Глава вторая Сделки и обязательства вообще

I. Сделки

II. Обязательства

III. Средства обеспечения обязательств

Из области прав, тяготеющих на самом имуществе и ставящих человека в непосредственную связь с предметами внешней физической природы, переходим в более свободную и вместе о тем более обширную область междоличных отношений, каковы сделки и обязательства. Здесь, по преимуществу, раскрывается подвижность гражданского оборота и свободное проявление гражданской личности. Понятно, что чем теснее сфера гражданской свободы, и чем менее развита потребность в обороте ценностей, тем слабее развитие тех форм правоотношений, в которых господствует частное распоряжение, частная сделка. Поэтому и в нашем народном быту нельзя искать ни значительного развития отношений, основанных на сделке, ни тех развитых и сложных форм гражданского оборота, которые являются на высших ступенях народной культуры. Тем не менее, и в нашем крестьянском быту мы встречаемся почти со всеми формами гражданских сделок и обязательств и нередко с такими воззрениями и началами, которые свидетельствуют о значительных успехах правосознания, хотя наряду с ними нередки и такие явления, которые отзываются крайнею неразвитостью нравственных понятий и скудною обстановкою хозяйственного быта. При таких условиях нельзя искать в нашем обычном праве и выработанности или устойчивости тех начал, какие характеризуют развитую систему договорного права. Поэтому, было бы и здесь осторожнее не вдаваться в какие-либо обобщения, а начать наше изложение прямо с отдельных форм сделок и обязательств., каковы: дарение, мена, купля-продажа, наем и т. п. Но, при изучении их в отдельности, нельзя было не подметить некоторых более или менее общих начал, свойственных различным сделкам и обязательствам. Поэтому мы решились выделить эти начала в особую главу, тем более, что и в самих источниках встречаются некоторые положения этого рода, высказавшиеся или при опросах крестьян или по поводу разрешения частных случаев. Обращаясь к изложению этих положений, мы должны еще заметить, что хотя в конкретных формах правоотношений сделка и обязательство сливаются обыкновенно в одно нераздельное понятие, за исключением конечно обязательств, возникающих независимо от соглашения, но в юридическом анализе удобнее подвергнуть те и другие отдельному рассмотрению, понимая сделку преимущественно в смысле основания тех или других правоотношений, а обязательство в смысле особой формы последних,, отличающейся от других имущественных прав. Притом, после изложения общих начал о сделках и обязательствах порознь, мы рассмотрим еще средства обеспечения тех и других.

I. Сделки

Понимая под "сделками" частные распоряжения, основанные на обоюдном согласии двух или нескольких лиц, мы тем самым отличаем их от распоряжений односторонних, хотя и последним иногда усвоивается общее название сделок (в смысле negotia juris). Не может быть, впрочем, речи о резком различии между теми и другими, так как начала, свойственные первым, большею частью распространяются и на последние, на том основании, что те и другие сходятся в одном общем понятии юридических действий, направленных к изменению юридических отношений. Общее же учение о таких действиях, входящее в состав т. н. общей части гражданского права, здесь не могло бы найти места как по предположенной системе наших очерков, так и в особенности по скудости данных, которые могут быть отнесены не только к юридическим действиям вообще, во и к, одним сделкам, как общему юридическому понятию. Подробное исследование общих начал о сделках было бы, впредь до накопления более обильного материала, даже делом преждевременным. Ограничиваясь немногими общими выводами, мы изложим их в порядке трех вопросов: о личных условиях сделок, о предмете и содержании сделок и о форме совершения сделок.

I. Что касается личных условий сделок, то для действительности каждой сделки требуется, конечно, правоспособность участников ее, след. как дееспособность, так и право самостоятельного распоряжения имуществом. В этом отношении напрасно мы стали бы искать в обычном праве того обилия условий и ограничений, какое встречается в законодательстве.

