4. Переоткрытие проблемы сознания в Новоевремя: идеалистическая философия

Предпосылки переосмысления проблемы сознания. Вглаве «Бытие» мы уже показали, что Новое время вошло висторию под знаком того события, которое Ницше выразилв афоризме «Бог умер». В работе «Веселая наука» он, ори-ентируясь на обычный человеческий способ восприятия,предполагающий воспроизведение жизни в формах самойжизни, так описал это событие: «Слышали ли вы о том бе-зумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь,выбежал на рынок и все время кричал: «Я ищу Бога! Я ищуБога!». Поскольку там собрались как раз многие из тех, ктоне верил в Бога, вокруг него раздался хохот. «Он что, про-пал?» — сказал один. «Он заблудился как ребенок»,—сказал другой... Тогда безумец вбежал в толпу и пронзилих своим взглядом. «Где Бог? — вокликнул он,— Я хочусказать вам это! Мы его убили — вы и я...» Наконец, онбросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребез-ги и погас. «Я пришел слишком рано,— сказал он тогда,—мой час еще не пробил. Это чудовищное событие еще в путии идет к нам — весть о нем не дошла еще до человеческихушей... Деяниям нужно время, после того как они уже со-вершены, чтобы их увидели и услышали. Это деяние покаеще дальше от вас, чем самые отдаленные светила,— и все-таки вы совершили его...»

Отметим в приведенном тексте два важных момента. Во-первых, люди «убили Бога» каким-то странным образом,ибо, совершив это деяние, они еще не знают о нем. Другимисловами, люди действовали бессознательным для самихсебя образом; никто из них не ставил перед собой созна-тельную цель: отказаться от Бога, вывести саму идею Богаиз цивилизационной структуры. Хайдеггер впоследствииназовет данный процесс онтологическим «ничтожествовани-ем», «онтологическим нигилизмом», признав тем самым,что отказ от Бога не есть результат каких-то учений, фило-софских построений и т. д. Отказ от Бога, или нигилизм,

172

как его называл мыслитель, «это всемирно-историческоедвижение тех народов земли, которые вовлечены в сферувлияния Нового времени... Точно так же нигилизм и не по-рождение отдельных наций, чьи мыслители и литераторыговорят о нигилизме». Более того, Хайдеггер считает, чтоневозможно точно определить, назвать исток этого «злове-щего н неприютного гостя». Во-вторых, безумец в текстеНицше называет отказ от Бога «страшным событием», а Хай-деггер, как бы вторя ему, вводит для характеристики дан-ного события определения типа «зловещий», «неприют-ный». С чем связаны такие мрачные характеристики? Делов том, что идея Бога — это целая цивилизациониая струк-тура, которая задавала меру объяснения мира в целом ижизни отдельных людей, не давала людям погрузиться встихию инстинктов, требовала от людей строить свое бытиепо типу должного, т. е. выходить за рамки сиюминутныхматериально-экономических интересов и потребностей. От-каз от идеи Бога означал неизбежное изменение способа че-ловеческой жизни, понимания содеянного, оценок и осмыс-лений. Произошел отказ от Абсолюта, человечество отпалоот Вечности, перестало соотносить с этим понятием своимысли, чувства и действия. Человек сам захотел стать богомна земле, царем природы. Он абсолютизировал свою инди-видуальность в свой разум. Эту ситуацию и почувствовалНицше, выразив ее в словах безумца «вы убили Бога».

Для нас важно отметить, что отказ от Бога свидетельст-вовал о формировании нового духовного опыта людей, в ко-тором не оказалось места для того высшего его уровня, ко-торый Плотин называл Божественной простотой, отдохно-вением в Божественном. А это значит, что прежний механизмформирования сознания, его понимания и объяснения былсломан, разрушен. Если нет Бога и нет того уровня в духов-ном опыте, воспоминания о котором и составляли содержаниен сущность сознания, то требовались какие-то иные объясни-тельные принципы. Возникла необходимость переоткрыть со-знание, по-новому его истолковать.

