Глава 1. Условия и предпосылки генезиса права 45

ц1ило человечество, когда индивид от тотальной зависимости ii порабощения внешними силами пришел к нынешним либеральным ценностям свободы личности и прав человека. Но когда к изучению первобытности подключились исследователи из азиатских стран, с Африканского континента, они компетентно и убедительно оспорили старый тезис о несовместимости норм и ценностей традиционного коллективизма со свободным индивидуальным развитием и теми же правами человека. Сегодня многие признают, что и первобытный коллективизм был не таким уж беспросветным, как его часто изображали, что все древние культуры и цивилизции, каждая по-своему, обеспечивали возможности индивидуального развития1. Традиционные общества, их нормативно-регулятивные системы были в полной мере способны раскрывать на своем уровне творческий потенциал человека. Более того, из сравнительного анализа положения человека в традиционном и современном обществах, по признанию одного американского автора, можно делать выводы не в пользу последнего. "И вероятно, главный урок, который следует извлечь из изучения традиционной Африки, — пишет Колин Тернбул, — заключается в том, что, отказавшись от некоторых свобод, приняв определенные ограничения стиля жизни (всегда имея возможность выбрать иной стиль), можно достичь большей степени свободы и подлинного, искреннего человеческого общения"2.

Представления о том, что первобытные люди были неотличимы друг от друга, поскольку "не оторвались еще от пуповины первобытной общности"3, отражают давно прошедший этап в изучении первобытности. Сегодня картина представляется более яркой и разнообразной. Как бы сильно ни утверждало себя коллективное начало в системе норм, оно не могло не содействовать проявлениям специальных полезных способностей индивида в качестве охотника, воина, жреца, знахаря, художника, сказителя-поэта, знатока обычаев или мифов, °формителя празднеств — словом, мастера, умеющего делать то, что у других плохо получается. Оказалось, что личность в традиционном сообществе имеет сложную структуру, связанную с системой ценностей соответствующей культуры. Например, ТИп культуры эскимосов американские авторы А. Хип-Плер и С. Конн определяют как кооперативный с минимумом за-

См.: Тернбул К. М. Человек в Африке. М., 1981; Вейнберг И. И. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986; Артемова О. Ю. Лич-г ость и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987, и др. 3 ернбул К. М. Человек в Африке. С. 10.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 99.

46

Раздел II. Происхождение и ранние формы права и государства

претов и ограничений; он базируется не столько на поддержании ценностей и мифологии коллективизма, сколько на социализации и структуре личности, воспитываемой в духе "оптимиста- ческого фатализма". Эскимос мог делать все, что хочет, если нет риска встретить силовое сопротивление со стороны других, о должен избегать конфликта, если чувствует себя неспособный выйти из него победителем1. Очевидно, другой нормативный тип личности предполагают насильственные общества, где существовали широкая практика кровной мести, ритуалы человеческиэ жертвоприношений, каннибализм и охота за головами.

При внимательном изучении межличностных отношений внутри первобытной группы приходится отказываться от пре; ставления о древних людях как лишенных индивидуальности Как и у всех людей, когда бы и где бы они ни жили, у древ всегда была возможность отличиться от себе подобных в довой, культово-обрядовой и особенно военной деятельное! где человеку, обладающему соответствующими качествами способностями, сравнительно легко было стать лидером, пред-, водителем, вождем. Кроме того, из огромного множества разновидностей первобытных групп лишь очень немногие были монолитными в смысле отсутствия внутренней структурной дифференциации. Община обычно подразделялась на подгруп- пы, крупные и мелкие образования, постоянные и времен- ные объединения по полу, возрасту, верованиям, занятиям т. д. Общинник одновременно должен быть членом семьи, бо-1 лее широкого кровнородственного объединения, жителем де- ревни; он входил в брачные группы, возрастные классы, муж ские или женские союзы, секретные общества, промысловы! или иные трудовые артели, наконец, в военные дружину Иначе говоря, в первобытном обществе человек по необхо; мости выступал сразу в нескольких социальных ролях; и может быть, было меньше, чем в современном обществе, человек вкладывал в них "свою душу", стремился наиболе полно выразиться в них, так же как и сейчас. Только пр достаточно развитом индивидуальном самосознании челове! мог успешно соединять и выполнять все эти роли. Но с другой стороны, ролевая деятельность требовала индивидуальной специализации, формировала личностное отношение ко всему. "То обстоятельство, что один и тот же индивид по-разному проявляет себя в качестве заботливого отца и ворчливого старика, доброго соседа и умелого писца, высокомерного богача и т. д., что он по-разному воспринимается различными людь-

См.: Hippler A. ,Conn S. Northern Eskimo Law Ways. Fairbanks, 1973. P. 10—13.