Первое условие дееспособности касается возраста. И по народному воззрению лицо, не достигшее известной зрелости возраста, не пользуется свободою вступления в сделки и прежде всего по недостатку сознательной воли и рассудительности. Поэтому малолетство и по обычаю признается одним из существенных препятствий для самостоятельного заключения сделок. В этом смысле находим, напр., такое заявление по этому вопросу: "приобретение у малолетних признается недействительным"*(134). В частности, по отношению к договору займа, волостные суды отказывают в исках с малолетних должников, мотивируя такие решения "несовершеннолетием во время займа"*(135). Не видно, однакоже, что по обычаю считается несовершеннолетием и малолетством,-то ли, что и в законе, или оно определяется иначе*(136). Из одного случая можно заключить, что волостные суды принимают возраст совершеннолетия в таком же смысле, как он определен законом. Так, по поводу одной продажи, совершенной несовершеннолетним, в решении сказано: "так как К. продал П. наследственный дом не в полном совершеннолетии, 19 1/2 лет, и за ничтожную цену - во вред интересам малолетней сестры Е., имеющей наследственную часть в этом доме, то волостной суд постановил; покупку дома .считать незаконною"*(137). В этом решении играло, очевидно, роль не одно малолетство, но и отсутствие права распоряжения общим имуществом. Исключение из общего правила представляют, по-видимому, некоторые сделки, доступные и малолетним; таковы сделки о личном найме вообще, о найме в пастухи и т. п. Но малолетние вступают в такие сделки не самостоятельно, а при посредстве старших членов семьи, управляющих семейным хозяйством, так что они напр. ставятся в пастухи, отдаются в обучение и т. п.*(138) В этом смысле понятие несовершеннолетия даже расширяется, т. е. если иметь в виду старшинство в семейном хозяйстве. Известно, что в крестьянском быту почти вовсе не существует личной собственности, да и самый труд но свободен,- все стягивается к семье, поэтому и право вступать в такие сделки, которые касаются имущества семьи или труда отдельных ее членов, принадлежит не самим членам, а целой семье или, вернее, тому лицу, которое стоит во главе семьи. Подтверждением этого положения служат те же сделки о личном найме: нередки случаи, что отец "ставит в наймы" своего взрослого, совершеннолетнего сына или взрослую дочь, брат ставит брата и т. п. Так как выгоды от таких сделок обращаются также в семью, то, независимо от упомянутой аналогии с несовершеннолетием, очевидно, что в крестьянском быту, именно по отношению к праву располагать своим трудом, одного совершеннолетия (по возрасту) недостаточно для того, чтобы иметь право самостоятельного вступления в сделки.

Далее, отсутствие сознательной воли, как основание недействительности сделок, принимается, конечно, во внимание во всех случаях ненормального состояния умственных сил. В этом отношении находим указание, что всякое приобретение от умалишенных признается недействительным*(139). Такую же силу, говоря вообще, имеют и сделки, заключаемые в состоянии временного помрачения ума, напр. в нетрезвом виде. В действующем законодательстве нет прямых указаний, чтобы сделки, заключаемые в таком состоянии, признавались ничтожными. Но в обычном нашем праве можно найти множество указаний, напоминающих собою известное правило псковской судной грамоты о сделках с пьяными. Обыкновенно сделки такого рода признаются недействительными. Так, в одном решении волостного суда прямо сказано: "так как П. брал деньги в пьяном виде (под продажу лошади помещика У.), то в иске И. отказать"*(140). Такие же решения постановлялись и по другим сделкам*(141). Однакоже для признания сделки ничтожною по причине нетрезвого состояния требуется, чтобы оно соответствовало полному помрачению умственных сил; в противном случае нетрезвость не может служить основанием для уничтожения сделки, а считается лишь признаком дурного поведения. Так Г. жаловался, что он в пьяном виде сменял лошадью с И. и принял 8 р., но, когда брал придачу и как менял лошадью, не помнит, а потому и просил возвратить промененную им лошадь; из свидетельских же показаний оказалось, что Г., хотя и был выпивши, но лошадь сменял добровольно (они уговаривали его не менять, но он отозвался, что это дело мое). Волостной суд постановил: в просьбе Г. отказать, а за нетрезвую жизнь и расстройство своего хозяйства наказать розгами 20 удар.*(142) Нередко в признании сделок ничтожными бывают заинтересованы члены семьи того лица, которое заключило сделку в ненормальном состоянии. В этом отношении встречаем такое общее правило: "Если возникает жалоба со стороны жены или детей о неправильной сделке в пьяном виде или в бессознательном состоянии, и это будет доказано свидетельскими показаниями, то всякий договор уничтожается"*(143). Вопрос о силе сделок, заключенных в нетрезвом виде, встречается чаще всего, как увидим ниже, при купле-продаже*(144).

