ещё одному герою этого сочинения — повару, который был настолько опытен

в своём ремесле, что при разделке туши неизменно попадал своим ножом

точно на суставы. Откровенно небуддийский колорит цитаты явно не ему-

щал Ирёна, которому, скорее всего, просто не приходила в голову возмож­

ность буквальной трактовки подобного сравнения. Во всяком случае, в тексте

СЮ встречается ещё одна похожая параллель: Ирён уподобляет почтенных учёных монахов Фацзина Яньцуна и других персонажу даосского трактата «Лецзы» !J — воришке, который был настолько жаден что пы­

тался украсть золото, даже не замечая стоящих рядом людей (разд. V, § 107).

Подобные цитаты заметно оживляют текст СЮ и свидетельствуют о широкой

эрудиции Ирёна, отнюдь не ограничивавшего свой круг чтения только буд­

дийской литературой.

Конфуцианство

Основы конфуцианской доктрины

Вторым исконно китайским учением, занимающим важное место в сюже­

тах СЮ, является конфуцианство — общественно-политическая и религиозная

доктрина36, которая, согласно традиции, была впервые систематизирована и кодифицирована Конфуцием (Ь^нцзы L 551-479 до н. э.). Конфуциан­

ский идеал человека воплощён в образе «благородного мужа» (кит. цзюныры.

кор. кутжа ),вполне постигшего «пять постоянств» (учан / осан )

гуманность (жэнъ / ин ) справедливость (и / ый ) этикет (ли / йе )

мудрость (чжи / чи )и доверие (синь / син ).

Залогом правильного функционирования человеческого общества, по мне­ нию последователей Конфуция, является соблюдение «трёх устоев» (санъган /

самган ) то есть подчинения подданного —правителю, сына —отцу и жены —мужу. С конфуцианской точки зрения, основу всех социальных институтов, начиная с семьи и кончая государством (которое представлялось

конфуцианцам одной большой семьёй) должна была составлять строгая иерар­

хичность. Базовым правилом, определявшим отношения старших и младших

36 Вопреки популярному представлению о конфуцианстве как сугубо светском уче­ нии, эта идеологическая система содержит в себе также чётко выраженный религи­ озный (во вполне европейском смысле этого слова) аспект. В подтверждение можно указать на то, что конфуцианство не только признаёт (пусть и во внешне историзованном виде) древнекитайские мифы, но и придаёт большое значение ритуалам го­ сударственного культа (жертвоприношениям Небу, Земле, мифологическим героям, а также различным духам ― злаков, небесных светил, горных вершин и так далее), не говоря уже о такой общеизвестной «визитной карточке» конфуцианства, как поклоне­ ние и принесение жертв предкам.

нфуцианство____________________________________________________________________ ЮЗ

внутри рода> был принцип сыновней почтительности (сяо / хё )37 предпо­

лагавший служение детей родителям при их жизни и принесение им жертв

после смерти, а также обязательное вступление в брак и рождение потомства,

дабы жертвоприношения предкам не пресеклись и в дальнейшем.

Видное место в социальной доктрине конфуцианства занимало также

учение об «исправлении имён» (чжэнмин / чонмён ) согласно которому,

«если имена не выправлены, то слова не согласуются [с истинным положением

дел]. Если же слова не согласуются [с истинным положением дел], то дела не

завершаются. Если дела не завершаются, то ритуал и музыка приходят в упа­

док. Если ритуал и музыка приходят в упадок, то казни и наказания становятся

несправедливыми. Если казни и наказания становятся несправедливыми, то

народ не знает, как двинуть рукой или ногой. Поэтому совершенный муж, на­

зывая [что-либо], должен произносить это [открыто]. А произнося [что-либо], должен действовать [в соответствии со сказанным]»38.

С конфуцианской точки зрения, отбор достойных участвовать в управ­

лении государством должен был производиться согласно нравственным ка­ чествам и образованности кандидатов, рассматривавшейся как необходимое

условие их морального совершенства. Краеугольный камень конфуцианского

образования составляло изучение классической древнекитайской литературы, в первую очередь —«Канона перемен» «Канона документов»

«Канона стихов» «Записей [о] ритуалах» и «Вёсен [и] осеней»

39 которые дополнялись собственно конфуцианскими сочинениями,

основополагающими среди которых являются «Суждения [и] беседы»

и «Мэнцзы» .

Несмотря на о, что конфуцианство исторически представляло собой идео­

логию служилого сословия и последователи этого учения занимали в Китае

(а впоследствии — ив Корее) резко антибуддийскую позицию, в СЮ достаточ­

но часто встречаются как упоминания реалий, связанных с конфуцианством,

так и прямые заимствования из соответствующих источников. Рассмотрим всё

это по порядку.

37 Подробнее о конфуцианской концепции сыновней почтительности, составлявшей (и продолжающей составлять) одну из основ отношений в дальневосточном обществе, см. в соответствующем классическом тексте —«Каноне [сыновней] почтительности»(русский перевод см.: [Курбанов, 2007]).

