День восьмой (The eighth day. 1967)

— роман, сюжет которого кажется на первый взгляд почти детективным. В 1902 г. Джон Эшли из города Коултауна предстал перед судом по обвинению в убийстве своего лучшего друга Брекенриджа Лансинга. Суд присяжных признал его виновным и приговорил к смертной казни, но по дороге к месту исполнения приговора «преступник» бежал. Подлинное имя убийцы откры­вается лишь на последних страницах романа — это Джордж Лансинг, сын убитого, а люди, спасшие Эшли, — члены секты ковенантеров, религиозным взглядам которых сочувствовал осужденный. Однако это только внешняя канва книги. «День восьмой» — начало следующей недели творения, когда человек, теперь уже сам, без помощи Бога, начинает «лепить» свой нравственный облик. Долгий и сложный путь «к себе» проделывает Джон Эшли, дитя в сорок лет; прозрение и подлинная зрелость приходят к нему после многих лет лишений на чужбине. Подобный путь повторяют и его дети; сильный жизненный порыв, свойственный каждому из младших Эшли, помог им выстоять в трудное время, когда на семье лежало клеймо «висельников». Случай из судебной хроники стал для писателя поводом для размышлений о путях нравственной эволюции человека, о трудной, но доступной каждому возможности обрести себя.

Произведения

Мартовские иды; Теофил Норт / Предисл. Н.Анастасьева.— М.: Худож. лит., 1981.— 541 с.; Мост короля Людовика Святого / Пер. В.Юлышева; День восьмой / Пер. Е.Калашниковой.— М.:

Прогресс, 1976. — 495 с. — (Мастера соврем, прозы); Наш городок: Пьеса в 3 д. / Пер. Ю. Родман. — М.: Искусство, 1979.— 72 с.— (Соврем, зарубежн. пьесы); Небо — моя обитель / Пер. Ю.Здоро-вова.- В кн.: История любви, М., 1990, с. 20-175. The bridge of San Luis rey.— New York: Boni, 1927.— 235 p.; The Cabala; Heaven's my destination;

Our town / Сост. и предисл. Ю. Г. Фридштейна.— М.: Raduga publishers, 1988.— 382 p. The eighth day.— New York: Harper a. Row, 1967.— 435 p.; The ides of March.— New York: Harper a. Row, 1973. - 374 p.

Литература

Злобин Г. Куски ковра, или Мосты Торнтона Уайлдера. — Иностр. лит., 1977, № б, с. 197—202;

№ 7, с. 188-195; Фридштейн Ю. Г. Торнтон Уайлдер: Биобиблиогр. указ.- М.: ВГБИЛ, 1984.— 128 с.

[466]

Burbank R. Thomton Wilder.— New York: Twayne, 1961.— 156 p.; Haberman D. The plays ofThomton Wilder: A critical study.— Middletown; Conn.: Wesleyan univ. press, 1967.— 163 p.; Harrison G.A. The enthusiast: A life ofThomton Wilder.- New Haven: Ticknor a. Fields, 1983.- XI, 403 p.; Kuner М. С. Thomton Wilder: The bright and the dark. - New York: Crowell, 1972. - 221 p.

Уильям фолкнер (william faulkner. 1897-1962)

— лауреат Нобелевской премии (1949), Фолкнер родился и вырос на Юге, в штате Миссисипи, и там же, в крохотном городке Оксфорд, прожил почти безвыездно всю жизнь. Близкий и понятный писателю быт Юга послужил материалом для всемирно известных романов и рассказов об очень похожем на родину Фолкнера вымышленном округе Йокнапатофа в штате Миссисипи. Подобно другим представителям «потерянного поколения», Фолкнер вступил в литературу после окончания Первой мировой войны. Дебютировал циклом стихов «Мраморный фавн» (1924), в котором заметно ощущается влияние поэзии французских символистов. Первые романы Фолкнера — «Солдатская награда» (1926) и «Москиты» (1927), хорошо принятые критикой, были, однако, лишь пробой пера будущего мастера. Фолкнер по существу «начинается» с «Сарториса» (1929) — первого романа из цикла произведений о Йокнапатофе, своеобразном микрокосме американского Юга, «клочке родной земли величиной с почтовую марку». По мнению писателя, решающую роль в развитии Юга сыграла Гражданская война, в которой южане не могли не потерпеть поражения, так как отстаивали заведомо неправое дело. Наступил час расплаты за злодеяния, идущие из прошлого, — угнетение негров и истребление индейцев. Именно моральная неправота, по мысли автора, привела к измельчанию и духовному перерождению Юга. Об этом говорится и в последующих романах «йокнапатофской саги» («Шум и ярость», 1929; «Свет в августе», 1932; «Авессалом, Авессалом!», 1936; трилогии о Сноупсах, 1940—1959). Творчество Фолкнера отмечено большой цельностью:

романы «саги» внутренне неотторжимы один от другого — помимо общей идеи их объединяют повторяющиеся мотивы и герои. Чрезвычайно своеобразный стиль Фолкнера отмечен глубоким историзмом, тяготением к символике и к ведению повествования в нескольких временных пластах, повышенной эмоциональностью и высокой риторикой.