II ты увидишь: мир прекрасен.

А. Блок

* Достоевский Ф. М, Братья Карамазовы//БВЛ, Т..84. М., 1973.С 161-162.

10

Философская и художественная интуиции не противоре-чат, а напротив, глубоко созвучны нравственному чувству«простых» людей — их уверенности в том, что человече-ская жизнь имеет непреходящий, высший смысл, не своди-мый к случайности ее эмпирического существования. (Не-которые люди считают это чувство религиозным.) Философ— не «сверхчеловек», ничто человеческое ему не чуждо.Дар философа — особый дар: соединить в себе мудростьстарца, за плечами которого большой опыт жизни, с непос-редственностью, даже наивностью ребенка, не потерявшегоспособности искренне удивляться тому, что для другихобычно и привычно. Философ, конечно, многого не знает.Но он знает о своем незнании.

Для человека и ранее и теперь самым удивительным (апотому и самым важным и первейшим объектом его интере-са и внимания был, остается и останется он сам. Но еслиобыденное сознание «ухватывается», фиксирует лишь слу-чайный (ситуативный) момент человеческой сущности, еслидаже искусство проникает в мир человека, раздвигая (и впрошлое и в будущее) границы времени, то философия «пе-решагивает» и через случай, и через время — она и есть то«волшебное зеркало», смотря в которое, человек видит себякак существо космическое, вечное.

Философская мысль есть мысль о вечном. Но это не зна-чит, что сама философия внеисторична. Как и всякое теоре-тическое знание, философское знание развивается, обогащает-ся все новым и новым содержанием, новыми открытиями.При этом сохраняется преемственность познанного. Однакофилософский дух, философское сознание — это не только те-ория, тем более теория отвлеченная, бесстрастно-умозритель-ная. Научно-теоретическое знание составляет лишь одну(и при этом даже не основную, не главную) сторону идейно-го содержания философии. Другую, безусловно доминирую-щую, ведущую его сторону, образует совсем иной компонентсознания - духовно-практический. Именно он выражаетсмысложизненный, ценностно-ориентирующий, т. е. мировоз-зренческий, тип философского сознания в целом. Было время(античность, средневековье), когда никакой науки нигде ещене существовало, но философия находилась на высочайшемуровне своего творческого развития. Более того, сама наука(уже в Новое время) своим происхождением во многом обя-зана философии. Из этого следует, что и в современном фи-лософском сознании «первую скрипку» играет не рассудок, анравственная, гражданская интуиция, внутреннее чувство вы-сшей правоты и справедливости.

11

Сказанное означает также и то, что в лаборатории фило-софского творчества логические аргументы и построения иг-рают хотя и очень важную, но все же вторичную, производ-ную роль. В своих же исходных положениях и посылках фи-лософские идеи сверхрациональны и сверхлогачны — онипринимаются «на веру», беспредпосылочно. Каждый великийфилософ вдохновлялся первоначально одной озарившей егобольшой идеей, одним глубоким переживанием, которое под-сказывало не только его уму, но и сердцу, где, на каком путиискать истину. Логика лишь раскрывала, выводила следст-вия, которые должны или могут проистекать из принятой си-стемы отношений и ценностей, из его общих представлений омире и путях его познания. Логика, дискурсивный язык фи-лософского текста есть своего рода «уступка» автора читате-лю; они нужны для того, чтобы объяснить, изложить фило-софское открытие, но не для того, чтобы это открытие сде-лать. (Так и в искусстве: ни один художник не создалсколько-нибудь значительное произведение рассудочным пу-тем, ни один твор'ец не мог никогда «вспомнить», как, из ка-ких предварительных рассуждений и доводов пришли к немув голову идея и замысел творения.)

Что же побуждает философа к творчеству? Только ли«удивление», как считал Аристотель? А если удивление, точему? Чему удивлялся, например, Стагирит? Можно ска-зать, что всему. Однако больше всего его отца и создателялогики, удивляло то, что мир логичен, рационален, что егоможно познать. На чувстве высокого гносеологического оп-тимизма творится наука. Все действительное — разумно.Как бы ни обосновывал рационально Гегель свой абсолют-ный рационализм, для него самого он не был ни дедуктив-ным выводом, ни опытным, эмпирическим обобщением.

Парадоксально, но факт: разумность мира не имеет подсобой разумного обоснования. Не имеет потому, что у раци-онализма есть своя «ахиллесова пята»: вера во всесилие ра-зума, как и любая вера, усилиями самого разума не доказу-ема. К тому же, если мир разумен, то почему в нем такмного горя и страданий, почему существует мировое зло?Добро не отделимо от зла, жизнь — от смерти, как свет неотделим от тени, которую он отбрасывает. Философское со-знание есть не только познающее, но и интимно-личностное,сопереживающее и сострадающее сознание. «Удивление», окотором говорил Аристотель,— это акт разума. Оно означа-ет бескорыстную, чистую любознательность, без чего дейст-вительно не было бы философии и не было бы науки. Но одругой стороне философского знания, обращенной не к

12

внешнему миру, а к самому человеку, очень кратко и пре-дельно выразительно сказал Сократ: «Смерть — вот вдох-новляющий гений философии».