38 «Суждения [и] беседы» XIII, 3. Цитата приводится в переводе А. С. Мартынова: [Мартынов, 2001, т. 2, с. 29

39 Указанные тексты входят в состав «Пяти канонов» —ранней версии спи­ ска текстов, признаваемых в конфуцианстве классическими (первоначально в этот перечень входила также шестая книга—«Записи [о] музыке» которая вскоре была утрачена). В позднейшей конфуцианской традиции был принят расширенный список текстов —«Тринадцать канонов» но его окончательное оформление произо­ шло только в эпоху Сун (960-1279), с появлением неоконфуцианской доктрины.

Конфуцианство в деятельности персонажей Ирёна

Говоря о проявлении конфуцианских идей в сюжетах СЮ, прежде всего, следует отметить то, что проводниками этой идеологической системы в Сил­

ла —по крайней мере, на раннем этапе —были, как ни парадоксально, буд­ дийские монахи. Так, например, инициатива введения китайской форменной

одежды для чиновничества и принятая в Силла китайского календаря при­

надлежала первому патриарху школы Устава (кит. Люй, кор. Юль санскр. Виная) в Силла наставнику Чачжану (VII в.). Результаты его деятель­

ности по распространению китайской кулыуры в Силла были оценены даже

при китайском дворе: с тех пор являвшихся на императорские аудиенции

силласких послов стали принимать с предельно возможным в отношении

«варваров» почётом (разд. V, § 103).

Старший современник Чачжана наставник Вонгван ( 630) также не

чуждался участия в государственных делах: «[Государь] вверил [ему установ­ ление] всех методов правления [и] советовался [с] ним [о способах] обраще­

ния [народа на] Путь. [Хотя Вонгван своим] положением отличался [от оде­

тых в] парчовые одежды, [своими] чувствами [он был] равен [сановникам],

взирающим [на дела] страны. Пользуясь [удобными] возможностями, [он]

преподавал наставления [и] устанавливал образцы, [которым следуют и] по­ ныне» (разд. V § 98). Можно предположить, что предлагавшиеся Вонгваном

«методы правления» были преимущественно конфуцианского свойства. В ка­

честве примера можно указать на пять обетов, составленных этим монахом

для молодёжной аристократической организации «цветущих юношей»: «слу­

жите правителю с преданностью»; «служите родителям с почтительностью»,

«общаясь [с] друзьями, имейте доверие», «выйдя сражаться, не отступайте»

и «убивая живое, имейте разборчивость» (разд. V, § 98). Первые три обета

(и отчасти четвёртый) имеют явную конфуцианскую окраску, в то время как

чисто буддийским может быть назван лишь последний, пятый, обет. Наконец,

прямым свидетельством того, что конфуцианское радение о благе государ­

ства едва ли не перевешивало для Вонгвана верность буддийскому уставу,

является составление им по приказу силлаского государя доклада китайскому

императору с просьбой о начале войны против Когурё и Пэкче ради оказания

помощи Силла —как отмечает Ирён, «из этого понятно, [что] наставник За­

кона всесторонне постиг премудрость книжников» (разд. V, § 98).

Ещё один известный деятель раннего корейского буддизма, наставник Вонхё (617—686) не разъяснял соотечественникам конфуцианских кано­ нов, но зато он решился пожертвовать своим монашеским обетом безбрачия ради того, чтобы для блага страны произвести на свет выдающегося сына — и этим сыном был не кто иной, как Соль Чхон знаменитый силлаский

учёный-конфуцианец, который «досконально постиг канонические [тексты и] исторические [сочинения]» и «преподал разъяснения [по] науке [чтения]

Конфуцианство_____________________________________________ 105

текстов [конфуцианских] Шести канонов», так что «доныне [в стране] Хэдон

[все] те кто занимается толкованием канонов, без перерыва передают

[и] воспринимают [восходящую к Соль Чхону комментаторскую традицию]» (разд. V § 104).

Наставник Чхундам (вторая половина VIII в.) по просьбе государя

составил стихотворение на корейском языке, в котором истолковал конфуци­

анский принцип гуманности и доктрину «исправления имён» (разд. II, § 44).

Деятельность распространителей учения Конфуция приносила свои пло­

ды —поступки и слова многих персонажей СЮ оказываются буквально про­

низанными конфуцианским взглядом на природу человеческих отношений40.

Так пэкческий сановник по имени Сончхун усердно увещевал государя

Ыйчжа-ва а (641-660) заняться делами правления, за что и оказался

в тюрьме, но даже там продолжал думать о благе правителя и предлагать

планы спасения страны от гибели. Написанный им перед смертью доклад

Чинч ки-ва«а (576-579) разделить с ним ложе сказала ему: «То, что

[надлежит] соблюдать женщине,—[это предписание] не служить [одновре­

менно] двум мужьям. Иметь мужа, но [одновременно] следовать [за] другим

[мужчиной]—принудить [меня к такому] никогда не [удастся] даже могуще­

ству [повелителя] десяти тысяч колесниц» (разд. И, §31).

