3.3. Природа, народ и законодатель: приоритеты и интересы власти

Общественное мнение позитивно существует только тогда, когда оно оказывает влияние на органы государственной власти. Очевидно, что реакция властей, заинтересованных во включении общественного мнения в механизмы принятия государственных решений (что возможно только в демократических обществах), будет двоякой:

• или в сторону усиления позитивного для власти социального движения, мнения, образа, мифа;

• или в сторону ослабления (противодействия) негативного для власти мнения.

В обоих случаях власть принимает во внимание мнение народа. Источником информации об активности федеральной власти в целом, и по природоохранному регулированию в частности, были данные сборника законодательных актов “Законодательство в России” (январь, 1998 год), отражающих законотворческую деятельность Государственной Думы (Законодателя) за период 1994–1997 годов За это время было принято 28 208 законодательных и распорядительных актов Правительства и Президента Российской Федерации. Их типология приведена в такой системе координат:

а) на решение каких проблем ориентирован законодательный акт?

б) интересы каких социально–демографических групп защищает (отражает) законодательный акт?

На рис. 3.3 приведена иерархия проблем социальной жизни, сложившаяся в сознании населения и демонстрируемая законодателем за период 1993–1998 годов.

Эгоизм законодателя становится очевидным, если сказать, что за это время почти 57% законодательных актов были посвящены проблемам управления.

Интерес законодателя к проблемам окружающей среды был низок и постоянно понижался (см. табл. 3.3.1).

Судя по этим данным, у нас в стране или снижается насущность проблемы охраны природы, или снижается интерес законодателя к этой проблеме. Во втором случае поведение законодателя соответствует изменениям интереса и населения: проблема природы и ее защиты ушли из области актуальных проблем.

Заключение

Включенность проблематики экосистем и биоразнообразия в контекст социальных отношений не просто приводит к рассмотрению с социальных позиций этой исходно сугубо академической естественнонаучной проблемы, расширяется само ее содержание. Она касается уже не только генетического и видового разнообразия биологических существ в экосистемах, но включает в экосистемы и разнообразие культур, и разнообразие материальных продуктов цивилизации. Получается, что проблема экосистем уже не является проблемой только собственно живого (естественного) мира и среды его обитания. Она дополняется социальными компонентами антропогенного (искусственного мира) и порождающей его среды (цивилизаций). Мир современной цивилизации уже есть социоэкосистема, обреченная на сопряженную эволюцию или гибель.

С социологической точки зрения проблема «биоразнообразия» может быть представлена как социальное взаимодействие людей и природы, людей между собой, оцениваемое двумя взаимодополняющими позициями.

Первая позиция определяет проблему биоразнообразия как проблему самих людей, их культуры, социализированности, образованности. С этой точки, зрения проблема биоразнообразия социальна и ее разрешение зависит от качеств человеческих личностей. Решение проблемы биоразнообразия состоит в улучшении систем образования, культурного просветительства, социального устройства.

Вторая позиция определяется тем, что биоразнообразие рассматривается как проблема «объективная», независимая от человеческого сознания и выведенная за рамки человеческих качеств и свойств личности. С этих позиций проблема биоразнообразия является проблемой самой природы, она проявляет себя не социальной, а естественнонаучной. Например, проблема естественного вымирания видов в процессе биологической эволюции. В такой постановке вопроса природа сохраняет привычные (увы!) для человека отчужденные свойства, она является источником угроз для человека, общества и цивилизации. Ее в этой постановке надо по-прежнему покорять, усмирять, использовать в своих интересах. Природа все еще не становится областью заботы человека, как самостоятельной области деятельности.

В экологическом сознании взрослого населения страны отчетливо проявляются следующие особенности;

• антисциентизм, связанный или с настороженным отношением к науке (19% считают, что от науки в итоге всегда получается больше вреда, чем пользы), или с откровенно враждебным отношением к науке (47% населения уверены, что любое вмешательство цивилизации в природу вредно). Очевидно, что антисциентизм является реакцией на техногенные катастрофы последних 15–20 лет (Чернобыль, Челябинск, Семипалатинск, Алтай, химическое загрязнение природы, отдельные участки рек и тайги Сибири, Волги, Российского Севера, крупнейшие города страны и т.д.). Антисциентизм реализует себя как в росте мистицизма, так и в экологическом экстремизме (экологический коммунизм, неолуддизм);

• изоляционизм, определяемый, с одной стороны, «вредоносной» сущностью человека для природы (54% населения полагает именно так) и, с другой стороны, окончательным уходом человека из природы в города – 74% россиян – горожане (человек должен оставить природу в покое – 52% населения думает, что это выход из экологического кризиса). В итоге изоляционизм становится формой мифологии «раздельного сосуществования»: если с женой (или мужем) можно разойтись, то почему нельзя так же поступить с природой для ее же блага?

