10.Трубников H.H. Время человеческого бытия. М., 1987.

11.Туровский М.Б. Философские основания истории культурологии // Постижение культуры.

Вып. 7. М., 1988.

12.Туровский М.Б. Концепция В.И. Вернадского и перспективы эволюционной теории // Туровский М.Б. Философские основания культурологии. М., 1997.

13.Философское обоснование истории культурологии. Часть 1. Понятия, необходимые для обсуждения предмета истории культурологических учений. М., 1993.

14.Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

15.Чжуан-цзы // Чжуан-цзы. Ле-цзы. М., 1995.

16.Черняк Л.C. Время у Гегеля // От философии жизни к философии культуры. М., 2001.

ПОЗИЦИЯ 1.4. ЗАМКНУТОСТЬ МИРОВ КУЛЬТУРЫ — Токмачев К. Ю. - Концепты: множественность ментальных миров, необратимые события

МНОЖЕСТВЕННОСТЬ МЕНТАЛЬНЫХ МИРОВ

1. Трансцендентальный субъект: матрица жизненного мира.

Нас не удивляет, что внешний мир для разных видов живых существ выглядит по-разному. Разные чувства — обоняние, осязание, зрение и т. п. — могут быть акцентированы. Дискомфорт, который человек испытывает в воде, и беспомощность человека в воздухе —

66

незнакомы, соответственно, рыбе и птице. Фатальное для человека падение с высоты, резко ограничивающее его жизненный мир, никак не запрещено «легкокрылой» стрекозе. Знания о протяженности и форме Земли, полученные европейцами в эпоху Великих географических открытий, вероятно, никогда не были загадкой для перелетных птиц, для рыб, мигрирующих в составе своих косяков. Внешний мир как чувственно данное многообразие не только отмечен родовой печатью используемых органов чувств, но и «пестрит» их характерными ошибками. М. Мерло-Понти описывает опыты, в которых человеческий глаз ошибается при оценке длины двух одинаковых отрезков, один из которых растянут «уголками, смотрящими наружу», а другой сжат «уголками, смотрящими внутрь». Излишне говорить, что эстетически, т. е. чувственно, особенный мир оказывается и этически, т. е. поведенчески, особенным.

Сегодня уже хорошо известно, что животные приобретают навыки или «обучаются наукам». Например, молодую человекообразную обезьяну старшие особи в течение нескольких лет обучают разбивать орех камнем. Более того, молодая обезьяна после первых родов в зоопарке «не догадывалась», что нужно кормить детеныша грудью, так что работникам зоопарка пришлось ей это «подсказать». Опыты по этологии коллективных насекомых свидетельствуют, что наиболее «престижным» у муравьев считается быть муравьем-исследователем, первооткрывателем, самостоятельно, в одиночку уходящим в мир на поиски пропитания, и лишь затем, при обнаружении добычи вызывающим команду. Если в муравейнике действительно существует такой этический градиент, то душе муравья знакомы муки честолюбия. Душа дерева, «растительная душа» по Аристотелю, непроницаемо загадочна для нас, но сомнений в ее существовании нет. Согласно М. Шелеру, растение — это лишенный рефлексии экстатический чувственный порыв, оголенный контур вегетативной нервной системы, проложенный в пространстве. Вероятно, в представлении людей растительная душа жертвенна: ведь растения не препятствуют, не сопротивляются тому, чтобы стать пищей для тела или материалом для построек. Растительная диета, изображение растительных орнаментов допускаются самыми строгими религиозными канонами.

Мы видим, что существует множество пронизывающих друг друга, различно эстетически и этически организованных жизненных миров, наполненных разным содержанием, оставляющих разные впечатления, по-разному представляемых и состоящих из разных событий. Осваивая иное, обитатели этих миров избегают фатальной непосредственной встречи с иным: переносят на иное видоспецифическую, культурную, вообще некоторую упорядоченную картину мира, пред-заданную в геноме и социокоде. Гегелевский тезис о «тождестве мышления и бытия», перекликающийся с оборотом Парменида «мысль и то, о чем она, — одно», мы будем толковать расширительно, понимая под ним фундаментальное соответствие живого экологической нише и разумного — культуре. Вслед за Кантом мы выдвигаем версию «трансцендентального субъекта» живого и разумного, трансцендентальной эстетики и этики, закодированных в некотором коллективном теле: в геноме и биологическом органе, в социокоде и социальном институте. Трансцендентальный субъект напоминает компьютерную программу или «матрицу»

из одноименного голливудского фильма.