Монах Хесук (разд. V, § 102) упрекая знатного князя за неумеренное

убийство животных на охоте, использовал отнюдь не буддийскую, а конфу­ цианскую терминологию, и даже процитировал «Суждения [и] беседы»

(XI, 17), назвав князя «не наш последователь» —именно так отозвался Конфу­

ций об одном жестоком и алчном чиновнике. Подобные примеры высказыва­

ний и действий персонажей СЮ можно было бы продолжать и далее.

Сочинение Ирёна содержит не только отдельные отсылки к доктрине

конфуцианства, но и целые сюжеты, заимствованные из конфуцианских ис­ точников. Прежде всего, это относится к последнему, девятому, разделу СЮ,

который так и называется —«Почтительные [и] добрые». В этом разделе, посвящённом исключительно рассказам о подвигах заботливых сыновей

и дочерей и насчитывающем пять параграфов, имеется несколько явно кон­

фуцианских сюжетов.

40 В уста некоторых персонажей такие высказывания вкладываются явно ретроспек­ тивно: ср., напр., рассуждения о конфуцианской категории «преданности» (чжун / чхун ) приписываемые жившему в начале III в. полководцу Мульгечжа (разд. VIII, § 131) и жившему на рубеже IV и V вв. преданному подданному Ким Чесану(разд. II § 26).

Один из них —это повествование о подвиге жившего во времена государя Кёндок- (742-765) чиновника тринадцатого ранга Сан Уъхк-сачжикоторый срезал кусок мяса с собственного бедра, чтобы накормить своего умирающего от голода отца (разд. IX § 137). Хотя мотив насыщения

другого человека собственным мясом встречается в СЮ и в явно буддийских

контекстах41, в данном случае этот сюжет должен быть признан чисто конфу­

цианским, поскольку предание о Сан Тыке повторяет хрестоматийную китай­ скую легенду о жене Ван Уцзы вылечившей свою свекровь супом из

мяса, срезанного с собственной ноги42. Конфуцианский характер этого пове­

ствования подтверждается и тем, что данный сюжет отражён в соответствую­

щем разделе СС43.

Ещё один почтительный сын по имени Сон Сун 111 который жил в эпоху

государя Хьшдок-вана (826-836), печалясь о том, что его престарелая

мать вынуждена делиться скудной пищей со своим внуком —его маленьким

сыном, вознамерился закопать заживо в землю этого ребёнка4445, дабы тем самым

«обеспечить полноту живота матери». Небо, тронутое сыновней почтительно­ стью Сон Суна ниспослало чудесный каменный колокол, и государь, узнав об этом чуде пожаловал герою повествования щедрую награду (разд» IX, § 138).

Как прямо указано в тексте этого параграфа, история Сон Суна представляет собой не что иное, как точную корейскую кальку известной конфуцианской нравоучительной истории о почтительном сыне Го Цзюе

И ещё один сюжет СЮ —о бедной женщине, пошедшей в услужение ради

прокормления матери (разд. IX, § 139)—тоже имеет китайский аналог; хотя и не настолько полный: это предание о ханьском Дун Юне продавшем

41 Таких сюжетов имеется два: (1) мирянин-домохозяин Синхё-коса посто­ янно ходил на охоту, чтобы кормить добытой дичью свою мать, но в результате явлен­ ного ему чуда отказался от убийства животных и накормил мать куском собственного мяса после чего отрёкся от мира и стал отшельником (разд. IV, § 90); (2) монах Хесукотрезал кусок мяса с бедра, чтобы угостить (и тем самым вразумить) знатного князя, безудержно увлекавшегося охотой (разд. V, § 102).

42 Изложение предания о жене Ван Уцзы см. [Курбанов, 2004, с. 93].

43 Русский перевод и оригинальный ханмунный текст этой биографии см. [Ким Бу­ сик, 2002, с. 183; факс., с. 185, л. 1452-1453]. Отметим, что Ирён воспроизводил этот сюжет не по тексту Ким Пусика, а по какому-то другому источнику, поскольку исто­ рия Сан Тыка у Ирёна намного короче, чем у Ким Пусика, в ней опущен один из упо­ минаемых Ким Пусиком подвигов этого почтительного сына (высасывание нарыва у больной матери) и не идентична орфография имени героя (Сан Тык у Ирёна, Сан Ток у Ким Пусика); наконец, между обоими текстами очень мало лексиче­ ских совпадений, хотя ключевой эпизод сюжета — насыщение отца своим собствен­ ным мясом —излагается сходно.

44 Излишне говорить, что, с буддийской точки зрения, убийство ребёнка является в высшей степени неблагим поступком.

45 Изложение и анализ легенды о Го Цзюе см. [Курбанов, 2004, с. 81-82].