IV. Судебные доказательства

Суд старается, как мы видели, склонять тяжущихся к примирению. Но не всегда это удастся. В таких случаях задача суда усложняется: ему необходимо дело разобрать., т. е. войти в оценку данных, представленных сторонами, и взвесить основательность доводов, приводимых ими в подтверждение своих заявлений. Показания сторон могут быть принимаемы судом на веру лишь в том случае, если о них нет спору, в противном случае необходимы т. н. доказательства. При отсутствии доказательств суд отказывает в иске, именно по его "бездоказательности", и таких случаев в практике волостных судов не мало. Но это начало соблюдается судами далеко не во всей его юридической строгости. Весьма не редко волостные суды обходятся и без требования доказательств, именно в тех случаях, когда нет никакого основания не верить тому или другому заявлению. При каждом иске является прежде всего предположение, что истец не стал бы возбуждать дела без всякого основания, тем более, что каждый член общины на виду у всех и не стал бы рисковать потерею общего доверия. Этим объясняется, что коль скоро истец на самом деле прав, то ему нет нужды представлять и доказательства, так как по тем же соображениям и ответчик не станет защищаться лишь тем, что у истца нет доказательств. В этом смысле встречается, напр., такое заявление крестьян одной местности: "часто взыскиваются деньги и без всяких доказательств, потому что честные люди никогда не отказываются от своего долга"*(1279). Точно также не требуется доказательств и в таких случаях, когда можно предполагать, что данное дело известно всей общине, так как общеизвестные факты не доказываются (notorium non eget probalione). В подтверждение этого начала можно привести, напр., следующее заявление самих крестьян: "доказывать дело надо по свидетелям или по документам; впрочем, когда дело всему миру известно, то какие ж тут надо доказательства?"*(1280). Независимо от указанных обстоятельств, отсутствие или недостаточность доказательств далеко не всегда служит основанием, чтобы отказывать в иске "по бездоказательности". В случаях сомнительных суды весьма нередко, как , увидим ниже, прибегают к решению дела по принципу "грех пополам". И вообще, самая обстановка дела, обстоятельства его, на сколько из них можно заключить о справедливости того или другого показания, служат обыкновенно суррогатом доказательств в техническом смысле, этого слова, примером может служить следующий случай: кр П. просил о взыскании с кр. О., по подряду, недоплаченных за работу денег; суд, "имея в -виду, что О., в беспорядке, не произведя никакого рассчета, следуя с места работ и не дойдя несколько до места жительства, ушел неизвестно куда,-находит, что это выводит доказательство неучинения рассчета", почему и решил: взыскать с О. согласно просьбе истца*(1281). Одним словом, все то, что может служить к убеждению суда в достоверности какого-либо Факта или справедливости какоголибо показания, признается достаточным основанием для правильного решения дела. "Вообще дела решаем по убеждению и совести", говорят обыкновенно сами крестьяне*(1282). В этом заявлении скрывается, между прочим, и тот смысл, что крестьянскому правосудию всегда была чужда какая-либо Формальная теория доказательств, напротив: свободная оценка фактов и доводов всякого рода, в чем бы они ни состояли, допускается, сравнительно с началами, введенными впервые судебною реформою, в самых широких размерах. В справедливости этого положения можно убедиться из рассмотрения начал, относящихся к различным доказательствам в отдельности. Приступая теперь к их обзору, мы не станем конечно искать в нашем обычном праве какой-либо стройной системы средств доказывания: о ней не может быть и речи уже в виду широкого применения оценки фактов и доводов "по убеждению совести", и в виду того, что есть местности, где, по-видимому, не выработалось никакой теории доказательств, на сколько можно судит, напр., по следующему заявлению самих крестьян: "ничего нельзя сказать по каким доказательствам судят: больше на совесть полагаются, на смирение"*(1283). Но, с другой стороны, в самой практике волостных судов можно найти немало данных для характеристики различных средств доказательства в отдельности. Эти средства будут рассмотрены здесь в следующем порядке: самопризнание, показания свидетелей, документы и осмотр на месте; что же касается присяги и жребия, то они отнесены нами в категорию "особенных оснований" для решения дел.

