своей дополнительности (несмотря на фундаментальность своих корней) по отношению к магистральному пути христианской культуры. Более того, этим дисциплинам необходимо внутри себя воспроизвести бикультурность европейской традиции. Учение о Н. В.И. Вернадского должно быть дополнено культурологическим анализом границ этого подхода. Показать необходимость и продуктивность такого исследования как раз и составляло пафос данной статьи.

Библиография

1.Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

2.Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988.

3.Вернадский В.И. Труды по всеобщей истории науки. М., 1988.

4.Владимир Вернадский. Жизнеописание: Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков М., 1993.

401

5.Кудря Д.П. Культура и граница // Культура и культурология: тенденции и проблемы. М.,

2002.

6.Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного. М., 1995.

7.Реймерс Н.Ф. Экология (теории, законы, правила, принципы и гипотезы). М., 1994.

8.Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987.

9.Туровский М.Б. Концепция В.И. Вернадского и перспективы эволюционной теории // Философские основания культурологии. М., 1997.

10.Туровский М.Б. Философские основания культурологии. М., 1997.

11.Туровский М.Б. Семинар 12. Коммуникация и социальность в философии К. Ясперса // Философское обоснование истории культурологии (методологический семинар). Часть I: Понятия, необходимые для обсуждения предмета истории культурологических учений. М., 1993.

12.Туровский М.Б. Лекции по истории диалектики. Фонограмма лекций, прочитанных в 19861987 гг. в Музее им. Герцена (архив С.В. Туровской).

13.Черняк Л.С. Органическое как аналогия разумного // Вопросы философии. 1997. № 1.

14.Шифрин Б.Ф. Вопросы на берегу залива (несколько слов о футурологическом дискурсе) // Культура и культурология: тенденции и проблемы. М., 2002.

15.Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. М., 1991.

Румянцев O.K.

ПРОИЗВЕДЕНИЕ (к позиции 1.2)

В концепции диалогики культуры (см.: Диалогика культуры, I) B.C. Библера произведение — вещественная форма существования культуры. Бытие в культуре, общение в культуре есть общение и бытие на основе П., в идее П. Культура понимается как смысловая жизнь, духовный мир человека, воплощенные, отделенные, транслированные в П. и могущие существовать (больше того, ориентированные на то, чтобы существовать) после его физической смерти и исторической гибели породившей его цивилизации, в жизни людей последующих эпох и иных духовных устремлений. Поэтому культура есть сфера произведений, а не продуктов или орудий (материальных или знаковых), в этом ее радикальное отличие от вещественного бытия цивилизации. В отличие от потребляемого продукта или от используемого анонимного орудия — П. есть собственное (персональное) бытие человека, целиком (вместе со своим миром) воплощенное в плоть полотна, звука, камня, слова, и все в целом обращенное за пределы своего мира (своей истины, своего божества) другим возможным опытам (попыткам) быть человеком. В -поэме, теоретической системе или храме, существующих не только как памятники прошлой или учреждения иной цивилизации, но и как произведения культуры, эта культура — в целостности и общезначимости

своего смысла — отправлена, послана, подобно сигналам SOS или бутылке с запиской, брошенной в океан неведомого для неведомых соучастников единой драмы исторического бытия.

П. обладает двумя по видимости противоположными качествами: оно есть неприкосновенная вещь, насквозь определенная сложившим ее и вложенным в нее бытием, но это бытие в нем словно озадачено самим собой, не завершено, обращено к возможности изначально иного бытия. П. поэтому требует того, кто, не вмешиваясь в его неприкосновенную плоть, оставаясь отстраненным слушателем-зрителем, вместе с тем способен своезаконно дорабатывать, дополнять, домысливать его. П. транслирует не морфологическую особенность культуры, не сложившуюся форму, а формирующий первоисточник, неустранимо авторский характер человеческого бытия. Поэтому то, что произведено в П., что оно транслирует, проектирует и провоцирует, есть само производящее (forma formans), co-оответствующая интенция авторства. В нерушимый кристалл П. встроена та стихия или материя — «земля» тяжести и косности, «сор» повседневности, «ничто» бессмыслицы и отчаяния... — в преодолении которых оно рождалось. Именно само преодоление, само производящее (изводящее из небытия в бытие) усилие произведено в П., и именно в этом смысле в нем произведена культура.

Форма П. (структура, композиция, архитектоника) содержит в себе не столько некое общепонятное и лишь нуждающееся в расшифровке «содержание» (выражение, изображение, подражание), сколько устройство, проектирующее возможного идеального читателя, зрителя, — насущное «мне» (автору) Ты. П.

культуры не выставлено на всемирную выставку в качестве музейного экспоната, памятника, исторического источника или документального свидетельства — оно устроено как вопрос, запрос к тому, кто способен ответить, и как источник ответного смысла. Вещественно вторгаясь в эстетическую плоть человека, оно на деле образует, вызывает — пред-восхищает и пред-полагает — ответную способность: намечает, как мне, возможному адресату, расположиться, как настроить внимание зрения, слуха или мысли. Восприятие П. (получение послания) требует поэтому двойного умения и усилия: умения расположить себя в соответствии с предположениями автора и усилия ответного со-авторского участия. В этом смысле поэтическое, например, П. обращено к поэту во мне и вызывает его к жизни.

