II.14. Отпор

… Если наши ученые, инженеры, политики и руководители корпораций станут исповедовать системные взгляды на жизнь, окажется возмож­ным появление биотехнологии совершенно иного рода. Она будет стре­миться учиться у природы, а не управлять ею; видеть в ней учителя, а не просто источник сырья. Вместо того чтобы торговать паутиной жиз­ни, мы будем уважать ее как основу нашего существования. («Системный взгляд на жизнь» - это ещё полдела – это целостность на уровне «флатландии», по выражению Кена Уилбера. Хотя и она уже может «продвинуть», как это было и со мной, к пониманию тотальной взаимозависимости всех в Универсуме, а отсюда к нравственности и духовности. Но, очевидно, более эффективно сразу говорить о физической (и биологической), психической и духовной целостности мироздания, восприняв которую, человек уже не станет «продавать» жизнь. – О.Ш.)

Эта новая биотехнология больше не будет генетически изменять живые организмы. Вместо этого она станет применять генноинженерные методики для изучения тонких «замыслов» природы, с тем чтобы использовать их в качестве образцов для новых технологий. Разрабаты­вая новые материалы и технологические процессы, мы станем приме­нять почерпнутые у растений, животных и микроорганизмов экологи­ческие знания, которые позволят нам создавать нетоксичные волокна, пластмассы и химикаты, полностью разлагающиеся естественным об­разом и допускающие многократное повторное использование.

Это будут биотехнологии в новом значении этого слова, поскольку основой материальных структур живого являются белки, которые мы можем производить только при помощи ферментов, поставляемых жи­выми организмами. Разработка таких новых биотехнологий будет пред­ставлять собой сложнейшую интеллектуальную задачу, ведь мы до сих пор не знаем, как природа на протяжении миллиардов лет создала «технологии», намного превосходящие все придуманное людьми. Ка­ким образом мидии производят клей, прилипающий к чему угодно в воде? Как шелкопряды создают нить в пять раз прочнее стальной? Как моллюск морское ушко изготовляет раковину, которая вдвое тверже нашей высокотехнологичной керамики? Как удается этим существам создавать свои чудесные материалы в воде, при комнатной температу­ре, без шума и каких-либо ядовитых отходов? <…>

Многие из наших ключевых техноло­гических проблем уже решены природой изящным, эффективным и экологически устойчивым образом. Эти решения исследователи пыта­ются обратить на пользу человечеству.

Ученые Вашингтонского университета изучили молекулярное стро­ение и процесс формирования гладкой внутренней поверхности рако­вины морского ушка. Она отличается необычайной твердостью и утон­ченными разноцветными спиральными структурами. Ученым удалось воспроизвести процесс ее формирования при комнатной температуре и получить прочный прозрачный материал, который может стать идеаль­ным покрытием для ветровых стекол сверхлегких электромобилей. Не­мецкие ученые воспроизвели микроструктуру самоочищающейся по­верхности листа лотоса и создали краску для стен, имеющую аналогич­ные свойства. Специалисты по биологии и биохимии морей в течение многих лет изучали уникальные химические процессы, при помощи которых мидии синтезируют вещество, позволяющее им приклеиваться к любой поверхности под водой. Сейчас эти ученые исследуют возмож­ность применения полученных данных в хирургии для скрепления связок и мышечной ткани в жидкой среде. В нескольких лабораториях совместными усилиями физиков и биохимиков исследовались сложные структуры и процессы фотосинтеза. Полученные данные ученые наде­ются использовать при разработке новых типов солнечных батарей.

В то же время, однако, многие генетики, как в биотехнологических компаниях, так и в научном мире, по-прежнему цепляются за «основ­ное положение» генетического детерминизма. Возникает вопрос: дейс­твительно ли эти ученые верят в то, что наше поведение определяется генами, а если нет, то что заставляет их лицемерить?

Мои беседы на эту тему с молекулярными биологами показывают, что существует несколько причин того, почему ученые считают необ­ходимым поддерживать догму генетического детерминизма несмотря на множество противоречащих ей свидетельств. В промышленности ученым обычно платят за разработку конкретных, четко определенных проектов; они работают под жестким контролем, и им запрещено об­суждать не имеющие отношения к делу выводы из полученных результатов. На этот счет они подписывают обязательства о неразглашении. Особенно сильному давлению, вынуждающему придерживаться офи­циальной доктрины, подвергаются сотрудники биотехнологических компаний.

Что же до представителей академической науки, то они находятся под давлением иного рода, которое, однако, не менее сильно. Из-за огромной дороговизны генетических исследований биологические ин­ституты все чаще заключают договоры с биотехнологическими компа­ниями, получая от них значительные гранты, которые и определяют направление и характер исследований. Как отмечает Ричард Штроман: «Биологов-ученых уже невозможно отличить от сотрудников корпора­ций; теперь за сотрудничество этих двух некогда конфликтовавших секторов люди получают премии».

Биологи чаще всего формулируют свои заявки на гранты в терминах генетического детерминизма, так как хорошо знают, за что можно получить деньги. Своим инвесторам они обещают, что новые знания о генетической структуре позволят добиться новых результатов, хотя им прекрасно известно, что научные достижения всегда неожиданны и непредсказуемы. Такому двойному стандарту они обучились еще сту­дентами и продолжают исповедовать его в течение всей академической карьеры.

Помимо этих очевидных обстоятельств существует целый ряд более тонких когнитивных и психологических барьеров, мешающих биоло­гам стать на сторону системного взгляда на жизнь. Господствующей парадигмой в их образовании по-прежнему остается редукционизм, поэтому им зачастую нелегко мыслить категориями самоорганизации, сетей или эмергентных свойств. Да и генетические исследования даже в рамках редукционистской парадигмы могут быть чрезвычайно захва­тывающими: так, картирование геномов представляет собой удивитель­нейшее достижение, которое и не снилось ученым еще всего лишь поколение тому назад. Поэтому понятно, что многие генетики оказы­ваются настолько увлечены своей работой (к тому же неплохо финан­сируемой), что совершенно не задумываются о ее более широком кон­тексте.

Наконец, не следует забывать, что занятие наукой — это по природе своей коллективная деятельность. Ученым крайне необходимо принадлежать к своему интеллектуальному сообществу, и им весьма непросто возвысить против него голос. На это с трудом отваживаются даже мас­титые ученые, сделавшие великолепную карьеру и отмеченные самыми престижными наградами. <…> Становится все более очевидным, что биотех­нология подходит сегодня к научному, философскому и политическому рубежу (c. 235-239).