носит посттравматический характер. Но если я сторонюсь мостов из-за того, что бессознательно символизирую и смещаю нормаль­ ный страх (вижу мост как символ глобальных жизненных перемен, из которых последняя перемена ведёт в могилу), магическим обра­ зом надеясь, что это защитит меня от старения и смерти, я фобична.

Некоторые заслуживающие сожаления культурные тенден­ ции, такие как расизм, сексизм, гетеросексизм и перекладывание ответственности за социальные проблемы на не имеющие права голоса и не способные ответить группы людей, во многом опира­ ются на смещение.Такую же природу имеет и склонность к поиску козлов отпущения, что можно видеть в большинстве организаций и субкультур. Перенос, в клинических и внеклинических прояв­ лениях переноса, которые Салливан назвал «паратаксическими искажениями»59, содержит смещение (чувств по отношению к важ­ ным ранним объектам), равно как и проекцию (внутренних черт са­ мого себя). Благоприятные формы смещения включают перевод агрессивной энергии в творческую — значительный объём домаш­ них дел выполняется, когда люди на что-то злятся, — а также пере­ направление эротических импульсов с недостижимых или запрет­ ных сексуальных объектов на подходящего партнёра.

Реактивное образование

Защита реактивным образованием — весьма интригующий фено­ мен. По-видимому, человеческий организм способен обращать не­ что в диаметрально противоположное, чтобы сделать его менее угрожающим. Традиционное определение реактивного образова­ ния включает превращение негативного аффекта в позитивный и наоборот. Трансформация ненависти в любовь, или, например, страстного желания в презрение, или зависти в притяжение может быть усмотрена во многих человеческих транзакциях.

Вероятно, самый ранний возраст, в котором этот процесс легко различить, — третий-четвёртый годы жизни ребёнка; к этому вре­ мени, если рождается новый ребёнок, отошедший на второй план старший ребёнок, скорее всего, уже обладает достаточной силой Эго, чтобы справиться с гневом и ревностью, превращая их в со­

59 Англ, parataxic distortions.

знательное чувство любви по отношению к новорождённому. Для реактивного образования типично, когда часть отвергаемого аф­ фекта «просачивается» сквозь защиту, так что наблюдатели могут почувствовать, что есть нечто слегка излишнее или неискреннее в сознательном эмоциональном настрое. К примеру, в случае девоч­ ки-дошкольницы, которую «смещает» младший брат, может быть отчётливое впечатление, что она готова «залюбить его до смерти»: слишком сильно обнимает его, слишком громко ему поёт, слишком агрессивно его укачивает и так далее. Большинство взрослых стар­ ших братьев и сестёр рассказывают о том, как щипали новорож­ дённого за щёчки до тех пор, пока он не начинал плакать, или пред­ лагали что-то гадкое под видом вкусненького, или совершали ещё какой-то подобный проступок, который был якобы мотивирован любовью.

Чтобы изобразить реактивное образование, точнее, нежели об­ ращение эмоции в её противоположность, можно отметить, что его функция заключается в уходе от амбивалентности. Базовое психо­ аналитическое допущение заключается в том, что ни одна тенден­ ция не может быть полностью однозначной. Мы можем ненавидеть человека, которого любим, и возмущаться человеком, к которому чувствуем благодарность; наше эмоциональное состояние не сокра­ щается до лишь одной из двух позиций. (Фрейд полагал, что у этой универсальной амбивалентности есть одно исключение — любовь матери к ребёнку мужского пола, — но можно ожидать, что его вос­ приятие было искажено его нарциссизмом.) Существует распро­ странённое опасение, что аналитики в восторге от разоблачения си­ туаций, когда человеку кажется, будто он чувствует X, но на самом деле чувствует Y; фактически, мы занимаем позицию, что, хотя че­ ловек может чувствовать X, он также (возможно, бессознательно) чувствует Y. В реактивном образовании человек убеждает себя, что всё, что он чувствует, является одной полярностью сложного эмо­ ционального ответа.

На примере оттеснённого сиблинга, который находит способ избегать ощущения негативных эмоций и чувствовать только поло­ жительные, в том возрасте, когда более тонкие различия между от­ тенками чувств, а также (что важнее) между чувствами и действия­ ми пока невозможны с точки зрения уровня развития, можно видеть, какой ценной может быть эта защита. Среди других ситуаций, в ко­ торых функция этой защиты по большей части благоприятна, могут

быть обстоятельства, когда соревновательные чувства, включающие как тягу к уничтожению, так и восторженность, заставляют ребён­ ка подражать сопернику вместо того, чтобы отвергнуть. У взрослых можно видеть реактивное образование, но обычно мы предполагаем, что взрослые люди скорее признают все аспекты их эмоциональных реакций на конкретную ситуацию и применят сдерживание к сфере поведения, а не чувств.

Реактивное образование становится предпочитаемой защитой при тех видах психопатологии, когда враждебные чувства и агрес­ сивные стремления являются главной заботой и проживаются с ри­ ском срыва. Параноидные люди, к примеру, часто ощущают лишь ненависть и подозрительность, когда внешний наблюдатель подо­ зревает, что они также ощущают страстное стремление к человеку и зависимость; обсессивные и компульсивные люди часто считают, что у них есть лишь уважение и почтение перед авторитетными фи­ гурами, на которых, как полагают другие, они вместе с этим чув­ ствуют обиду.