Итак, переоткрытие проблемы сознания происходило вобстановке, когда человек освободился от власти и опекисверхчувственного, перестал признавать свою принадлеж-ность двум мирам: земному и неземному, стал объяснятьсвое происхождение только через природную эволюцию, со-гласившись впоследствии с теорией Дарвина, согласно ко-торой человек произошел из животного царства. Русскиефилософы — Н. Бердяев, Вл. Соловьев - не признава-ли такое ничтожество человеческого происхождения, тем

173

более, что в подобном признании, по их мнению, таилосьглубокое противоречие: с одной стороны, человек соглаша-ется со своим духовно-плебейским происхождением — отобезьяны, а с другой — претендует на духовный аристокра-тизм в рамкчх всего живого, приписывает себе способностьсравняться в своих делах на земле с Богом, от которого от-казался; обезьяна захотела стать Богом. Вл. Соловьев за-фиксировал это противоречие в следующих словах: людипроизошли от обезьяны, а потому надо любить друг друга.Ясно, что любовь как феномен вообще нельзя вывести изобезьяньей природы, а тем более возвышенную любовь лю-дей друг к другу. Так издевался русский философ над само-надеянностью тех, кто довольствовался естественнонаучны-ми теориями происхождения человека.

Европейские философы и мыслители Нового времени восновном приняли мировоззрение «онтологического ниги-лизма» и попытались его выразить и обосновать. Человекбыл объявлен началом и причиной всего, что с ним случает-ся в мире. Нет ничего, кроме самого человека, что обеспе-чивало бы ему возможность реализовать себя как человека.Человек есть условие и возможность мира, но не мира вооб-ще, а мира, который он: может понимать, что-то о нем знать,действовать в нем и т. д. Человек сам, своей деятельностьютворит свой мир, в котором он что-то может делать и жить.Единственной несомненной реальностью был признан инди-вид и его сознание. Р. Декарт — основоположник новоев-ропейской философии — объявил, что акт «я мыслю» яв-ляется самым простым и самым очевидным основанием су-ществования человека в мире, а также самого мира. Можносомневаться, существует ли объективный мир (Бог, приро-да, люди, даже мое собственное тело), но нельзя сомневать-ся в том, что я мыслю, чувствую, следовательно, существуюПрежде всего как это мыслящее, чувствующее существо.Философия возвеличила субъекта, абсолютизировала чело-веческую деятельность и способности.

Русские мыслители конца XIX и начала XX в. назвалитакую философию метафизикой индивидуализма и эгоизма,не признающей «никакого сверхиндивидуального самосоз-нания и воли» (Л.. П. Карсавин). Они выступали противабсолютизации индивидуальности, утверждая, что «я» неявляется совершенным и самодостаточным сущим, ибо «я»есть только «здесь» и «сейчас», т. е. в настоящем: его нет впрошлом уже, а в будущем нет еще. В своем настоящембытии «я» живет маленькой минуткой между последним мо-ментом прошлого и первым мигом будущего. Поэтому бе-

174

зумно строить философское мировоззрение на признании«я» последним основанием бытия и единственной несовме-стимой реальностью.

Метафора сознания в Новое время: мнимый возврат кантичности и мнимый разрыв со средневековьем. Из ска-занного выше совершенно очевидно, что в Новое времясредневековое понимание сознания остается невостребован-ным, и более того, объявляется несоизмеримым с человече-ским духовным опытом, в котором,- как мы уже говорили,выделялось не три уровня, как это делал Плотин, а всегодва: уровень рефлексии и рассуждения и уровень чувств,эмоций и инстинктов. В терминологии Плотина — этосредний и низший уровни духовного опыта. «Смерть Бога»и трансформация структуры духовного опыта — явленияодного и того же порядка. «Смерть Бога» сопровождаласьпоявлением «новой» популяции людей, которые потерялиспособность мистического единения с Богом, испытывалипрезрение ко всему спонтаннопепосредствешюму, боялисьмистификаций со стороны духовного, с энтузиазмом вос-принимали любую рациональную конструкцию. Они объя-вили средним векам культурный крестовый поход, а потомустали искать опору для себя в классической древности.