I. Самопризнание. Повсюду, в делах гражданских, оно служит наилучшим доказательством существования какоголибо юридического отношения или справедливости показаний противной стороны. Это начало, само по себе бесспорное, было прямо высказываемо, в некоторых местностях, и при опросах крестьян. Так, в одной из них было заявлено, что "решения волостного суда основываются почти всегда или на собственном сознании или на отзыве свидетелей"*(1284); в другой высказано, что "доказательствами на суде признаются: coбственное сознание ответчика, свидетельские показания и письменные документы"*(1285); точно также и в третьей: "доказательствами на волостном суде принимаются: свидетельские показания, расписки и собственное признание ответчика"*(1286). Но, и независимо от этих заявлений, достаточно самого беглого знакомства с решениями волостных судов, чтобы убедиться, что в большинстве случаев единственным доказательством служит самосознание ответчика. Обыкновенно истцы являются в суд с совершенно голословными жалобами, и тем не менее, ввиду указанных выше соображений, весьма редко ответчик силится отвергнуть направленный против него иск, если последний основателен и справедлив, так что, по верному замечанию одного из наших исследователей обычного права, "личное сознание ответчика при отсутствии доказательств со стороны истца представляется явлением обыкновенным"*(1287). Это явление, заметим, встречается не в одних только малоценных делах, но даже в исках, которые по крестьянскому быту можно назвать значительными; так напр. по иску, предъявленному уже по миновании двух наших земских давностей, ответчик прямо сознался на суде, что он остался должен 100 р. за купленный сад, при совершенном отсутствии доказательств со стороны истца*(1288).-Признанию со стороны ответчика придается столь важное значение, что оно требуется, по-видимому, и тогда, когда против него предъявлен письменный акт; так напр. взыскивался долг в 8 р. по расписке; в решении по этому иску, между прочим, прямо отмечено: "ответчик в долге по расписке сознался"*(1289). Конечно, это сознание могло относиться не к расписке, а к существованию долга; но судя по другим данным, о которых будет речь впереди, можно полагать, что и доказательная сила письменных актов ставится иногда в зависимость от признания ее со стороны ответчика.Как бы то ни было, судебная сила самого признания такова, что на нем основывается и само решение по отношению к тем, конечно, обстоятельствам, о которых сознался тяжущийся на суде, так что самосознание служит не только доказательством, но и сур рогатом судебного решения: по крайней мере мы не встречали ни одного случая, чтобы решение постановлялось вопреки сделанному на суде сознанию, напротив: в решениях почти всегда говорится прямо: "так как сознался" или: "на основании сознания суд постановил" и пр.-В заключение заметим, что самопризнание волостные суды усматривают не только в тех случаях, когда оно делается прямо и без обиняков, но и в тех, когда тяжущийся в своих показаниях "заминается". Вот пример: 3. купил солому на 7 р., а ее увезли, вместе с своею, кр. А. Б. В. и Г. Ясных доказательств со стороны 3. не представлено. Ответчики в увозе соломы не сознались, но в показаниях своих спутались так, что первые двое обвиняли последних, а последние первых. Суд, основываясь на своем убеждении, определил: взыскать в пользу 3. с А. и Б., как более заминавшихся в своих показаниях, по 2 р. 50 коп., а с В. и Г. по 1 р. с каждого*(1290).

II. Показания свидетелей. В отличие, от самопризнания, как средства, устраняющего необходимость доказательств, показания свидетелей принадлежат к разряду доказательств в собственном смысле этого слова, и притом составляют наиболее распространенную форму этого рода средств судебного охранения прав. Из расспросов крестьян в различных местностях оказалось, что свидетельские показания принимаются за доказательство во всех делах: существование всякого рода Фактов, а между ними и сделок и т. п., доказывается нередко одними показаниями свидетелей, указываемых самими тяжущимися. При слабом развитии грамотности, кроме свидетелей, к другим доказательствам редко и прибегают. Встречается даже такое известие, что "при разборе дел верят только свидетелям, потому что доказательств письменных по крестьянским делам вовсе не бывает"*(1291). Но и там, где в употреблении и другия, кроме свидетелей, доказательства, в большей части местностей показаниям свидетелей отдается предпочтение даже пред письменными документами, которым народ, как увидим ниже, вообще не дает большей веры. Так, в одной местности прямо заявлено, что документы принимаются только тогда, когда нет других доказательств*(1292). В другой было высказано, что "при разборе дел верят больше свидетелям; даже если письменный документ есть, то все-таки вернее, если на документ и свидетели покажут"*(1293). Точно также и в третьей местности, крестьяне показали, что решают дела больше по свидетелям и тогда больше верят чем бумагам, для верности которых, хотя они и заверены в волостном правлении или сельскими старостами, все-таки требуют свидетелей*(1294). И в других различных местностях нередки заявления, что лучшим доказательством при решении гражданских дел служат показания свидетелей*(1295).