Акценты прошлого и будущего могут быть иначе расставлены в трансцендентальном субъекте, отличном от новоевропейского. Мы представляем событийный ряд линейно упорядоченным во времени, как последовательность либо необратимо состоявшихся, либо еще не состоявшихся событий. Возможно, при иной расстановке акцентов события так называемого «будущего» доподлинно известны и давно «произошли», в отличие от неясных событий «прошлого», как в известном сне П. Флоренского, в котором время бежит в противоположную сторону: снится тройка, звон бубенцов, который после пробуждения

становится звоном будильника.

2. Тождество мышления и бытия

Важный факт состоит в том, что Т. м. и б. имеет место. Человек как живое существо приспособлен к среде обитания, но он наделен еще и рефлексией, пониманием происходящего, идеальным представлением о мире и о себе, воображаемой картиной мира, в котором человек живет, — точнее, «думает, что живет». Чтобы более детально обозначить, о чем идет речь, обратимся к трактату Аристотеля «О душе».

Согласно Аристотелю, органы чувств создают в душе впечатление внешнего мира. Это впечатление — бестелесно, идеально, подобно отпечатку перстня в воске. В душе впечатления живут особой жизнью, отличной от жизни предметного мира. Они могут свободно вызываться душой как представления, так что возникает воображаемый мир. Аристотель различает насильственное, необходимое впечатление вещи при ее чувственном восприятии и свободное представление вещи в воображении. Представления он называет знаками вещей, запомненными ощущениями. Таким образом, внутренний мир, по Аристотелю, — это, выражаясь современным языком, знаковая система, код, или информация. Душа, которая «некоторым образом есть все

67

сущее» — это принцип тождества, мышления и бытия, активное сопоставление «мысли и того, о чем она», отождествление впечатлений и представлений, внешнего мира и внутреннего мира, чувственно данного многообразия и знания, закодированного и кода.

Отметим, что в логике Аристотель приоткрывает некий «механизм» отождествления мышления и бытия, выраженный в законе противоречия: «одно и то же в одно и то же время не может быть и не быть присущим одному и тому же в одном и том же отношении» [Met, IV. 3, 1005 b, 20-22]. Этому перлу Аристотеля, который Гегель назвал законом субъективного мышления, мы обязаны, по сути дела, физикоматематическим естествознанием и, следовательно, современной техногенной цивилизацией. Попытки доказать, опровергнуть или вообще осмыслить закон противоречия нередко приводили к неожиданным результатам. Это и Николай Кузанский, который в трактате «Об ученом незнании» отождествлял прямую линию с треугольником и окружностью, предвосхищая неевклидовы геометрии; и Кант, сформулировавший «антиномии чистого разума»; и Бертран Рассел с парадоксами теории множеств; и Гёдель с теоремами о неполноте аксиоматической теории.

Строгое следование закону противоречия привело европейскую мысль к многовариантной картине мира. Вместо предполагавшейся Аристотелем «формы форм», ума, мыслящего себя как универсальный миропорядок; вместо предполагавшегося Кантом «трансцендентального субъекта», познающего мир в универсальных априорных формах чувственности; вместо гегелевской философии «абсолютного духа», логика самопознания которого есть всемирная история, а инобытие есть природа, — создалась ситуация многих непротиворечивых аксиоматических теорий. По линии Б. Паскаль — П. Лаплас — Н. Бор / В. Гейзенберг — А. Колмогоров сформировалась вероятностная картина мира; в трудах О. Шпенглера, Р. Коллингвуда, Л. Гумилева, А. Фоменко обоснована альтернативность и вариативность культуры и истории. Современная многовариантная история — следствие закона противоречия из «Метафизики» и «Первой аналитики» Аристотеля. Попытка построения «механической» истории приводит к многовариантности, точно так же, как попытка построения «механической» теории пространства (непротиворечивой аксиоматической теории) — к множеству геометрий.