1. Условия и предпосылки генезиса права 47

ли в различных общностях, несомненно, стимулирует процесс индивидуализации древневосточного человека, его осознание себя личностью, индивидуальностью"1. Наличие социальных ролей, получивших нормативное закрепление в обычаях, ритуалах, обрядах и т. д., давало возможность человеку, идентифицировавшему себя со своим коллективом, отличать себя индивидуально от других коллективов ("мы" и "они"), от других членов собственного коллектива ("я" и "они").

В древнем обществе, как и в современном, человек в случае внутригруппового конфликта должен посредством личного решения занять определенную позицию, поддержать одних, выступить против других родичей или соседей, стать заинтересованным примирителем спора. То, что первобытная группа была гомогенной и сплоченной на основе коллективного сознания, разумеется, не исключало ни возможности конфликтов внутри группы, ни известной полезности их для укрепления групповой солидарности; такие конфликты часто имели оздоровительный эффект и при успешном разрешении способствовали консолидации коллектива вокруг победившего лидера или лидеров. Но конфликт — это своеобразная "школа", которая преображает человека, делает его индивидуально значимым в группе, ответственным за выбор "личной позиции". Выбор этот является трудным и для современного человека, решающего в критических ситуациях "с кем он" и "против кого". Древний человек непрерывно находился в системе межгрупповых и внутригрупповых конфликтов, обострявших его чувства групповой принадлежности и индивидуальной ответственности за состояние собственного коллектива. В ситуациях, когда противопоставлены две разные группы А и В, позиция человека группы А жестко предопределена; если он не сумасшедший и не предатель (а предательство древнему обществу почти неизвестно), он выступает со своей группой против "врагов", т. е. группы В. Когда речь идет о конфликте внутри группы А, например соседской общины, отдельного поселения, то надо учитывать, что человек может принадлежать к различным сегментам данной группы, например, к кровнородственному объединению внутри соседской общины, семье, которые, в свою очередь, могут подразделяться на более мелкие группирования согласно степени родства или Иной близости людей. Мы видим то, что английский антропо-л°г Э. Эванс-Притчард называл "релятивизацией групповых

р ейнберг -И. И. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986.

48

Раздел И. Происхождение и ранние формы права и государства

отношений и групп", за которой стоят тенденции внутригруппо-вого разделения и смешения, ситуационный характер формирования "оппозиций" внутри группы, когда группирования прямо зависят от фактических обстоятельств, возникают из самого конфликтного отношения1. Человек, который участвует в такого рода группированиях и оппозициях, — это уже не "механическая часть целого", а до известной степени самоопределяющийся субъект.

Как бы то ни было, но человеческое "Я" уже довольно ярко отражалось в зеркале первобытной культуры и, что важно, в системах ее социальных норм. Изучив на австралийском материале проблемы отражения форм индивидуализации человека в соционормативной сфере первобытно-общинного строя, О. Ю. Артемова пришла к выводу, что социальные нормы играли здесь двойственную роль, обеспечивая и жесткий коллективизм, и условия для формирования индивидов с достаточно сложной и многосторонней внутренней организацией. Одни нормы как бы прикрепляли человека к коллективу, ограничивали его самостоятельность и волю в сфере родствен-, ных и семейно-брачных связей, религиозно-магической прак- тики, отношений между людьми разных полов и возрасто: Вместе с тем выделяется нормативный комплекс, котор включает стимулы личной инициативы, дифференцирует во можности поведения. Нормы, регулирующие отношения меж ду мужчинами одной возрастной группы, отмечает О. Ю. Артемова, способствуют проявлению индивидуальных качеств и воли, побуждают мужчину проявлять личную инициативу, стремиться к индивидуальным достижениям. "Наилучшие возможности для самовыражения, для выбора индивидуальных решений имеют мужчины, составляющие группу "старших 2. Если культура австралийцев, народов, находившихся на палеолитической стадии развития, уже была способной формировать разнообразие человеческих типов и характеров, то намного дальше ушли в этом направлении другие культуры, социальная организация которых основывалась на заметной дифференциации отдельных групп и индивидов. То, что групповая дифференциация внутри некогда гомогенного коллектива содействовала развитию индивидуальных интересов, — это не было секретом для древнего общества, поэтому данные процессы имели нормативную поддержку в той мере, в какой

1 См.: Studies in Social Anthropology / Ed. by . Beattie and R. Lienhad-Oxford, 1975. P. 335.

2 Артемова О. Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987. С. 181.