Существенно, что и автор, обращая П. к предполагаемому им собеседнику, заранее включает последнего (возможного) в строй П. и сам образуется этим предвосхищаемым Ты. П., следовательно, с самого начала,

402

в самом замысле существует, поскольку осуществляется (исполняется, восполняется) — каждый раз заново — в общении «автор — со-автор (читатель, зритель... )». Понятно, что как сообщник такого общения изменяется (растет, меняет смысловой облик) и автор как внутренний автор, как архитектонический фокус П. Именно это возможное — продолжающееся и развертывающееся как вглубь, так и вширь — общение и воплощено во плоти П.

П., заключающее в себе авторизованный мир, подобно замкнутой монаде, но в отличие от лейбницевской эта монада сбывающаяся (замыкающаяся) только на границе, в общении с другой монадой, в точке их расталкивающего взаимопорождения. П. развивается (общение между автором и внемлющим соавтором осуществляется) на грани замкнутых эпох и форм видения, слышания, сознания, мышления. Наглядным примером могут служить иллюстрации Пикассо к «Метаморфозам» Овидия или его же вариации на темы художественной классики (Веласкес, Рембрандт). Это никак не стилизации, но именно столкновения разных способов (форм) видеть и понимать мир. Именно это производящее начало произведений было вновь открыто в демонстративной незавершенности поэтических, художественных, скульптурных произведений начала ХХ в., провоцирующих конструктивное соавторство зрителя, вовлекаемого в авторство совмещением разных точек зрения, ракурсов, сменой требуемых ритмов движения,

В общении на основе П., когда участники возводятся к изначальному авторству и соавторству, они сходятся на грани, у начала миров. П. и есть эта грань, источник внутреннего (возможного) многомирия. Мир (зримый, слышимый, переживаемый, мыслимый) словно возвращен в момент первотворения, он создается здесь заново, с самого начала (и вместе с этим начинанием) из плотности, плоскости, молчания, тишины, лирического смятения чувств и философской темноты мыслей (не только Гераклит заслуживает прозвища «темный»), — из плоскости холста, хаоса красок, ритма звуков, слов, запечатленных на страницах книги. П. это застывшая и чреватая форма начала бытия.

Именно в этом определении становится особенно явным, что предметным основанием всех срезов и проекций идеи культуры выступает сфера произведений как неделимых единиц (онтологических атомов, монад) бесконечного культурного бытия.

Однако, чтобы понять феномен П. как фокус культуры, сказанное необходимо существенно дополнить. Историческая эпоха существует как особая культура, вынесенная на грань диалога культур, только когда она понимается не просто как «сфера произведений», но — как одно целостное П., как если бы все произведения этой эпохи были «актами» или фрагментами единого П. Разумеется, воспроизведение культуры (образа культуры) как такого П. произведений — дело адресата, со-автора. Он возводит свое общение в степень общения культур, только если способен спроецировать, вообразить, сосредоточить некоего идеализированного одного автора этой целостной «культуры-произведения» (разумеется, «материал» со своей стороны должен отвечать, способствовать подобному во-ображению). Предполагается некий субъект, эпохальный автор, своего рода демиург, некий особенно-всеобщий («божественный», или «трансцендентальный», или...) разум, способный — из ничего, из начала, априори — замыслить, задумать это единое и многоразличное П. Допущение такого рода авторства (и соответствующего соавторства) необходимая развертка идеи П. как вещественного бытия культуры. Только при таком допущении

осмыслена сама идея диалога культур.

Культура, воображаемая как целостное П., есть П. произведений (см.: Микросоциум культуры, II). Это принципиально полифоническое, полицентрическое П., в котором каждое из отдельных авторских П. (поэма, трагедия, трактат...) представляет собой самостоятельное особое средоточие, определенное фокусирование всей культуры (так, платоновский диалог как философствующее средоточие античной культуры еще позволяет уловить следы вобранных в него лирики, трагедии, пластического воображения). Тогда культура как П. мыслится как незримый инвариант преобразований разных сфер (средоточий) культуры (искусства, теоретической мысли, философии, религиозности...).

Понимание самой культуры как (как бы) целостного П. позволяет уяснить собственно философский, онтологический смысл этого феномена. В философии ХХ в. ближе всего здесь онтология художественного произведения М. Хайдеггера. Но аналитика вещи-произведения проводится философом как прокладывание пути, выводящего из П., взятого в качестве «примера» (картина Ван Гога или греческий храм), к некой обобщенной онтологической структуре («четверица»), где утрачивается онтологическое значение предельной индивидуации мира в П. (например, отличие мира как мира греческого храма от мира средневекового собора). В диалогической онто-логике культуры (см.: Культуры онто-логика, II) B.C.