Существование мы предлагаем понять как перенос на иное априорной упорядоченности, культурных определений самого же иного, представленных в живом и разумном. Непрямая, беспричинная связь событий истории, фиксируемая философской генеалогией

(см.: Генеалогия, I), возникает в силу нарушения тождества мышления и бытия.

Согласно сказанному выше, мы делаем следующий вывод. Человек живет в произвольно вымышленном (упорядоченном) мире. Его душа сопоставляет вымысел и реальность, внутренний и внешний мир, отображает произвольный порядок на иное, избегая непосредственной встречи с ним. Непосредственная встреча с иным фатальна для души, это необратимое событие, демонстрирующее произвольность и условность идеала, культурной упорядоченности мира, психофизиологической организации живого и разумного. Это естественный отбор и Страшный суд. Откуда же берется тот неминуемый идеал, с которым не желает и не может расстаться душа? Почти дословно повторяя Ф. Ницше, утверждавшего, что достижения культуры омыты кровью, М. Фуко пишет: «душа порождается процедурами наказания, надзора и принуждения». Прямо-таки выработка условного рефлекса у собаки. Вспомним, что Ф. Ницше считал боль воспитанным чувством и полагал, что умение держать слово выработано тысячелетиями беспощадного отбора.

3. Необратимые события

Настоящие события происходят в ином, «по ту сторону» культурной картины мира. Поэтому они принципиально не опознаются и не предсказываются. Культурные события имеют характер тождества, посюстороннего времени, но они означают не более чем театральную декорацию. Они обязаны приводить к тому, что обещают: к ожидаемому. Но иногда не приводят. Так достойная и героическая жизнь софокловского Эдипа оказалась чередой страшных преступлений, рутинные евангельские события, коснувшиеся буквально нескольких человек, разрушили Римскую империю и породили христианский мир.

«Серная шайка» (так А. Герцен называл марксистов за пристрастие к курению табака) большевиковзаговорщиков погубила Российскую империю, похвальное «ученическое» желание демократических свобод в узком столичном интеллигентском слое привело к развалу СССР и появлению государств, уродство которых вызвало чувство непоправимой ошибки у самих же «прорабов перестройки». История выступает чередой немотивированных необратимых событий, отслеживаемых постфактум философской генеалогией. Это тот случай, когда булгаковская «Аннушка уже пролила масло».

Является ли современная техногенная цивилизация, производная от закона противоречия Аристотеля, «столбовой дорогой» человечества, так что существующие сегодня дикие племена, «колыбельные ци-

68

вилизации», будучи предоставлены сами себе, необходимо «вырулят» на эту дорогу? Исходя из того, что человек живет в произвольно вымышленном мире, — это не так. Хотя почти беспрепятственный по крайней мере пятисотлетний перенос в иное в форме закона противоречия, применяя сам этот закон, казалось бы, отвечает: «Да, это так!» Порой мы забываем, что с развитием техногенной цивилизации растет и область ее табу, область того, что она «запрещает». А это все то, к чему неприменим механизирующий бытие закон противоречия. Приведем «разоблачительное» рассуждение Д. Шенфилда, автора прекрасного учебника по математической логике, о разрешимости формальной системы. «Метод должен быть механическим. Исключаются вероятностные процедуры, методы, использующие магию, методы, требующие интуиции. Однако мы не можем привести математическое доказательство того, что гадалка не в состоянии указать, принадлежит элемент «а» множеству «А» или нет». Это рассуждение предваряет главу о т. н. «рекурсивных функциях» — теоретической основе компьютеров. Нам кажется, что «столбовая дорога» техногенной цивилизации формирует ментальность, которая почти сплошь табуирована, жизненный мир, в котором несоблюдение закона противоречия оказывается необратимым событием. Экспедицию в иное по европейскому типу М. Хайдеггер описывает в следующих словах: «Может, наоборот, оказаться, что природа как раз утаивает свое существо в той своей стороне, которой она повертывается к технически овладевающему ею человеку».

4. Жизненный мир: произвольный вымысел.

