но также боятся,

84 Бикарбонат натрия — пищевая сода, её использовали при повышенной кислотности

желудочного сока и связанных с этим проблемах.

что, если полностью раскроют свою внутреннюю жизнь, они выста­ вят себя ненормальными.

Даже уверенные в превосходстве своего восприятия шизоид­ ные люди небезразличны к тому, какой эффект может произвести их отстранённость от окружающих. Сообщая своим поведением, что внутренний мир шизоидного человека доступен для понима­ ния, терапевт помогает клиенту справиться с опытом принятия без необходимости соглашаться с личными интересами другого челове­ ка. Со временем шизоидные пациенты обретают достаточную само­ оценку, чтобы допустить, что даже в случае неудачного взаимодей­ ствия проблема может быть связана с ограничениями окружающих, а не с их собственной гротескной сенсибильностью. Терапевтиче­ ский рефрейминг богатства их воображения как таланта, а не па­ тологии может приносить шизоидным людям глубокое облегчение, поскольку вероятно, что в течение всей жизни их эмоциональные реакции опровергались или преуменьшались менее чуткими ком­ ментаторами.

Один из способов предоставить шизоидному человеку под­ держку и при этом не выглядеть в его глазах поглощающим или пре­ уменьшающим — брать образы для выражения понимания проблем пациента из художественных и литературных источников. А. Роб­ бинс (A. Robbins, 1988) описывает ранний этап его собственного психоанализа следующими словами:

К счастью, во время многочисленных длинных пауз, когда я имел слабое представление о том, что сказать или как пере­ дать мои чувства о моей жизненной истории, мой аналитик не бросал меня. Иногда он даже предлагал мне «сказки на ночь» [родители никогда не читали Роббинсу в его детстве] в форме пересказа пьес, литературных произведений и фильмов, кото­ рые имели некоторое отношение к рассеянным нитям и обра­ зам, которые я преподносил ему во время лечения. Эти ссыл­ ки возбуждали моё любопытство, и я захотел прочитать эти произведения. Ибсен, Достоевский и Кафка стали важными источниками богатого символического материала, который, казалось, отражал и проявлял мои внутренние переживания. Литература, а позднее и изобразительное искусство будто бы придали символическую форму тому, что я пытался выразить. Что самое важное, этот материал предоставил значитель-

ные средства для разделения эмоций с моим аналитиком85.

А. Роббинс с коллегами (A. Robbins et al., 1980; A. Robbins, 1989) внесли богатый вклад в арт-терапию и проработали эстетические измерения психоаналитической работы с клиентами — особенно многообещающие аспекты терапии для шизоидных людей.

Возможно, наиболее частое препятствие для терапевтическо­ го прогресса с шизоидными пациентами — после того, как установ­ лены надёжные терапевтические отношения и процесс понимания продвигается, — заключается в тенденции как для терапевта, так и для клиента формировать своеобразный эмоциональный кокон, внутри которого они чувствуют, что комфортно понимают друг дру­ га и предвкушают каждый терапевтический сеанс как отдых от тре­ бовательного мира. У шизоидных людей есть склонность, которую эмпатичный терапевт может непроизвольно подхватить, попытать­ ся сделать терапевтические отношения скорее заменой, а не расши­ рением их жизни вне консультационного кабинета. Может пройти значительное время, прежде чем терапевт заметит, что хотя у паци­ ента чуть ли не на каждом сеансе возникают глубокие инсайты, он не перешёл к социальному функционированию, не пригласил нико­ го на встречу, не улучшил сексуальные отношения и не занялся ни­ каким творческим проектом.

Распространение достигнутой с терапевтом безопасной близо­ сти на остальной мир шизоидного клиента может представлять со­ бой серьёзные трудности. Терапевт наталкивается на дилемму, что был нанят для развития лучшего социального и интимного функци­ онирования, и вместе с тем осознаёт, что любые напоминания паци­ енту о том, что он отклоняется от цели, могут быть восприняты как вторгающиеся, контролирующие, неэмпатичные потребности в сво­ бодном пространстве. К этому напряжению можно адресоваться, и его озвучивание может углубить понимание шизоидного челове­ ка, насколько силён конфликт между желанием близости и её стра­ хом. Как и в большинстве аспектов терапии, правильный выбор мо­ мента решает всё.

А. Роббинс (A. Robbins, 1988) подчёркивал важность готовно­ сти терапевта выглядеть и действовать как «реальный человек», а не просто как объект для переноса. Эта рекомендация имеет особую

85 С. 394.