простительно несовершенных людей (депрессивный исход). В тера­ пии они могут иметь эго-синтонное ожидание, что смысл прохож­ дения лечения состоит в усовершенствовании своего Я, а не в том, чтобы понять его и найти более эффективные способы справлять­ ся с его потребностями. Требование совершенства выражается в хро­ нической критике по отношению к себе или другим (в зависимости о того, проецируется ли обесцененное Я) и в неспособности найти ра­ дость среди двойственности человеческого существования.

Иногда нарциссичные люди справляются с проблемой соб­ ственной самооценки, обращаясь с кем-то другим — любимым, на­ ставником, героем — как с совершенством и чувствуя наполненность от идентификации с этим человеком («Я дополнение Самого-само- го, который не может ошибаться»). У некоторых имеются длящиеся на протяжении всей жизни паттерны идеализации и затем сбрасы­ вания с пьедестала. Перфекционистские решения нарциссических дилемм глубоко самоповреждающи: человек создаёт утрированные идеалы для компенсации дефектов Я, которые кажутся настолько презренными, что ничто, кроме совершенства, не может их компен­ сировать, и всё же, поскольку никто не совершенен, эта стратегия обречена, и обесцененное Я вновь проявляется.

Паттерны отношений при нарциссизме

Из описания некоторых вариантов динамики нарциссичных людей читатель, вероятно, уже сделал вывод, что их отношения с окружа­ ющими явно нагружены проблемами самооценки нарциссической стороны. Человек с нарциссическим расстройством личности ред­ ко обращается за терапией, формулируя цель стать лучшим дру­ гом, членом семьи или романтическим партнёром, всё же для та­ ких клиентов осознание, что в их взаимодействии с другими что-то не так, не является чем-то нетривиальным, особенно в среднем воз­ расте и позже. Одна из проблем в помощи им заключается в том, чтобы донести до них, как можно принимать человека безоценочно и без эксплуатации, любить других такими, какие они есть, без идеализации, и выражать искренние чувства без стыда. Нарцис­ сичные люди, вероятно, не обладают пониманием таких возможно­ стей; принятие их терапевтом может стать прототипом для их эмо­ ционального понимания близости.

Селф-психологи ввели термин «объекты самости»73 (см. Basch, 1994) для тех людей в нашей жизни, которые своими позитивными утверждениями, восхищением и одобрением поддерживают нашу самооценку. Этот термин отражает тот факт, что люди в этой роли функционируют как объекты вне Я и в то же время как часть само­ определения человека. Помогая модулировать самооценку, они уси­ ливают то, что большинство из нас делает внутренне. У всех нас есть объекты самости, и мы нуждаемся в них. Если мы теряем их, мы чув­ ствуем потерю, будто умерла какая-то жизненно важная часть нас. И всё же реальность и мораль требуют, чтобы другие были больше чем объектами самости, чтобы мы их ценили и понимали (Benjamin, 1988) не только за то, что они делают для нас, но и то, кто они и в чём они нуждаются.

Нарциссичный человек нуждается в объектах самости так силь­ но, что другие аспекты отношений блёкнут и даже могут восприни­ маться как немыслимые и невозможные, как в случае с моим клиен­ том, чей отец видел его только врачом или юристом. Таким образом, самая плачевная цена нарциссической ориентации — недоразвитая способность к любви. Несмотря на то что другие люди важны для поддержания равновесия нарциссичного человека, его поглощаю­ щая потребность во внешних подтверждениях своей собственной ценности не оставляет для других никакой энергии, кроме как для их функции объектов самости и нарциссических продолжений. Та­ ким образом, нарциссичные люди посылают двойные послания сво­ им друзьям и семьям: их потребность в других глубока, но любовь к ним поверхностна. Симингтон (Symington, 1993) считает, что окон­ чательная причина этого дефицита — отречение ребёнка по какойлибо причине от первоначального эмоционального «родителя», дол­ госрочным следствием чему становятся внутренняя омертвелость и неспособность найти собственную жизненную силу.

Некоторые выдвигают гипотезу, что люди попадают в такое со­ стояние из-за того, что их самих использовали как нарциссические придатки. Нарциссичные клиенты, вероятно, были жизненно важны для родителей или других опекунов, не из-за того, кем они на самом деле были, но из-за той функции, которую они выполняли. Дезори­ ентирующее послание, что человек высоко ценен, но лишь в конкрет­ ной роли, которую он играет, заставляет детей переживать, что, если

73 Англ, seifobject.