Что касается количества свидетелей, необходимых для того, чтобы показания их составляли полное доказательство, то, при господстве в крестьянских судах свободной оценки доказательств, не могло и сложиться правило об определенном числе свидетелей, так что во множестве случаев и показание одного лишь свидетеля принимается за основание решения. Но для большей достоверности заявлений тяжущихся требуется иногда, чтобы свидетелей было несколько, не менее двух. Так, в одной местности заявлено было крестьянами, что показания двух свидетелей, не заключающие противоречия, принимаются на суде за бесспорное доказательство*(1296). Точно также и в другой местности было высказано, что при решении дел за доказательство принимаются свидетельские показания но с тем, чтобы свидетелей было не менее двух*(1297). Но приведенных указаний далеко не достаточно, чтобы требование двух свидетелей считать за правило общее или распространенное. Что же касается показаний одного свидетеля, то ему дается вера только в таком случае, если он человек хороший*(1298).

Из последнего указания, между прочим, видно, что от свидетелей требуются определенные качества. Однако ж общих правил по этому вопросу также не встречается в наших источниках. В некоторых местностях требуется, напр., чтобы свидетели были всегда стоящие, хорошие, верные*(1299), т. е. были суду известны, как лица, которым можно верить. Есть местности, в которых преимущество отдается показаниям должностных лиц, каковы старосты, урядники и т. п. Свидетелями могут быть, хотя и не везде, и родственники против родственников, жена против мужа, двоюродные братья*(1300) и т. п. Иногда не дают веры свидетелю, если он состоит в дружбе с тем, в чью пользу должен показывать; точно также иногда обращается внимание и на преклонные лета свидетеля и т. п. Так, по одному делу суд не дал веры показанию свидетеля, ибо ему около 70 лет и он находится с данным лицом в дружественных отношениях и в день разбора дела был с ним в питейном заведении*(1301). Но понятно, что все подобные указания являются лишь мотивами, по которым суд в том или другом случае не находит возможным довериться показаниям свидетелей, и не могут быть рассматриваемы в смысле обязательных для суда правил, тем более, что, как уже замечено выше, нет в виду таких данных, из которых можно было бы заключить, что обычаи стесняют в чем-либо право судей решать дела "по убеждению совести".

Наряду с доказательством посредством свидетелей могут быть поставлены показания и других сторонних лиц. Известно что, при недостаточности других доказательств, суды иногда прибегают к опросу окольных людей, старост, соседей: и сведущих людей, и что отзывы отбираются старшиною; но других ближайших указаний о принадлежностях и силе этого рода доказательств в наших источниках не встречается.

III. Документы. Из ряда различных материальных знаков, свидетельствующих о существовании какого-либо права или юридического отношения, судебная сила придается и в крестьянском быту преимущественно письменным документам. Но, как замечено выше, они вообще не составляют в делах крестьян излюбленного доказательства. Письменные документы и мало между ними распространены, так что в большей части местностей они встречаются, говоря вообще, довольно редко и, по собственному объяснению крестьян, почти вовсе не представляются к судебному разбирательству дел. Ho даже там, где письменные доказательства встречаются чаще, им нередко не присваивается, как мы упоминали выше, того значения и той доказательной силы, какими пользуются на суде показания свидетелей.

Из сказанного не следует, однако ж, чтобы письменные доказательства вовсе и повсюду не пользовались авторитетом при решении спорных дел, напротив: во многих местностях документы, обыкновенно под названием расписок, являются уже делом более или менее обыкновенным, так что, вместе с свидетельскими показаниями, почитаются за главнейшие средства доказательства. Но, как мы видели, свидетельским показаниям, в некоторых местностях, дается более веры, чем даже письменным документам. Это явление объясняется конечно тем, что народ наш вообще мало грамотен. Так, при расспросах крестьяне одной волости прямо заявили, что при разборе дел верят более свидетелям, письменные же доказательства принимают неохотно, так как грамотных мало, а бумаги, написанные вместо дающего их другим лицом, всегда возбуждают споры. Тем не менее есть и такие местности, где письменным документам отдается предпочтение пред свидетельскими показаниями: доказательство посредством письменных документов считается более сильным, чем посредством свидетелей, даже так, что иногда свидетели допускаются только при отсутствии документов, или же в иске вовсе отказывают. Встречаются местности, где некоторые правоотношения, напр. заем и уплата долга, в случае спора, должны быть,. по общему правилу, доказываемы письменными документами, хотя и в этом случае допускаются также и свидетели ; но есть сведение, что в таком случае, т. е. при одних свидетелях, истцу присуждают только половину иска.