Сделки, заключенные под влиянием принуждения или обмана, также признаются недействительными*(145), или же, в таких случаях, обязанности, принятые на себя одною стороною по отношению к другой, судебными местами уменьшаются: подтверждение этому будет указано при изложении сделок в отдельности, напр. купли-продажи, мены и проч.

Наконец, говоря о личных условиях сделок, следует заметить, что обычному праву весьма знакомо и представительство, как необходимое, т. е. обусловливаемое отсутствием полной дееспособности, так и договорное, вызываемое различными иными причинами; но юридическое значение того и другого, по отношению к сделкам вообще, определяется теми же началами, какие будут указаны при рассмотрении доверенности (в главе четвертой) и представительства на суде (в главе седьмой).

II. Перейдем к вопросу о предмете и содержании сделок. В этом отношении трудно указать на какие-либо общие начала помимо тех, которые будут изложены при изложении отдельных форм сделок и обязательств. Что бы ни разуметь под предметом сделок-имущества, единичные действия, услуги, обязательства, можно сказать вообще, что общих каких-либо ограничений в этом смысле не представляется. Исключение составляют сделки азартные, игра на деньги и т. п., так как долги по таким сделкам не пользуются судебною защитою, а участники в таких сделках подвергаются даже наказанию*(146); но это не распространяется на сделки лотерейные, как видно напр. из следующего случая: А. разыгрывал корову; по лотерейному билету она досталась М., но до самого розыгрыша М. по неимению денег не уплачивал А. за билет 15 коп,, а просил обождать, в чем А. не отказал ему, а когда корова досталась М. то А. удержал ее у себя за то, что М. не уплатил ему 15 коп. за билет; суд приговорил: выдать корову кр-ну М., а за то, что он не уплатил до розыгрыша А. за билет 15 коп., взыскать с него 5 руб. в пользу А.*(147) Далее, не имеют силы и не признаются волостными судами, как мы замечали прежде, и такие сделки, которые заключаются во вред семьи и хозяйства, равно как и такие, которые лишают контрагента возможности уплачивать подати и повинности*(148).

Говоря о содержании сделок, мы не будем останавливаться на указании различных принадлежностей сделки: необходимых, обыкновенных и случайных. Все они несомненно известны и обычному праву, хотя и нельзя утверждать, что относительно их в практике волостных судов выработались какие-нибудь общие начала, применяемые волостными судами повсеместно. Этого, конечно, нельзя оказать, о такой необходимой принадлежности сделки, каково напр. определение предмета и цены при купле-продаже. Примером обыкновенной принадлежности сделки может служить высказанное одним судом правило, что если отдана земля под посев хлеба, то подразумевается и право косить траву*(149). К случайным принадлежностям сделки относятся нередко условия неустойки и другие средства обеспечения обязательств, о которых будет сказано подробно в своем месте. Обычному праву известны также сделки условные, при чем встречаются условия как суспензивные, так и резолютивные: примеры тех и других будут указаны при рассмотрении купли-продажи, мены, личного найма и других сделок.