• тотальная обеспокоенность состоянием природы (более половины взрослого населения это очень беспокоит). Она более высокая и недифференцированная (по отношению к природе мира, страны, региона, поселка) у теистов, но значительно ниже (примерно на 20%) и эгоистичнее у материалистов. В этом смысле теисты – это скорее экологические космополиты, а материалисты явно демонстрируют экологическое местничество (если и есть обеспокоенность, то только состоянием природы в своем городе, поселке);

• экологическая опасность агрессивно-материалистического сознания, основанного на отрицании созидательной роли духовного начала, сакральности природы. Она заключается в демонстрации, во-первых, активного эгоизма (готовность пожертвовать чем-либо, платить социальные налоги у материалистов в 2–4 раза ниже, чем у теистов); во-вторых, в равнодушии к экологической проблеме (уровень тревожности в 1,5 раза меньше, чем у теистов); в-третьих, в нежелании отказаться от привычных стереотипов прогресса, основанных на экономическом росте (только 1% материалистов участвовали в природоохранных акциях, в то время как среди религиозных людей таковых было 8%); в-четвертых, в равнодушии к природоохранной деятельности (оно у материалистов в 4 раза ниже, чем у теистов), впрочем, не очень активной, пока крайне слабой и абстрактной в целом. Однако при этом, пожалуй, можно утверждать, что сегодня теисты и пантеисты демонстрируют самую высокую готовность к проэкологической деятельности и, возможно, уже сегодня они являются ее активистами.

Главный вывод состоит в том, что материалистически организованное образование принципиально антиэкологично. Наверное, следует признать, что поиски в области экологического воспитания и образования ведутся не в тех социокультурных сферах. Традиционно они определялись педагогическими, социопсихологическими и собственно экологическими рамками. Ныне бесперспективность этих поисков становится все более очевидной и в России, и в мире в целом. Последней попыткой выхода из мировоззренческого кризиса материализма является доктрина гуманизации общества и гуманитаризации образования. Эта попытка предполагала не мировоззренческие перемены, стремясь к смягчению материалистической агрессивности по отношению к человеку. Сегодня уже очевидно, что она не удалась: система образования в целом, и экологического в частности, не в состоянии оказывать сопротивление нарастанию материалистической экспансии, разрушающей последние островки человеколюбия, справедливости, интеллигентности. За последние 10 лет система образования оказалась бессильной перед социальным тайфуном утилитаризма природы и человека, эгоизма, массокульта, вестернизации, проявляющихся в самых жестких формах демонстрации культа насилия, секса (как формы существования белковых тел?), суперменства. В этих условиях гуманитаризация является идеологическим прикрытием неспособности современного образования противопоставить что-либо существенное разгулу агрессивного материализма в рамках материалистической системы образования. Проблема экологического воспитания и образования – это проблема обретения мировоззрения. Мировоззренческая роль экологического образования и принципы его организации были рассмотрены в проекте Минобразования России «От экологических знаний – к картине мира». Данную проблему принципиально нельзя позитивно разрешить с позиций материализма. Во всяком случае, попытки это сделать оказались крайне неудовлетворительными. Следовательно, система образования должна эволюционировать в следующих направлениях:

• снижения материалистической агрессивности (т. е. ключевых тезисов: «человек – царь природы», «природа – ресурс и она утилитарна», «природа объективна и в ней нет места человеческому сознанию и душе», «жизнь – это форма существования белковых тел», «продукты духовной культуры не принадлежат природе» и т.д.);

• роста пантеистического представления о природе (он обусловлен развитием идей системности; принадлежности природе человека и продуктов его интеллектуальной и духовной деятельности. Здесь важно показать сходство человека и его общностей с природными экосистемами через приоритетное изучение социологии и этологии, психологии и зоопсихологии, экологии. Надо включить в анатомию и зоологию разделы о природе жизни, живого, души; ограничить доступ к книгам и фильмам садистского содержания с выраженными чертами пропаганды суперменства, секса, насилия, вызывающим физиологические реакции, а не духовное сопереживание);

• включения в светскую систему образования мировоззренческих курсов истории философии, культурологии и религиоведения.