их реальные чувства, особенно враждебные или эгоистичные, будут заметны, последует отвержение или унижение. Это способствует раз­ витию того, что Винникотт (Winnicott, 1960а) назвал «ложным Я», — представления о том, что человек считает приемлемым. Важнейшее различие между этиологией психопатии и нарциссизма, вероятно, за­ ключается в том, что в то время, как антисоциальная психология про­ исходит из открытого насилия и пренебрежения, нарциссическая пси­ хология берёт начало в особенном виде внимания или даже слепой любви, в которой поддержка оказывается при условии, что ребёнок со­ трудничает с нарциссической заинтересованностью родителя.

Я предполагаю, что большинство родителей относятся к своим детям с неким сочетанием нарциссических потребностей и истин­ ной эмпатии. Если соблюдать меру, детям нравится, когда с ними обращаются как с нарциссическими продолжениями. Заставить родителей гордиться, словно признание заслуг их сына или доче­ ри означает восхищение ими самими, — это одно из самых сладких удовольствий детства. Как обычно, проблема заключается в степе­ ни и балансе: получает ли ребёнок внимание независимо от того, достигнуты ли цели родителей? Выраженно ненарциссическим от­ ношением к отпрыску наполнены заметки моей покойной ныне подруги, которая в 1930-х вырастила двенадцать детей, чьи жизни сложились удачно, несмотря на граничащую с нищетой бедность и болезненные утраты:

Каждый раз, когда я беременела, я плакала. Я гадала, от­ куда я буду брать деньги, как я буду нянчить этого ребёнка и заботиться обо всём остальном. Но примерно на четвёртом месяце я начинала ощущать жизнь, и я вся оживлялась и ду­ мала: «Не могу дождаться, когда ты появишься на свет и я узнаю, ктотыЬ

Я цитирую это для того, чтобы противопоставить её чувства иде­ ям будущего родителя, который «знает», кем будет ребёнок: тем, из кого родитель будет «лепить» человека, который реализует все его не­ удавшиеся амбиции и принесёт отражённую славу в свою семью.

С этим связан ещё один аспект воспитания людей, которые ста­ новятся нарциссичными, — семейная атмосфера постоянного оцени­ вания. Если у меня есть для ребёнка план, который жизненно важен для моей самооценки, каждый раз, когда ребёнок будет разочаровы­

вать меня, я буду явным или неявным образом критиковать его. Со­ мневаюсь, что кто-либо когда-либо вырастил ребёнка без критики, но фоновое послание, что человек недостаточно хорош в некотором неопределённом смысле, весьма отличается от конкретной обратной связи по поводу огорчающего поведения. Оценочная атмосфера не­ престанной похвалы и аплодисментов, которую можно найти в не­ которых семьях с нарциссичными детьми, в равной степени вредит развитию адекватной самооценки. Ребёнок постоянно осознаёт, что его оценивают, даже если вердикт положительный. Он на каком-то уровне знает, что в установке на постоянное восхищение присутству­ ет ложное качество, и, несмотря на сознательное ощущение заслу­ женное™, которое может возникать на таком фоне, оно создаёт му­ чительное волнение, что в человеке есть некая фальшь, не достойная такого преклонения, которое для по-настоящему достойного челове­ ка кажется поверхностным. Фернандо (Fernando, 1998) приводил до­ воды в пользу того, что вседозволенность подобного рода является первичным этиологическим фактором патологического нарциссизма. Фискалини (Fiscalini, 1993), отмечая различные варианты нарциссической ориентации, выделял пристыжённого ребёнка, избалованного ребёнка и особенного ребёнка как предшественников патологическо­ го нарциссизма во взрослом возрасте.

Таким образом, мы вновь видим, как определённые структуры характера могут быть «унаследованы», хотя родителям не обязатель­ но иметь нарциссические личности, чтобы вырастить сына или дочь, которые будут болезненно нарциссичны. У родителей могут быть нарциссические потребноста в отношении конкретного ребёнка (как в случае с женщиной, чей сын должен был поступить в Гарвард), ко­ торые создают почву для последующей неспособности этого ребён­ ка провести различие между подлинными чувствами и усилиями, на­ правленными на то, чтобы польстить или произвести впечатление на других. То, что не важно для одного родителя, может быть главной проблемой для другого. Мы все хотим для своих детей того, чего не хватало нам самим, и это желание безвредно, пока мы избавляем их от какого-либо принуждения жить свою жизнь ради нас.

Марта Вольфенштейн (Martha Wolfenstein) привела интерес­ ный взгляд на нарциссические процессы в статье 1951 года «Возник­ новение морали веселья» («The Emergence of Fun Morality»), описав, как либеральные интеллигентные жители Нью-Йорка послевоенной эпохи, которые сами выросли в трудные времена, транслировали сво­