рлава 1. Условия и предпосылки генезиса права 49

это было нужно для устойчивого, равновесного соотношения коллектива и человека. Цели нормативной регуляции в таких системах легко себе представить: человек мог рассчитывать на все необходимые средства индивидуального самовыражения в рамках коллектива и порождаемой им идеологии при условии сохранения действительной, а позднее — хотя бы внешней, лояльности по отношению к ним.

Итак, первобытное общество живет в напряженном нормативном режиме, при котором средства внутренней и внешней регуляции человеческого поведения вырабатываются традиционным образом жизни, а нормативное сознание, в дей ствительности не отделено от осознаваемой практической деятельности. Царствуют традиция и обычай. Под традиционализмом М. Вебер понимал установку на повседневно привычное и веру в него как в непререкаемую норму поведения, а под традиционалистским авторитетом — господство, основанное на том, что действительно, мнимо или предположительно существовало всегда1. Традиции представляются как многообразные и разнородные линии преемственности между поколениями людей, передаточные механизмы, через которые опыт старших усваивается молодыми. Социализация в первобытных группах — это непосредственные контакты молодежи с людьми старшего возраста, в ходе которых происходит обучение, усвоение знаний, мифов, обычаев, передача опыта "взрослой жизни". Другого пути получить социальную и культурную информацию, выработанную далекими и близкими предками, кроме как непосредственно от старых мужчин и женщин, тогда просто не было. В древнейших группах старые люди, старики в современном понимании, встречались очень редко. По некоторым данным, модальная продолжительность жизни в древнем и среднем каменном веке равнялась 26 го-Дам; в эпохи палеолита и мезолита люди доживали до возраста свыше 30 лет; в бронзовом веке число людей, перешагнувших довольно низкий тогда порог старости, не достигало и 2%2. Древний человек жил в неимоверно тяжелых условиях. Болезни косили детей, а взрослые чаще всего умирали, как свидетельствует археология, насильственной смертью на охоте, в военных стычках, в межгрупповых конфликтах, во время голода и стихийных бедствий. Но и плодовитость первобыт-ных народов была очень высокая, так что переживший своих сверстников человек был тесно окружен детьми и молодыми

См.: Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994. С. 68.

См.: Урланис Б. Ц. Эволюция продолжительности жизни. М., 1978. L- И—12, 19.

50

Раздел И. Происхождение и ранние формы права и государства

соплеменниками, которым он представлялся культовой фигурой, "живым предком". Традиционалистский авторитет воплощался именно в стариках, они были единственными носителями информации из прошлого и в этом качестве высоко ценились. Старость считалась синонимом опытности, мудрости, высокого авторитета. Отсюда широко распространенные обычаи почитания старших, привилегии стариков в семье и группе, отсюда геронтократия и патриархат, основанные на власти старших над младшими.

В заключение скажем несколько слов о древнем, первобытном человеке — субъекте культуры, вынесшем на своих плечах все трудности борьбы за выживание рода человеческого, подготовившего ценою собственных страданий, коллективного аскетизма и самоограничений благоприятные культурные условия, при которых цивилизованная личность может свободно проявлять себя, хотя, к сожалению, не всегда конструктивным образом. Когда сегодня древнего человека представляют существом диким, примитивным, не способным логически мыслить и лишенным собственного "я" (этим, как мы видели, грешит и западная наука), то это выражает не только непонимание первобытности, грандиозной эпохи, по сравнению с которой время цивилизации ничтожно мало, но и опасную утрату современной личностью многих подлинно человеческих черт, определявших в древности успешную культурную и социальную эволюцию человеческого рода. Это такие черты, как коллективизм, духовный универсализм и религиозность, умеренность и способность к самопожертвованию и т. д. Известный ученый Конрад Лоренц называл "семь смертных грехов цивилизованного человечества", имея в виду потерю современным человеком именно тех эволюционно оправданных качеств, которые привели его, человека, в цивилизацию и без которых последняя обречена на гибель. Возможно, еще одним "смертным грехом" является неблагодарность и высокомерие "цивилизованного общества" по отношению к первобытности, которую до недавнего времени иначе как "дикостью", "варварством" и не называли. Миф о "примитивности" древнего человека в двадцатом столетии стал понемногу рассеиваться благодаря углубленному изучению интеллектуальных аспектов родо-племенной организации. Исходя из материалов полевых исследований жизни филиппинского племени ифугао, американский этнограф Р. Бартон с восхищением отмечал высокий уровень умственного развития людей этого племени, которые как охотники за головами могли быть отнесены к бесспорно примитивным. "Значительную часть образования ифугао составляет знакомство со своей религией. Он