В целом картина социальной активности в точности соответствует Марксовым моделям: чем больше материализма, тем больше революционизма. Ясно, что в такой плоскости вопрос об экологических движениях является мифическим. Социальная энергетика расходуется на решение проблем физического и социального выживания: сохранить достигнутые стандарты жизни или, в худшем случае, обеспечить себе и семье физическое выживание. Проблемы природы в этом случае всегда являются проблемами второго порядка. Это значит, что чем дольше будет продолжаться социально-экономический кризис, тем меньше шансов снизить экологическую напряженность населения, тем дальше проблемы природы будут отодвигаться на периферию общественного сознания.

При огромном потенциале экологическое движение реально охватывает не более 5–7% взрослого населения. Это население максимально тревожно, деятельно, преимущественно живет в крупных городах. Однако оно разрознено. Нет авторитетной организации. Нет лидеров. Страна живет в ожидании своего экологического Пророка. «Много желающих им стать, мало избранных». Дождется ли? И если появится – не опоздает ли?

Явно прослеживается тенденция ослабления социальной и экологической озабоченности. Острота проблемного восприятия уменьшилась по всему списку проблем (кроме социальной справедливости, по отношению к которой наблюдается обострение социального внимания и рост доли населения, обеспокоенного несправедливостью социального уклада постсоветской России). Ослабление внимания к проблемам вовсе не означает., что они уменьшились или совсем исчезли. Скорее, это говорит о привыкании к ним. О своеобразном безразличии, усталости, бессилии что-либо сделать, потере «жизненной энергии системы», об адаптации к жизни в условиях хронических реформ, перманентных катастроф и угроз, т.е. состоянии адаптации.

Снижение внимания к экологической проблематике стало носить системный характер. Однако если до 1997 году это снижение было незначительным, то в 1998 году оно приобрело обвальный характер: уменьшение долей обеспокоенного населения на 10–20% по различным социодемографическим группам за период с 1994 года и на 5–15% по сравнению с предыдущим, 1997 годом. Это снижение затрагивает все социодемографические группы, что является общесоциальным фактом: экологическая проблематика стремительно уходит из области приоритетных проблем на периферию как сознания, так и общественной жизни.

Данные статистики и социологии неутешительны с точки зрения развития проблем, жизненно важных для населения страны. Люди готовятся к худшему. Они не ожидают ослабления проблем выживания. Все это означает, что проблемы охраны природы будут все в большей степени уходить на периферию внимания, делая шансы экологического пассионарного взлета все более отдаленными и малыми. Экологическая обеспокоенность и пассионарность – удел богатых стран. У бедных свои заботы, и среди них проблемы природы или отсутствуют вовсе, или незначительны. Однако счет будет предъявлен не только бедным, но и богатым странам. Особенно когда речь идет о России – стране мирового экологического системообразования.

Важной характеристикой совпадения приоритетов населения и законодателя служит коэффициент конкордации. В нашем случае он равен 0,19. Это очень низкий уровень согласованности. Ясно, что у законодателя есть другие проблемы, неинтересные населению, а у населения есть проблемы, актуальность которых не соответствует представлениям законодателя. Вновь народ и власть живут своими, раздельными и только им понятными жизнями. Особо отметим, что за последние 4 года число принятых законодателем законов, в которых речь специально шла о защите природы, составило 0,57% от общего количества принятых законов. А в целом об охране природы речь идет лишь в 2,19% принятых законов.

Литература

1. Алещенко Г.М., Букварева Е.Н. Некоторые вопросы моделирования биологического разнообразия // Успехи соврем. биологии. 1991.Т. III. № 6. С. 803–811.

2. Альтернативный план действий России по охране окружающей среды. Приоритеты для партнерства. М., 1996.

3. Артюхов В.В. Теоретическая основа оценки разнообразия // Атлас биологического разнообразия лесов Европейской России и сопредельных территорий. М., 1996. С. 106–109.

4. Асмолов А.А. Культурно–историческая психология и конструирование миров // Избр.психолог. труды. Москва – Воронеж, 1996.

5. Ахиезер А. С. Урбанизированная среда и экологическая проблема // Социально–экологические проблемы капиталистического города. М., 1979.

6. Бауман З. Что такое социологический взгляд на мир? М., 1996.

7. Белкин Е.С. О проекте Национального плана действий по охране окружающей среды Российской Федерации на 1998–2000 годы // На пути к устойчивому развитию России. М., 1998. № 4(8). С. 4–6.

