II.9. Вопрос устойчивости

Как видно из изложенного, в последние годы социальное и экологичес­кое воздействие новой экономики не раз становилось предметом об­суждения ученых и общественных лидеров. Произведенный ими ана­лиз недвусмысленно дает понять, что глобальный капитализм в его нынешней форме неустойчив и нуждается в фундаментальной пере­стройке. О необходимости последней сегодня говорят даже некоторые «просвещенные капиталисты», обеспокоенные чрезвычайной нестабильностью нынешней системы и ее склонностью к саморазрушению. Так, один из наиболее удачливых игроков глобального казино финан­сист Джордж Сорос в последнее время стал отзываться о неолибераль­ной доктрине экономической глобализации как о «рыночном фунда­ментализме», столь же опасном, как все прочие виды фундаментализ­ма.

Помимо своей экономической нестабильности, нынешняя разно­видность глобального капитализма неустойчива в экологическом и со­циальном отношении, а потому нежизнеспособна в долгосрочной пер­спективе. Недовольство экономической глобализацией нарастает во всех уголках мира. Вполне возможно, что глобальному капитализму, как пишет Кастеллс, в конце концов суждено быть «социально, куль­турно и политически отвергнутым подавляющим большинством обита­телей мира Автомата, логика которого либо игнорирует, либо обесце­нивает их человечность» [Castells 2000a]. И как мы увидим ниже, это отторжение, похоже, уже началось (с. 173-185).

II.10. Биотехнология у рубежа. Ограниченность генетического детерменизма

… Основной движущей силой генной инженерии сегодня является не прогресс науки, не лечение болезней и не победа над голодом. Она — в желании добиться неслыханных доселе барышей (с. 190).

Несмотря на то что дарвиновская теория привела к качественно новому пониманию происхождения и изменения видов, ставшему од­ной из вершин современной науки, она оказалась не в состоянии объяс­нить ни устойчивости вновь возникших качеств, ни, разумеется, еще более общего факта, согласно которому каждое поколение живых орга­низмов, растя и развиваясь, неизменно обнаруживает качества, типич­ные для своего вида. Это замечательное постоянство характерно даже для конкретных индивидуальных качеств — таких, как неуклонно пе­редаваемые из поколения в поколения фамильные черты (с. 194).

… Разрыв между теоретической основой и биологической реальностью ста­новится еще больше, если свести эту цепочку к двум ее конечным точкам, сказав, что «гены определяют поведение». Подобное воззрение, известное под названием генетического детерминизма, как раз и стало концептуальной основой генной инженерии. Оно всячески пропаган­дируется биотехнологической индустрией и стало общим местом в средствах массовой информации: зная точную последовательность ге­нетических элементов в ДНК, мы поймем, как гены вызывают рак, гениальность или склонность к насилию (с. 199).

Согласно молекулярному биологу Ричарду Штроману, основной порок генетического детерминизма заключается в смешении уровней. Довольно успешная, особенно поначалу, теория генетического кода — объяснявшая, каким образом гены кодируют информацию для биосин­теза белков, — была превращена в теорию жизни, в которой гены выступают обусловливающим фактором всех биологических феноме­нов. «Мы смешиваем уровни в биологии, и теория перестает рабо­тать, — заключает он. — Неправомерное распространение генетичес­кой парадигмы с довольно простого уровня генетического кодирования и декодирования на более сложный уровень клеточного поведения представляет собой грубейшую гносеологическую ошибку» [Strohman 1997] (с. 200).

На основании наблюдения специалисты по биологии развития еще несколько десятков лет назад пришли к выводу, что типы клеток отличаются друг от друга не потому, что они содержат различные гены, а потому что различные гены в них активи­зируются. Другими словами, структура генома во всех клетках одина­кова, а вот организация генной активности различна. Возникает во­прос: чем же обусловлено это различие в генной активности, или, как говорят ученые, «экспрессии генов»? <…>

Последние генетические исследования обнаружили разительное сходство генома человека и шимпанзе, и даже человека и мыши. Генетики теперь придерживаются того мнения, что во всем животном царстве основная телесная структура организмов базируется на весьма сходных наборах генов [Keller 2000]. И тем не менее мы имеем огромное разнообразие существ. Различия между ними, опять-таки, кроются, по-видимому, в организации экспрессии генов (с. 202).

… «В отличие от хромосомы, ген — это не физический объект, а только лишь концепция, вокруг которой за прошедшие десятилетия скопи­лось множество предрассудков... Вполне возможно, что наступит день, когда от термина «ген» уже не будет никакой пользы и употреб­ление его, по существу, превратится в препятствие на пути осмысле­ния генома» [Gelbart 1998] (с. 206).

… Действительное же положение вещей в генной инженерии, увы, куда менее радужно. На нынешнем этапе ее развития ученые еще не умеют контролировать происходящее в организме. Они могут внедрить ген в клеточное ядро при помощи соответствующего вектора, но они никогда не знают ни того, встроит ли клетка его в свою ДНК, ни того, где он будет локализован, ни того, к каким изменениям это приведет в орга­низме. В результате генная инженерия продвигается вперед методом проб и ошибок чрезвычайно расточительным образом. Доля успеха в генетических экспериментах составляет всего лишь около одного про­цента, поскольку тот живой контекст организма-хозяина, который этот успех определяет, оказывается по большей части недоступен инженер­ному мышлению, составляющему основу нынешних биотехноло­гий (с. 208-209).

Биотехнологические компании, несомненно, прежде всего заинте­ресованы не в здоровье людей или прогрессе медицины, а в прибылях. И настойчивое внушение широкой публике мысли о том, что гены определяют поведение, — один из наиболее действенных способов поддержать котировку своих акций при полном отсутствии сколько-ни­будь значимых медицинских достижений.

… Широкая публика не знает о принципиальной ущербности доктрины, согласно которой гены «создают» организм, а потому естественным образом считает, что одни и те же гены приведут к созданию одного и того же человека. Иными словами, большинство людей путает генети­ческий статус организма со всей полнотой биологических, психологи­ческих и культурных характеристик человеческого существа. В форми­ровании индивидуума — как в возникновении его биологического об­лика, так и в становлении его уникальной личности в результате определенного жизненного опыта — участвуют далеко не только гены. Поэтому «клонирование Эйнштейна» — это абсурд (с. 212).

В экспериментах Рослиновского института было создано 277 овечьих эмбрионов, из которых выжил только один — полезный выход не превысил трети процента (с. 214).

Поскольку генноинженерные процедуры всегда предполагают использование инфекционных векторов генного переноса, вполне способных, рекомбинируя, порож­дать новые болезнетворные вирусы, то опасности, которые таит в себе трансгенное молоко, намного превосходят ожидаемую его пользу (с. 215).