Как мы помним, в античности образ сознания создавалсячерез сравнение его с «вощеной дощечкой». Античные мыс-лители были уверены, что'образы предметов и явлений, на-ходящиеся в нашем сознании, имеют реальные аналоги вовнешнем мире. Мир отпечатывается на доске ума-разума,как печать на воске. Новоевропейская тенденция возвели-чивания реальности «я», с одной стороны, не имела ничегопротив такого толкования сознания, но с другой - началасомневаться в возможности подобного натуралистическогообъяснения сущности сознания. Началась критика, антично-го образа сознания. Аргументы были таковы: а что если от-печаток в сознании есть просто галлюцинация? Кто дастнам гарантию в том, что образ, имеющийся в сознании, со-ответствует какому-то реальному объекту? Никто не оспа-ривал тот факт, что в нас находятся образы предметов, од-нако существование вне нас соответствующих реальныханалогов было объявлено проблематичным. Сомнение в су-ществовании строгой и адекватной корреляции между обра-зом предмета в сознании и предметом вне сознания сталоисходным пунктом декартовской модели сознания. Он из-менил сам подход к проблеме сознания по сравнению с ан-тичным: единственным подлинным существованием вещейбыло признано их существование в мысли.

175

В условиях отказа от связи с Божественным мысль интер-претировалась только как состояние личности, субъекта.Предполагалось, что человеческая мысль сама себя порождаети сама себя детерминирует. Акты мышления автономны и са-модостаточны в силу автономности и самодостаточности ееносителя — индивида. Отсюда, и новая метафора сознания:оно не восковая дощечка, на которой отпечатываются образыреальных вещей, а некий сосуд, в котором содержатся идеи иобразы до того, как оно включается в общение с миром. Ор-тега-и-Гассет так охарактеризовал эту метафору: «Вещи невходят в сознание извне, они содержатся в нем как идеи». Вистории философии такое учение было названо идеализмом, вотличие от античности реализма.

Возврат к классической древности в понимании созна-ния был одновременно и его преодолением: метафоры со-знания античности и Нового времени имели противополож-ные смыслы. Но в одном они совпадали: содержание созна-ния сводились к предметному; ни античность, ни Новоевремя не связывали сознание с тем пластом духовногоопыта, где совершалось таинство духовного единения сБожественным. Античность еще не знала об этом таинстве,Новое время уже не принимало, отвергало его в своих раз-мышлениях о природе сознания.

Но. как бы не отказывались от средневекового мировоз-зрения мыслители Нового времени, они сохранили с нимсвязь, так как воспроизвели навыки работы с внутренниммиром. Неработанное в средние века умение человека об-ращать внимание на свой внутренний духовный мир сталоосновой новоевропейской культуры. Поэтому при объясне-нии феномена сознания никто не сомневался в том, что онооткрыто только себе самому, что точку отсчета при его изу-чении надо выбирать в нем же самом. Сознания нет безсамосознания - таков был вывод философов Нового вре-мени. В акте самосознания сознание само себя знает, про-ясняет свое содержание и структуру.