8. Брайант Д., Нильсен Д., Тингли Л. Последние неосвоенные леса: экологические и экономические системы, балансирующие на грани. Ин–т мировых ресурсов. Вашингтон, 1997.

9. Братусь Б.С. Аномалии личности. М., 1988.

10. Братусь Б.С. К проблеме развития личности в зрелом возрасте // Вестник МГУ. Сер. психол. Т. 14. № 2. 1980.

11. Брудный А.А. Наука понимать. Бишкек,1996.

12. Брудный А.А., Кавтарадзе Д.Н. Экополис. Введение и проблемы // Экология малого города. Препринт. Пущино, 1981.

13. Букварева Е.Н. О понятии биоразнообразие и о цели социологического исследования. Рукопись. М., 1997.

14. Букварева Е.Н., Кавтарадзе Д.Н., Элиас В.В. Биоразнообразие. Учебное пособие. М., 1999.

15. Быков А., Кузьмин И., Проценко А. Безопасность с глобальной и региональной точек зрения: концепция экологического паритета. М., 1992.

16. Власов М.Н., Кричевский С.В. Экологическая опасность космической деятельности. Аналитический обзор. М., 1999.

17. Габдреев Р.В. Инженер как источник экологической опасности // Первая Российская конференция по экологической психологии (Москва, 3–5 декабря 1996). Тезисы. М., 1996. С. 30–31.

18. Гумилев Л.Н. Энтогенез и биосфера Земли. М., 1990.

19. Гусев М.В. К обсуждению вопроса об антропоцентризме и биоцентризме // Вестник МГУ. Биология. Сер.16. №1. 1991.

20. Данилов–Данильян В.И. Слово к читателю // Управление окружающей средой: Информационный бюллетень. № 1. С.5.

21. Дернер Д. Логика неудачи. Стратегическое мышление в сложных ситуациях. М., 1997.

22. Докторов Б. О характере российского экологического сознания // Информационный бюллетень ВЦИОМ. М., ноябрь 1993.

23. Докторов Б., Сафронов В., Фирсов Б. Уровень осознания экологических проблем: профили общественного мнения // Социс. 1992. № 12.

24. Дридзе Т.М., Орлова Э.А. Основы социокультурного проектирования. М., 1995.

25. Иваненко Л.Н. Игровое моделирование на mass media как средство культурной интеграции // CUIII международный семинар "Игровые методы в образовании и научных исследованиях". Киев, 1991.

26. Кавтарадзе Д.Н. Обучение и игра. М., 1998.

27. Кавтарадзе Д.Н. Конструктивно–экологические аспекты сохранения биосферы и урбанизированные регионы // Автореф. дис. докт. М., 1993.

28. Кавтарадзе Д.Н., Розенблюм Е.А. Художественная концепция программы "Экополис" в г. Химки // Экология малого города. Программа "Экополис". Пущино, 1989.

29. Кавтарадзе Д.Н. Конструктивно–экологический подход к проблемам биосферы // Биологические науки. 1987. № 12. С. 5–15.

30. Кавтарадзе Д.Н., Забелин С.И., Баранов В.И., Зубакин В.А. О принципах пропаганды охраны природы // Социально–демографические проблемы. М., 1974.

31. Ковалев Е.Е., Иванов В.И. Новая техника и вопросы безопасности человека

(методологические аспекты) // Вопросы философии. 1981. № 5.

32. Коныгин Е.А. Самый крупный экологический проект по кредиту МБРР реализуется в России // Управление окружающей средой. Информ. бюллетень. № 1. С. 6–16.

33. Красилов В.А. Охрана природы: принципы, проблемы, приоритеты. М., 1992.

34. Мартынов А.А. Природа и люди России: экология, религия, политика и действие. М., 1999.

35. Медведева О.Е. Методы экономической оценки биоразнообразия. М., 1998.

36. Медоуз Донелла и др. Пределы роста. М., 1991.

37. Медоуз Донелла и др. За пределами роста. М., 1994.

38. Моисеев Н.Н. Еще раз о проблеме коэволюции // Экология и жизнь. 1998. № 2.

39. Моисеев Н.Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы (эколого–политологический анализ). М., 1994.

40. Моткин Г.А. Основы экологического страхования. М., 1996.

41. Панъевропейское биологическое разнообразие: Взгляд с Востока. Доклад Коалиции неправительственных организаций и независимых экспертов по сохранению биоразнообразия СНГ "Б12". М., 1998.