Инверсия

Ещё один способ справиться с чувствами, представляющими пси­ хологическую угрозу для Я, — отыгрывание сценария, который пе­ реключает позицию человека с субъекта на объект или наоборот. Например, если кто-то чувствует, что стремление ощутить заботу со стороны другого является постыдным или опасным, он может косвенно удовлетворить собственные потребности в зависимости, начав заботиться о другом человеке и бессознательно идентифици­ руясь с удовлетворением, которое испытывает человек, когда о нём заботятся. Этот вариант инверии является проверенным временем инструментом терапевтов, которые часто чувствуют себя неком­ фортно из-за собственной зависимости, но счастливы, когда кто-то зависит от них.

Как только дети вырастают из игр с куклами или «фигурками героев»60 (название, под которым сегодня продвигают игрушки для мальчиков), можно сказать, они начинают использовать реверсию.

60 Англ, action figures буквально можно перевести как «фигурки для активного дей­

ствия, для экшна».

Преимущество реверсии в том, что можно сдвинуть аспекты вла­ сти в транзакциях, так что человек принимает инициирующую, а не реагирующую роль. Теоретики модели контроля-овладения назы­ вают это «трансформация пассивного в активное» (Silberschatz, 2005). Защита работает конструктивно, когда сценарий, который подвергается реверсии, является благоприятным, и деструктивно, когда эта ситуация по своей сути негативна. Во время посвящения

вразличные братства и во время других жестоких обрядов инициа­ ции, к примеру, переживания жертвы во время инициации позднее трансформируются в ситуацию, которая ощущается как позитивная за счёт происходящего в ней перемещения с пассивной позиции на активную, превращения из гонимого в гонителя.

Иногда в клинической практике можно встретить случаи, когда использование реверсии бросает вызов хитроумию терапев­ та. В течение долгого времени я работала с мужчиной, у которого была глубоко депрессивная мать, страдавшая алкоголизмом. Когда он был мальчиком, каждое утро, входя на кухню он видел, как она горбилась, истощённая и несчастная, над чашкой кофе с сигаретой

вруке. Проблема, с которой он обратился, заключалась в подвер­ женности депрессии, которая возникала в его неудовлетворитель­ ных отношениях с этой несчастной, потенциально суицидальной женщиной. Когда он приходил на сеанс, он часто изучал моё лицо и объявлял: «Вы определённо выглядите сегодня уставшей» или: «Вы явно хандрите из-за чего-то». Иногда он бывал прав, но чаще всего я была в хорошем настроении, и меня удивляла неточность его наблюдения. По мере того как проходило время, я всё чаще стави­ ла под сомнение его высказывания по поводу моей усталости и по­ давленности, говоря, что я не ощущаю себя уставшей или удручён­ ной. Вместо того чтобы счесть это интересным и использовать мой комментарий как трамплин к пониманию, что он занимался смеще­ нием или проецированием, он психологически менялся со мной ро­ лями, заявляя, что, хотя я могу думать, что со мной всё в порядке, очевидно, это не так; что он необычно чувствителен к людям и он видит, когда человек в депрессии.

Этот человек, по сути, превращал себя в терапевта, а меня в па­ циента, таким образом обращая крайне трудную для него ситуацию

впротивоположность. Его детские переживания ненадёжной мате­ ринской фигуры не дали ему почвы для эмоциональной уверенно­ сти в роли, предлагавшей ему проявить зависимость, в особенности

от женского объекта. В этом случае, хотя его использование ревер­ сии защищало его от признания некоторых глубоко болезненных чувств, инверсия имела печальные побочные эффекты, делая для него более сложным участие в отношениях, которые были бы эмо­ ционально взаимными. Отчасти его депрессивные симптомы сти­ мулировала серия неудачных дружеских отношений и любовных романов, в которых его тенденция воссоздавать сценарий нужда­ ющегося ребёнка и эмпатически ограниченного родителя, с собой в позиции последнего, со временем начинали мучить его потенци­ альных близких.

Одним из субъектов в моём исследовании альтруизма (McWil­ liams, 1984) был привлекательный, успешный мужчина за сорок лет, чьё величайшее удовлетворение в жизни заключалось в волонтёр­ ской деятельности в международном агентстве, которое устраива­ ло усыновление неблагополучных детей (некоторые из них имели неблагополучное этническое происхождение, некоторые обладали физическими недостатками, некоторые страдали от врождённых бо­ лезней). Он говорил: «Не могу описать, как я кайфую, когда пере­ даю ребёнка приёмной маме и знаю, что для этого малыша начина­ ется новая жизнь». Его анамнез включал внезапную, трагическую смерть матери, когда ему было два года, за чем последовал короткий период огромного страдания, после чего его неофициально усыно­ вила домработница, которая позднее вышла замуж за его отца и ко­ торая смогла заменить ему мать. Когда он успешно организовывал усыновление, он чувствовал эйфорию от того, что кого-то спас, по­ добно тому, как когда-то спасся сам (хотя до того, как я с ним ста­ ла работать, он никогда не проводил сознательной связи между сво­ им прошлым и гуманистическими соображениями), и облегчение от того, что в этот раз ситуация была обратной: он был спасителем, че­ ловеком с властью, а другой человек был беспомощным, нуждаю­ щимся ребёнком.

Читатель может заметить, что в обсуждении этих высокоуров­ невых защитных процессов я не называю конкретных типов лично­ сти, которые отражали бы чрезмерную приверженность этим защи­ там. Психологически наиболее здоровые люди не только склонны использовать более зрелые защиты, такие как инверсия, они также справляются с тревогой и другими сложными эмоциональными со­ стояниями, прибегая к целому спектру защитных способов. Следо­ вательно, их не так легко охарактеризовать одним термином.