Выше уже говорилось о том, что в Новое время появляет-ся и новая структура духовности. Смысл ницшеанского афо-ризма «Бог умер» был связан прежде всего с изменениемвнутреннего мира людей. Произошел «распад души», когдасамопознание и самосознание уже не знают переживания каксубстанции, не знают вечности. Причем, это не вымысел пси-хологов и писателей: происходит реальное изменение струк-туры духовности. Внутреннее духовное пространство сжима-ется как шагреневая кожа до предметно-логического содержа-ния и переживаний, связанных с чувственностью. Поэтому

176

Декарт все своё внимание обращает на тот уровень духовнойжизни, который Плотин называл уровнем рефлексии и раз-мышления. Бога в душе уже нет; на уровне рефлексии и раз-мышления человек уже не вспоминает свои переживания, свя-занные с Божественным; он занят проблемами внешнего объ-ективного мира. · Не случайно Декарта интересует недоказательство бытия Бога, а метафизическое обоснованиесуществования внешнего для человека мира. Сознание сталосредством обнаружения объективно-природного мира, сред-ством доказательства его существования. Сознание в ак-тах самосознания обращало внимание только на предмет-ное содержание, т. е. такое содержание, которое было свя-зано с характеристиками объективно-предметного мира. Ив этом Новом времени повторило античное понимание созна-ния. Таким образом, в новоевропейском сознании соедини-лись античная установка на ценность предметного мира, на-правленность внимания на него и средневековый навык рабо-ты сознания с самим собой.

Античное, средневековое и новоевропейское пониматьсознания: сравнительный анализ. Постулируя возврат кантичности в понимании сознания, новоевропейские мысли-тели одновременно и преодолели такое понимание. В чемэто выразилось? Античные философы, будучи реалистами втолковании сознания выделяли при его объяснении акт вос-приятия, который и составлял основной смысл метафоры«воск-отпечаток». Восприятие — это принятие воздейст-вия внешнего мира на мир внутренний. В Новое время приобъяснении сознания мыслители сделали акцент на вообра-жении. Когда сознание работает в режиме воображения, тоне предметы запечатлеваются в нем независимо от его воли,а оно само вызывает их к жизни. С помощью воображениясознание творит и конструирует предметы, разбирает их начасти, идеализирует их, соединяет и разъединяет. Содержа-ние сознания приходит к нам не извне, это мы извлекалиего из собственных глубин.

Проблему сознания как воображения наиболее полно про-работал немецкий философ И. Кант.· В сознании человека, сего точки зрения, наличествуют особые, непосредственно дан-ные знания о чем-то как о целом. Получить такого рода зна-ния нельзя с помощью познавательных актов, совершаемыхиндивидом даже в течение всей жизни. А они, эти знанияприсутствуют в нас, и мы их обнаруживаем, как только начи-наем сознавать себя. Значит, они нам даны до наших позна-вательных усилий, т. е. даны априори (apriori — до опыта).Мы обнаруживаем, что каким-то образом в нашем сознании

177

уже есть знание о том, что мир пространственен и временен,причинно обусловлен, что в мире есть добро и зло и т. п. Этинепосредственно существующие в нас знания составляют ус-ловия возможности нашего познания как внешнего мира, таки самих себя. Можно сказать иначе. Когда человек осознаетсебя как «я», он имеет дело с уже каким-то содержанием сво-его внутреннего мира: у него уже есть способности к логиче-скому мышлению, к языку, умение воспринимать мир какупорядоченный пространственно и временно, он может делатьвыбор, чувствовать красоту и т. д.

Кант попытался философски обосновать основание на-ших знаний. В качестве такового, по его мнению, выступаетформа сознания, или, как выражается профессиональнаяфилософия, трансцендентальное единство апперцепции. Смыслданного философского выражения прост: форма сознанияпредшествует всем другим знаниям. А это значит, что дофилософского выявления акта «я мыслю» в качестве перво-знания (о чем заявил Декарт), на котором основано все че-ловеческое знание, это «я мыслю» уже существует и рабо-тает в структуре человеческого сознания. Работает до того,как человек открыл акт «я мыслю».