42. Первая Российская конференция по экологической психологии (Москва, 3–5 декабря 1996). Тезисы. М., 1996.

43. Предпосылки и перспективы формирования экологической сети Северной Евразии. Серия "Охрана живой природы". Вып. 1(9). Н. Новгород, 1998.

44. Плюснин Ю.М. Экологические представления поморского населения Русского Севера // Первая Российская конференция по экологической психологии (Москва, 3–5 декабря 1996). Тезисы. М., 1996. С. 132–133.

45. Повестка дня на ХХI век. Документы международной конференции в Рио–де–Жанейро, 1992. Женева, 1994.

46. Предложения для разработки приоритетов национальной экологической политики России. Центр экологической политики России. М., 1998.

47. Реймерс Н.Ф. Природопользование. М., 1990. С. 599.

48. Рощина Г.Н., Филонов Л.Б. Исследования представлений жителей города Пущино о проблемах охраны природы // Экология малого города. Программа "Экополис". Пущино, 1982. С. 80–92.

49. Сидоренко В.Н. Системная динамика. М., 1998.

50. Симкин Г.Н. Фаунистическое разнообразие как основа индикации экологических состояний, мониторинга и оптимизации природных экосистем // Бюллетень Московского общества испытателей природы. Отд. биол. 1995. Т. 100. Вып. 6. С. 3–12.

51. Соколов В.Е., Яницкий О.Н. Об актуальных направлениях социально–экологических исследований // Социол. исследования. 1982. № 2. С. 22–31.

52. Сохранение биологического разнообразия (материалы конференции) / Под ред. Д.С. Павлова. М., 1999.

53. Тишков А.А. Экологическая реставрация нарушенных экосистем России. М., 1996.

54. Уинер Д. Экология в Советской России. М., 1991.

55. Филонов Л.Б. Психологические аспекты установления контактов между людьми (методика контактного взаимодействия). Программа "Экополис". Препринт. Пущино, 1982.

56. Штильмарк Ф.Р. Историография российских заповедников. М., 1996.

57. Штомпке П. Социология социальных изменений. М, 1997.

58. Яблоков А.В. Атомная мифология. М., 1997.

59. Яблоков А.В., Остроумов С.А. Уровни охраны живой природы. М., 1985.

60. Яблоков А.В., Остроумов С.А. Охрана животного мира: проблемы и перспективы. М., 1979.

61. Ягодин Г.А., Асмолов А.А. Образование как расширение возможностей развития личности. Доклад на VII Международной конференции по профессиональной ориентации в Университете Асия (Япония) 9–11 мая 1991.

62. Яницкий О.Н. Экологическое движение в России. М., 1996.

63. Яницкий О.Н. Опыт построения социально–экологической концепции города // Города и экология. Т. 1. М., 1987. С. 41–45.

64. Яницкий О.Н. Экополис: желаемое и достигнутое // Социологические исследования. 1985. № 1. С. 65–76.

65. Bossel H. Indicators for Sustainable Development: Theory, Method, Applications. A report to the Balaton Group. IISD, 1999.

66. Brown L., Renner M., Flavin C. Vital Signs 1998. Worldwatch Inst.1998.

67. Europe's Environment. The Dobris assessment./Ed. Stanners D.,Ph. Bourdeau, EEA, 1995.

68. Forrester J.W. Principles of Systems. MIT Press, Cambridge, Mass. 1968.

69. Henderson H. Paradigms in Progress. Life Beyond Economics. Indianapolis, USA, 1991.

70. Lave L.B. amd E.H. Males. At risk: the framework for regulating toxic substances // Environ. Sci. Technol. 1989. V. 23. P. 386–391.

71. Meadows Donella. The Importance of Visioning, the Practice of Visioning // The Balaton Bulletin. Winter 1999. P. 9–13.

72. Perrow Ch. Normal Accidents. Living with High–Risk Technologies. N.Y.: Basic Books Inc., 1984.

73. Restoration ecology. A synthetic approach to ecological research / Ed. J. III William R., M.E. Gilpin, J.D. Aber. Cambridge, 1987.

74. The Pan–European Biological and Landscape Diversity Strategy. A vision for European's natural heritage. CE, ECNC, 1996.

75. Yanitsky O. The Ecological Movement in Post–Nontotalirian Russia: Some Conceptual Issues // Society & Natural Resources. 1996. V. 9. P. 65–76