Смертен не только человек, смертны н животные. Нолишь человек знает об этом. Именно здесь наиболее близкосходятся, соприкасаются между собой в своих истоках, фи-лософия и религия. Обе они — по каждая по-своему — об-ратились со словами утешения к смертному человеку. Фи-лософский образ жизни (как и образ жизни искренне веру-ющего, религиозного человека) есть прежде всегоосознанный, глубоко продуманный и прочувствованныйпрактический ответ человека самому факту конечности,временности своего существования. Вопрос о смысле жизникаждый человек должен решить для себя сам. Если научнаяистина имеет всеобщий характер, то истина философская,заключающая в себе определенный ценностный момент иимператив поведения, предназначена все же для «индиви-дуального пользования».

Если бы жизнь была только весельем и праздником, еслибы в ней не было места ни заботам, ни тревогам, ни горестям,философии, скорее всего, просто не было бы. У людей бы небыло проблем, а значит, не стало бы проблем и философ-ских. Но тот, кто постоянно ясен, писал поэт, тот простоглуп. Самодовольство — самый первый и самый бесспорныйпризнак бездуховности. Философ — беспощадный критик за-стоя, для многих опасный, а потому и нежеланный возмути-тель спокойствия. На философскую критику власть всегда от-вечала отнюдь не теоретическими аргументами. Афинский судприговорил Сократа к смерти. Мученическую смерть принялиТомас Мор и Джордано Бруно. 27 лет в заточении провелТоммазо Кампанелла, четверть века томился в якутской тунд-ре Чернышевский, чуть не лишился головы Радищев. XX векпродолжил эту «традицию»: лучших, самых выдающихсямыслителей России либо расстреляли, либо насильственновыдворили в изгнание.

Неправедной власти нужна не истина, ей нужен миф. Вмифе нуждается и «агрессивное большинство», холопству-ющее перед такой властью, ждущее подачки со стола дикта-торов. Не случайно философия появилась там, где родиласьдемократия: в греческих городах-полисах, в столице Древ-ней Эллады — в Афинах. Никакой философии не моглобыть и не был в Спарте (тоже греческом государстве, сосед-ствовавшем и соперничавшим 'с Афинами), потому что тамне было демократии, равно как не было и свободного времени у спартанцев. Все их время было занято гимнастикой,

13

муштрой, войнами пли подготовкой к ним. В тоталитарномобществе «нет проблем», так как даже частная, личнаяжизнь граждан находится под постоянным, неусыпным кон-тролем государственной власти. Индивиду не приходитсясамому выбирать, самому решать и самому отвечать за свойвыбор и за свои решения.

Философствование же всегда должно быть свободно —от любой внешней для пего цели. Оно не может твориться«по заказу» и «по указу», иначе это уже будет не философ-ствование, а пропись директивной идеологии. Уже Аристо-тель считал, что, философствуя, человек испытывает вы-сшее блаженство, именно в этом акте он больше всего при-ближается к Богу (Бог и есть, идеальный философ — всезнающий, вечно созерцающий самого себя и свое творение).

С древнейших времен в лоне философского знания сло-жились и выкристаллизовались категории (фундаменталь-ные орудия жизненной ориентации человека): бытие, про-странство, время, движение, свобода, разум, красота и т. п.,на языке категорий строились мировоззренческие теорети-ческие системы, выражавшие концептуальные представле-ния культуры о природе (космосе), Боге и человеке.

В разные эпохи складывались различные типы мировоз-зренческих систем. Отметим из них следующие.

1. Космоцентризм — отличительная черта наиболеедревней (досократической) философии. За видимым беско-нечным многообразием тел и явлений природы эллинскиемудрецы (VII — VI в. до н. э.) стремились распознать еди-ную сущность. Бесконечная мощь, гармония космоса была вглазах греков надежной опорой, основой того, что гармо-ничным и разумным должны быть и их общественный мир,и их нравственность.

2. Для философии и культуры средних веков (как в Ев-ропе, так и на Востоке) характерен теоцентризм (Теос —Бог). Это отвечало тому исключительному значению, кото-рое в ту эпоху имела религия. Все иные формы сознаниябыли подчиненны ей, как вассалы в феодально-сословномобществе были подчинены своему господину.

3. Иное мироощущение принесла с собой эпоха Возрож-дения (XIV - XVI вв.). Человек ощутил и осознал себяцентром вселенной. Антропоцентризм (гуманизм) означалреабилитацию не только духа, но и тела человека. Ни водну другую эпоху идеал целостной, универсально разви-той личности не был так близок к его реальному, действи-тельному воплощению в жизнь, как в эту великую, яркуюэпоху, когда, освободившись от идеологического и мораль-

14

ного пресса средневекового аскетизма, человек не оказалсяеще во власти порабощающей силы — жестко-одномерного,буржуазного разделения труда.