Таким образом, признав, что «Бог умер», философияпошла по пути понимания сознания как какого-то естествен-ного процесса появления условий определения и пониманиячеловеком мира и себя самого. Например, мы видим мирпространственно-временным, потому что в нас уже есть спо-собность видеть его таким. Прежде чем изучать мир, к при-меру, в физике, мы уже знаем, что он существует как вре-менной процесс II сводим во все формулы время. Тем самымс помощью сознания, как условия возможности познатьмир, мы творим мир на уровне явлений, т. е. на уровне егокакого-то определенного, зависящего от структур нашегосознания, понимания. Изучая мир, мы вкладываем в содер-жание проводимых с ним исследований какие-то парамет-ры, которые принадлежат нашему сознанию. Сознание —это творчество. Человек взял на себя миссию творения мирана уровне явления (того, что дано чувствам), он стал «ма-леньким богом» (Лейбниц), верховным законодателем При-роды (Кант). После Декарта и Канта была признана участ-ность (от слова «участие») сознания в бытии.

Рассмотрим соотношение средневекового и новоевропей-ского толкования феномена сознания. Как уже неоднократ-но говорилось, мыслители Нового времени сохранили прианализе сознания навык работы с внутренним миром. Нопри этом изменилось как понимание структуры этого мира,

178

так и технология «работы» с ним. Отметим несколько мо-ментов такого изменения.

Для Плотина сознание есть воспоминание о чем-то, чтосамое не есть сознание, а именно отражение того состояния,которое возникало в духовном опыте единения с Божествен-ным. Поэтому сознание выступало как нечто вторичное,производное. Оно рассматривалось не как реальность, а каквоспоминание на уровне рефлексии и рассуждения о духов-ной реальности.

Для Декарта (мы берем фигуры Плотина и Декарта какперсонализации мировоззренческих установок соответству-ющих эпох) сознание есть единственная несомненная реаль-ность, а уровень рефлексии и рассуждения рассматривалсяим как основополагающий в структуре духовного опыта.

Для Плотина сознание есть соприкосновение с иррацио-нальными, мистическими элементами духа, непрерывноеобщение с мировой сущностью, единой космической волей.Оно по исходу религиозно и если не полностью, то все жеобязательно содержит в себе элементы религиозности. Онопо определению мистично.

В трактовке Декарта сознание имеет дело не с мистиче-ски-иррациональным содержанием, а с характеристикамипредметного объективного мира. Оно утрачивает способ-ность соприкасаться с мистическим, а если и сохраняет еечастично, то в силу непросвещенности ума индивида. Чело-веку неприлично теперь быть мистиком, он становится ра-ционалистом-позитивистом.

Плотин трактует сознание как воспоминание о пережива-нии блаженства души, пребывающей в состоянии Божествен-ной простоты. Вспоминать о переживании и не переживатьпри этом нельзя. Поэтому, сознание для него эмоциональноокрашено. Декарт не отождествляет сознание с мышлением,логические процедуры которого всегда ориентированы наочищение от эмоционально-личностных переживаний и эмо-ций. Мышление претендует на бесстрастность.

Сознание в плотиновском толковании существует длядругого: для воспоминания о чем-то, где оно не присутство-вало. Сознание-мышление в декартовской трактовке бытий-ствует для себя, оно размышляет о себе, погружается в себякак единственную и несомненную реальность. Мысль само-порождает мысль, а потому она претендует на то, чтобыбыть исходным данным Универсума. Действительно, ни очем нельзя сказать, что достаточно мне о нем помыслить,чтобы оно существовало. Напротив, достаточно мне помыс-лить, что я мыслю о чем-то, как эта мысль существует. У

179

мышления есть особая способность: давать себе самому су-ществование. Когда мы говорим о других вещах, то'мывсегда различаем их существование и то, что мы о них ду-маем. Но для того, чтобы существовала мысль, достаточнопросто помыслить. Когда я мыслю, я даю мысли существо-вание. Это и дало возможность идеализму объявить созна-ние единственной несомненной реальностью.