Начнем с того, что человек живет в упорядоченном мире. Согласно Платону, знание есть припоминание. Бессмертной человеческой душе известен идеальный порядок мира, и, глядя на мир, человек узнает этот порядок, вспоминает его. Мир — это тень идеала, за которой угадывается сам идеал. Знакомство души с непреходящим идеалом для Платона — очевидное доказательство ее бессмертия.

В платоновском диалоге «Тимей» Демиург творит формы тел из треугольников и тетраэдров, т. е. симплексов, предвосхищая идею симплициального комплекса современной математики, гомотопической и алгебраической топологии. Как пример идеального А.Ф. Лосев приводит таблицу умножения, справедливо замечая, что она существует, но что она без цвета, без запаха, без вкуса и т. п., не дана в ощущении, но только в понятии, в идеале. Кстати, алгебраическая топология это, по существу, таблица умножения, арифметика Демиурга-ремесленника, мастерящего вещи из материи-материала: гончара, прилепляющего ручки к

сосуду; портного, вшивающего рукава в платье; строителя, замыкающего пространство в лабиринт. Платоновская тема души, угадывающей идеал, звучит в поэзии О. Мандельштама. «Душа не узнает

прозрачные дубравы», «Душа ведь женщина, ей нравятся безделки». Происходящее в мире удивительным образом подчиняется человеческой мысли, это феномен знания, феномен тождества мышления и бытия, запечатленный еще наскальными фресками палеолита.

Следует отметить, что царящий в мире порядок является тотальным. То, что мы называем инстинктами,

— это тоже порядок, переведенный в автоматизм, спрятанный в подсознание.

Понятия истории у Платона, по крайней мере в нашем смысле, нет. В диалоге «Политик» описывается Кормчий «кибернос», который подправляет веслом Космос, отклонившийся от идеала. По завершении времен время повернется вспять, и все события вновь начнут происходить, но в обратном порядке, включая и воскресение мертвых.

Судя по многочисленным свидетельствам, упорядоченность мира не одинакова для различных населяющих его существ. Следовательно, если мир — тень идеала, то разные идеалы отбрасывают тень. Более того, между разными упорядоченностями возможно переключение. Дон Хуан у К. Кастанеды обучает Карлито магической практике «остановки мира», после чего внешний вид и свойства мира меняются, мир становится тенью другого идеала. Стиль жизни изменяется радикально, человек приобретает способности и самоощущение тотемического животного, волка или ворона. (см.: Мир повседневности, II). Конечно, этому можно просто не поверить.

Вспомним булгаковского Воланда, его глобус, на котором можно разглядеть любое событие, происходящее прямо сейчас. То, что Маргарите показалось дьявольским ухищрением, практически реализуемо с помощью современной системы телекоммуникаций. Для достижения этого еще недавно невероятного результата цивилизованному человечеству всего-то пришлось продолжить свое движение в сторону технической магии.

В обычной цивилизованной жизни кастанедовский Карлито — солидный господин, аспирант университета; он приезжает на большой машине, привозит еду и подарки нищим индейцам — ничтожным париям общества, неопрятным бомжам, вытесненным на обочину. Но вот все уходят в заросли чаппареля, и

жалкие дон Хуан и дон Хенаро становятся могущественными магами, а респектабельный Карлито — робким учеником, не верящим своим глазам, не способным буквально ни на что.

69

Совсем в иные области простирается могущество йога. Одиноко сидящий в лесу человек, бессмысленно созерцающий свой пуп, полностью владеет своими инстинктами, способен не дышать, остановить сердце, вообще управлять работой внутренних органов на уровне спинного мозга, возможно, и регулировать биохимические процессы. Это лишь видимые нам необычные качества. Узнать мир, в котором живет йог, мы могли бы, лишь становясь йогом.