III. Наиболее обильны, сравнительно говоря, данные, относящиеся до формальных условий заключения сделок. В писанном праве, как известно, обыкновенно установляются различные формальные принадлежности сделок, и притом так, что несоблюдение их влечет за собою или самую недействительность сделки или же, при сохранении ее силы, иные какие-либо невыгодные последствия для контрагентов. Тоже явление замечаем отчасти и в народном быту, хотя о строго-определенных или однообразных нормах по этому предмету не может быть и речи.

Для действительности сделки требуется конечно изъявление воли или согласия, причем, говоря вообще, безразлично, в какой форме выражается такое изъявление. Большая часть сделок между крестьянами совершается на словах, вследствие слабого распространения грамотности, как было замечено в различных отзывах*(150), причем иногда требуется участие свидетелей*(151). Не все однако сделки совершаются на словах: некоторые из них и по обычаю требуют облечения в письменную форму. Впрочем, и это требование нельзя считать за общее правило: в одних местностях принято совершать на письме сделки одного рода, в других другие. При изложении отдельных сделок будут указаны, по возможности, подробные данные по этому предмету. Здесь же, в виде примера, приведем несколько указаний, свидетельствующих о резком разнообразии обычных правил относительно совершения одних и тех же сделок, даже в одной и той же губернии. Так, в одном уезде екатеринославской губернии было заявлено, что продажа недвижимых имуществ, арендные договоры и наем работников совершаются письменно и большею частью записываются в книгу сделок, находящуюся в волостном правлении*(152); в том же уезде, но в другой волости, было сказано, что условия о продаже недвижимых имуществ, о подряде и найме работников свидетельствуются в волостном правлении, где они записываются в особую книгу*(153). Но затем есть известия, что в той же губернии, хотя и в другом уезде, подряды, аренды, личные наймы и т. п. совершаются между крестьянами большею частию на словах*(154). В других губерниях также встречаются известия о письменном заключении сделок. Так, в одной местности московской губернии заявлено, что долговые обязательства совершаются письменно, с засвидетельствованием в волостном правлении, и что в делах долговых не имеют силы и показания свидетелей (что уже относится к вопросу о доказательствах)*(155). Такие же заявления сделаны были в некоторых местностях ярославской губ.*(156), самарской*(157) и др.

Вообще замечено, что условия и договоры с лицами, не принадлежащими к крестьянскому сословию, крестьяне заключают большею частью на письме. В виде примера укажем на заявление крестьян киевской губернии, что сделки между ними совершаются большею частью на словах, за исключением найма рабочих экономиею*(158). Точно также и в екатеринославской губернии крестьяне заявили, что договоры и условия между крестьянами совершаются на словах, ас экономиею письменно, со внесением в книгу волостного правления*(159). Относительно Малороссии вообще замечено, что для совершения договоров купли, мены и т. п. актов не требуется, необходимо только присутствие свидетелей, даже акты на землю есть у немногих владельцев, так как права такого рода известны всем соседям и никто их оспаривать не станет*(160).

Что касается формы письменных актов, то требуется, чтобы они были подписаны самим выдающим*(161). Но из этого правила, признаваемого повсюду, допускаются и исключения. Так, по безграмотству выдающего, документы могут быть подписаны и кем-либо другим по его просьбе*(162). Башкиры и татары, в случае неграмотности, прикладывают тамгу, которая имеет такую же силу, как и подпись*(163). Но расписки, подписанные крестами, во многих местностях не имеют силы*(164). Неподписанные должником долговые обязательства имеют лишь тогда доказательную силу, когда они подтверждаются показаниями свидетелей*(165), которые подтвердят, что документ действительно выдан таким-то*(166). В некоторых местностях, кроме подписи должника, требуется, чтобы долговые обязательства были засвидетельствованы сельским старостою и записаны волостным писарем в книгу долговых обязательств*(167), или засвидетельствованы в волостном правлении*(168). Расписки неграмотных, в некоторых местах, имеют силу лишь тогда, когда они засвидетельствованы старостою*(169). Незасвидетельствованные, хотя и подписанные, расписки (общее название письменных долговых документов) признаются в силе только тогда, когда подтверждаются показаниями свидетелей*(170). Свидетельским показаниям придается значение засвидетельствования документа официальным порядком также и в других местностях*(171).