Плотин, признав сознание вторичным, не может дажепомыслить, чтобы начать философствование с признания«я» и сознания чем-то основополагающим. Декарт, напро-тив, именно так реализует акт филофствования. В этом ипроявляется дух новой культуры «без Бога»: исходной точ-кой отсчета для понимания мира, истории становится чело-век и его сознание. Все, что совершается и наблюдается вмире и истории, связывается только с его творческой дея-тельностью. Ничто, взятое помимо человеческой деятельно-сти, не допускается в качестве утверждения о мире.

И наконец, по Плотину, сознание не занимает всю сферудуховного опыта: выше него и первичнее него находится без-молвная, не осознающая себя, т. е. бессознательная, жизньнашего «я» в Боге. Бессознательное пребывание души в еди-нении с Божественным определяет содержание сознания исам факт его существования. Сознание есть как бы антенна,подключенная к Космосу, Богу. Декарт не прибегает к помо-щи бессознательного для объяснения сознания по той причи-не, что для него сознание, отождествленное с рефлексией иразмышлением, способно прояснить, высветить все, даже са-мые темные уголки духовного внутреннего мира человека, апотому бессмысленно говорить о бессознательном. Сознатель-ное преобладает в человеке над бессознательным; если учесть,что в связке «сознание-бессознательное» под последним,вплоть до Нового времени, понималось мистическое содержа-ние духовного общения с Богом, то многие религиозные фи-лософы Нового времени рассматривали в преобладании со-знательного над бессознательным «признак близости концадля человечества» (Эд. фон Гартман).

Признав сознание чисто интеллектуальной деятельностьюсубъекта, философы Нового времени явно или неявно исхо-дили из следующих допущений относительно природы созна-ния. Во-первых, считалось, что к содержанию опыта сознанияотносятся только такие данные, которые можно повторять,воспроизводить бесконечное число раз. Например, простран-ственно-временные формы созерцания, категории рассудка ипр. остаются постоянными в любых повторах их использова-ния. А так как содержание сознания сводилось к предметно-

180

му, то его можно преобразовывать, перестраивать, держа самэтот процесс обработки данных сознания под контролем само-го же сознания. Совершенно очевидно, что так обращаться ссодержанием сознания в плотиновском его понимании абсо-лютно невозможно, ибо, как отмечалось ранее, состояния Бо-жественной простоты не могут повторяться, воспроизводитьсяпо желанию бесконечное число р.чз с постоянным и одинаковоформализуемым содержанием.

Во-вторых, содержанием сознания признавалось толькотакое содержание, которое удовлетворяло критерию наблюда-емости: сознание должно «уметь» рационально воспроизвестисвое содержание, развернуть его с помощью рефлексии в. ка-кую-то схему— структуру— образ, причем, при желании повто-ра такой развертки, оно должно уметь это сделать без особыхзатруднений. Вне всякого сомнения плотиновские состоянияоткровения не являются такими состояниями, которые можнонаблюдать в рефлексии сколько угодно раз, сохраняя приэтом неизменной его форму и содержание.

Итак, Декарт заложил основы отождествления сознанияи души с предметно-логическим содержанием. Религиозные имистические Компоненты опыта сознания были утеряны, внем восторжествовали правила логики, а поскольку былапризнана участность сознания в конструировании мира явле-ний, то возникло убеждение, что весь мир и все вещи созданыи существуют по правилам логики, хотя не всегда целесооб-разно и полностью совпадая с ними* Отсюда и родилась на-целенность сознания: переделать все, подправить, улучшить всоответствии с этой логикой. Сознание перестали отличать отпознания. Люди создали образ мира, соответствующий струк-туре их духовного опыта. Человек «принужден» был «жить втех категориях, в которых он мыслит» (Л. Шестов). Мыслитже он в категориях не экзистенциальных, а логических. Чело-век Нового времени воспринимал такой образ мира и такойспособ своей жизни как само собой разумеющееся, ибо каковосознание, таково и бытие человека, и наоборот.