Что касается Формы письменных документов, то требуется, чтобы они были подписаны выдающим и в большей части местностей, кроме того, засвидетельствованы в волостном правлении или сельским начальством. Подпись на документе за неграмотного должна быть сделана тем, кому он руку дал (по рукоданной просьбе) и, в некоторых местностях, при свидетелях. В некоторых притом местностях такие документы получают силу доказательства только в том случае, когда выдачи их не отрицает то лицо, против которого документ представлен или не отрицает долга. Встречается указание, что за неграмотных расписывается сельский писарь, а сельский староста прикладывает печать. Неподписанные документы, по общему правилу, не имеют никакого значения; не имеют никакого значения документы, подписанные крестами (потому что, по заявлению крестьян, "так писать всякий умеет"), и почти не встречаются; если же и попадаются неподписанные документы или с крестами, то в некоторых местах имеют силу лишь тогда, когда не отвергнуты ответчиком, или засвидетельствованы начальством, или же, когда ответчик ее отвергает, что кресты поставлены действительно им, или, наконец, когда содержание документа подтверждено свидетельскими показаниями.

В некоторых местностях для силы документа неявленного, или неподписанного выдающим, требуется подпись свидетелей; в противном случае документ не имеет силы, или же, кроме документа, требуются еще свидетельские показания. Что касается других Формальных условий документов, то они относятся собственно к учению о сделках. Заметим здесь, что письменные документы, в смысле доказательств, представляются в суд чаще всего в Форме долговых расписок, причем упоминается и о векселях. Кроме письменных актов, к разряду документов, наряду с ними, могут быть отнесены и бирки, о которых мы упоминали при общем обзоре сделок и обязательств: они допускаются также в значении доказательств, хотя и не повсеместно.

IV. Остается еще сказать об осмотре на месте. Он причисляется также к разряду доказательств в том смысле, что также служит средством удостоверения в справедливости какого-либо показания. Случаи, в которых применяется это средство, довольно нередки в крестьянском быту*(1302). Это в особенности можно сказать о случаях потравы чужих угодий: мы уже видели в своем месте, что судам приходится весьма часто разбирать споры, возникающие по поводу потрав, и вместе с тем удостоверяться как в действительности правонарушения, так и в размере причиненного ущерба, так как иначе нельзя было бы в точности определить и количество причитающегося за ущерб вознаграждения. Удостоверение такое и невозможно без осмотра на самом месте, а так как он применяется чаще всего к случаям этого рода, то при опросах крестьян об осмотрах преимущественно и упоминается о потравах.Но это не единственный повод для осмотра: он употребляется также в иных поземельных делах или спорах, каковы напр: завладение, запахание чужих полей, закосы сена, порубки, раздел усадьбы, точно также по делам о правах соседских; так напр. был случай, что на месте произведено было освидетельствование яблонь, ветви которых свесились на усадьбу соседа, или: был произведен осмотр места, где постройка мельницы грозила чужой земле потоплением.

Что касается лиц, производящих осмотр, то обыкновенно он производится, по поручению суда, или старшины, или же, до суда, по первому заявлению просителя, старостою с добросовестными или с понятыми, реже отправляется для осмотра, "выезжает" волостной старшина, но также с понятыми или с старостою. По окончании осмотра староста или старшина доносит о результате суду и притом обыкновенно словесно, а иногда и письменно . В некоторых местностях для осмотра посылаются выборные со старшиною или старостою, или производят его судцы совместно со старостою. Но бывают случаи, когда и сами судьи отправляются для осмотра, слички или оценки: это бывает в делах о потравах и вообще в делах особенно важных, преимущественно по спорам поземельным, причем нередко там же, на месте, допросив свидетелей, судьи решают и самое дело. В некоторых местностях, по словам крестьян, суд никогда не выезжает на место происшествия, и наоборот, встречаются и такие заявления, что осмотры производятся чаще самими судьями. В случае спора между двумя сельскими обществами, с обоих сел высылаются на место, подлежащее осмотру, старосты н добросовестные, которые и решают дело по взаимному согласию, а если не последует мировой, то дело переходит в волостной суд.

Осмотр на месте причисляется обыкновенно к разряду доказательств и вместе с тем он служит одним из средств поверки доказательств. В виду этой двойственности его значения, по уставу гражданского судопроизводства инициатива относительно осмотра принадлежит или сторонам или самому суду*(1303). Между тем, по "общему положению о крестьянах", "в делах тяжебных осмотры местности при свидетелях и вообще поверку доказательств волостной суд производит не иначе, как по просьбе тяжущихся"*(1304). По некоторым из приведенных выше данных можно бы заключить, что волостные суды придерживаются более первого начала, чем последнего, так напр. в некоторых местностях было высказано, что осмотр на месте, в случае потрав, производится старостами до суда до первому заявлению просителя, а в других случаях по поручению суда*(1305); но, по всей вероятности, здесь речь лишь о том, что в первом случае считается необходимым немедленное удостоверение, не дожидаясь заседания суда и его распоряжений, а во втором можно предполагать,что суд делает распоряжение об осмотре также не по собственному усмотрению, а по просьбе одной из сторон.