Кроме указанных правил, встречается и введенная обычаем особая форма долгового документа. Так, в одной местности тамбовской губернии, находим долговую расписку в следующей форме: "Я нижеподписавшийся, С., даю сию расписку Ф., в присутствии волостного суда, в том что я, С., состою ему, ф., должным всего серебром тридцать рублей, которую сумму обязуюсь уплатить в следующие сроки (следует указание их); в случае же мною, С., неуплаты этих денег в сказанные сроки ему, ф., волостной суд должен взять у меня и продать что-либо из имения. В чем я спорить и прекословить не буду,-в чем и подписуюсь. К сей росписке, вместо неграмотного С., по его личной просьбе, крестьянин того же села С. руку приложил. При даче сей росписки находились волостные и очередные судьи Ф. В. и С. и по безграмотству приложили должностные печати"*(172). Установление самой формы письменных документов предполагает, что обычай заключения сделок на письме уже получил весьма значительное развитие. И действительно, встречаются заявления, что "в настоящее время видно у крестьян стремление все свои сделки формулировать на письме"*(173).

Встречаются и такие местности, где долговые обязательства совершаются в форме так наз. бирок. Биркою называется палочка или дощечка, на которой отмечается, посредством разного рода нарезок (в виде крестов и черточек), количество долга. Бирки обыкновенно изготовляются в двух экземплярах, из которых один находится в руках должника, а. другой у кредитора. Делается это таким образом, что палочка, на которой сделаны знаки, разрезается на две части; затем, при поверке, они складываются и наблюдается, придутся ли отметки (нарезки) или нет. При уплате долга по частям, с бирки срезают знаки или же делают в знаках какие-либо изменения. Мы еще будем иметь случай говорить об этой форме сделок при вопросе об исполнении обязательств и при рассмотрении судебной силы разных доказательств; здесь же скажем еще несколько слов о том, насколько употребительна у вас означенная форма. О древности ее распространяться не будем: заметим только, что указание на существование бирок находят уже в древнейших формах юридических сделок, как напр. в заемных "дсках" псковской судной грамоты*(174). В настоящее же время бирки встречаются нередко даже на отдаленном нашем севере, в значении заемных или счетных росписок: там они называются "рубежами", и на них обыкновенно выставляется и знак собственности должника. В архангельской губернии они употребляются в долговых сделках даже на несколько десятков рублей, и служат вполне достаточной гарантией обязательств. Цифра долга обозначается на "рубежах" так: десятки рублей - крестиками, пять-минусом, четыре первые единицы рублей - палочками, копейки - точками. В тех наших внутренних губерниях, где бирки в употреблении, десятки означаются крестиками в виде римской цифры X, пять-в форме V, единицы-палочками, четверти-знаком 1; при счете сотнями употребляются такие знаки: 100, 10, 1 и 1/4. Бирки употребляются и как счетные знаки; так напр., в воронежской и тамбовской губерниях, овчинники, собирающие овчины для выделки, "режут жеребьи" (т. е. бирки) в получении овчин; также поступают и берущие холст для набойки. Бирки в употреблении и при найме рабочих, при приеме товара и т. п. В торговом быту они держатся отчасти и потому, что сам закон дает им в некоторых случаях силу доказательства, напр. при поставке товаров*(175). Но, говоря вообще, в обыкновенных крестьянских сделках бирки мало-помалу выходят вовсе из употребления.