Удивительные вещи рассказывает современный российский путешественник и этнограф В. Сандуков. Каннибалы поедают себе подобных не для того, чтобы насытиться, но чтобы продемонстрировать угрозу, напугать; они лучше других знают, что поедать людей категорически нельзя. Ловля рыбы с помощью рыболовной снасти — лески, крючка — вызвала смех у неких аборигенов. Они сравнили такую ловлю со стрельбой из лука, ставши спиной к цели. «Если тебе нужна рыба, не проще ли просто схватить ее в воде?». Путешественник показал туземцам механические часы. Тиканье и движение стрелок убедило туземцев, что часы — неизвестное им живое существо. В какой-то момент все увидели, что часы остановились. После того как он завел часы и они вновь пошли, туземцы посчитали его «богом», ведь он воскресил живое! По оценке В. Сандукова, взрослый представитель «колыбельной цивилизации» не сможет приспособиться к нашей жизни, хотя способности этих людей колоссальны — например, они слышат мучительный стон деревьев в лесу, когда весной набухают почки и распускаются цветы. Любопытно, что единственным публично отмечаемым событием у туземцев является смерть. Счета времени нет, хотя события частично упорядочены во времени: «Этот старше того, а тот старше того дерева».

В. Сандуков определяет культуру как набор инструкций по жизнепроживанию. Это операциональная картина жизненного мира. В ней перечислен состав предметов и событий мира и предложены способы поведения в разных ситуациях. Мир описан или закодирован на уровне предрассудка, передающегося по традиции неизменным. Фактически этот предрассудок — социальный геном, социокод, в терминологии М. К. Петрова. С одной стороны, культура напоминает современный набор должностных инструкций при устройстве на работу. С другой стороны, она напоминает биологический геном, предусматривающий инстинктивное поведение животных в окружающей среде.

Отсюда следует, что могут существовать культуры без истории вообще или с многовариантными историями. В частности, если упорядоченность событий во времени лишь частичная, история становится многовариантной. Отсутствие истории вообще —жизнь только в на-

стоящем — соответствует жизни на уровне инстинкта, как у животных. Живые существа наполняют жизненный мир, как работники предприятия заполняют штатное расписание. В такой ментальности нет не только творческой личности, но даже индивидуальности.

Кроме представителей «колыбельных цивилизаций», заметно другой жизнью живут люди с недоразвитой психикой, животные и камни, которые зачастую оказываются остатками живого. Кроме жемчуга и янтаря, к драгоценным камням животного происхождения, согласно недавней археологической находке, могут быть отнесены и сапфиры. В Австралии найден фрагмент позвоночника динозавра, один из позвонков которого превратился в крупный сапфир!

Каждый из описанных миров представляет собой почти замкнутое ментальное пространство, принципиально пригодное для жизни, — пространство, в котором достигается тождество мышления и бытия, сбываются некие чаяния, предусмотренные предрассудком, преодолевается время. Думаю, принципиально возможно приобщиться к любому из этих миров, — по крайней мере если воспитываться в нем с детства. Войти в новый мир взрослым очень трудно: можно ничего не понять, ничего не достигнуть и чувствовать себя весьма неуютно, как в тюрьме. Внешний вид этих миров и самоощущения в них человека, вероятно, различны. Наверняка не в каждом из них человек отождествляет себя с творческой личностью. Идеал может казаться неотразимым, и тем не менее кого-то он может оставить равнодушным. По этому поводу существует анекдот. Чем компьютерный магнат Билл Гейтс отличается от Господа Бога? Тем, что Господь Бог не хочет стать Биллом Гейтсом.

В разных культурах происходят разные события, которые формируются предрассудками. Некий французский физик может быть твердо уверен, что, согласно его расчетам и сложным технологиям, произошло успешное испытание ядерной бомбы. Для дикарей в окрестностях атолла Муруроа это событие будет иметь другой смысл и войдет в другой контекст. Если волею случая ребенок дикаря будет воспитан во Франции, он тоже будет придерживаться версии взрыва. Если ребенок физика будет воспитан в Полинезии, он будет понимать этот взрыв при помощи других предрассудков, например, как вызванное шаманом знамение. Благодаря взрыву у животных могут появиться новые инстинкты, т. е. некоторые из них тоже «поймут» взрыв. Вопрос же о том, что произошло «на самом деле», остается неопределенным.

Действительно, французский физик, объясняя происшедшее, выстроит последовательность действий, приведших к взрыву. Но он не сможет ответить на во-

70

прос, что вызвало к жизни саму эту последовательность, знамением чего она была (почему именно я именно в это время занялся именно данным видом деятельности и выполнял ее именно так, а не иначе и т. п.). И тут выступит шаман и скажет, что свое знамение он произвел посредством некоего физика,