Глава 2. Этика дикой природы

Этику дикой природы как радикальное направление экологической этики выдвинула американский географ и экофилософ Линда Грэбер [Грэбер, 1999]. В отличие от этики земли Олдо Леопольда, этика дикой природы направлена против любого использования участков дикой природы, она ориентирована на уважение свободы, других прав дикой природы и почитание дикой природы как священного пространства. Ее цель – максимальное неиспользование дикой природы, а также заповедование как можно большей площади дикой природы.

Этика дикой природы задействует не только законы экологии и сентиментальные чувства добра, жалости или любви. Она опирается на принципы демократического либерализма и религиозна по своей сути. Она как биоцентрична, так и экоцентрична: в поле ее зрения находятся не только экосистемы и виды, но и отдельные особи дикой флоры и фауны, неживые объекты дикой природы – скалы, дюны, холмы и т.п.

Этика дикой природы обязывает отказаться от навязывания своей воли дикой природе, учит благоговеть перед ней и ощущать как священное пространство^. Она требует уважения автономии дикой природы и способности диких видов самим определять ход их собственных жизней. Согласно этой этике, все, что делается для защиты дикой природы, – благо. Срубить дерево, уничтожить вид, погубить участок дикой природы является, по своей сути, неправильным.

Основные принципы этики дикой природы:

1. Почитай дикую природу как святое пространство.

2. Почитай дикую жизнь как священную.

3. Уважай свободу, автономию, независимость, естественные права дикой природы и ее видов.

4. Заповедай как можно больше участков дикой природы.

5. Не причиняй вреда дикой природе, не управляй и не контролируй ее, ибо это грех.

6. Люби и цени дикие живые существа, а также участки дикой природы ради них самих.

7. Не мешай дикой природе и ее видам осуществлять свое эволюционное предначертание.

8. Существование дикой природы, ее видов, эволюционных и экологических процессов хорошо само по себе.

9. Неиспользование дикой природы – благо.

Глава 3. Экологическая этика и заповедное дело

Если в любом проекте, в любом направлении человеческой деятельности не существует моральных ограничений, то такой проект опасен. Заповедное дело относится к такому особому роду человеческой деятельности, где огромное значение должно уделяться этическим императивам. Оно во многом сродни медицине, где уже давно действуют всеми признанные этические принципы (клятва Гиппократа и т.п.).

В связи с этим встал вопрос о разработке специальных этических и религиозных принципов (или этических идеалов, к которым нужно стремиться) заповедного дела, при помощи которых можно было бы создать внутренние, нравственные барьеры, внутренние «табу», запрещающие или регламентирующие определенные действия по отношению к заповедникам и другим охраняемым природным территориям.

Следует отметить, что многие из этих принципов давно известны (принцип стремления к абсолютной заповедности предложен Г.А. Кожевниковым еще в 1908 году!), они высказывались отечественными пионерами охраны природы Г.А. Кожевниковым, А.П. Семеновым-Тян-Шанским, В.П. Налимовым, Д.Н. Анучиным, И.П. Бородиным, нашими современниками – академиком С.С. Шварцем, докторами биологических наук Ф.Р. Штильмарком, А.А. Никольским, писателем-природоохранником О. Волковым, а также пионером заповедного дела США Д. Мюиром.

В наше сложное время, когда «рыночные отношения» пытаются проникнуть во все без исключения сферы человеческой жизни, в том числе и духовные, разработка и популяризация этических и религиозных принципов заповедного дела становится особо важной и первостепенной задачей.

Применение этих принципов не только ослабит утилитарный напор на заповедники и заказники, но и будет способствовать заповедованию новых участков дикой природы, расширит общественную поддержку заповедного дела, улучшит менеджмент заповедников и защиту участков дикой природы.

Они станут способствовать развитию и повышению значимости нематериальных и внутренней ценностей дикой заповедной природы, содействовать ее высокому оцениванию и созданию новой ценностной системы «человек – природа».

Этические и религиозные принципы заповедного дела имеют как «внешнюю», так и «внутреннюю» направленность, ибо влияют как на отношение людей к заповеднику, так и на менеджмент самой заповедной территории.

Первый принцип. Цени дикую заповедную природу ради нее самой.

Дикая заповедная природа^ обладает внутренней (абсолютной) ценностью, поскольку существует сама по себе, независимо от пользы для других, как цель сама для себя. Наличие только одной внутренней ценности – уже достаточное основание для охраны дикой природы путем заповедования. Этот принцип означает, что хорошо, когда заповедники создаются с единой целью – для выживания дикой природы, а отнюдь не для выживания человечества или проведения научных исследований. Заявление о том, что участок дикой природы заповедуется ради будущих поколений людей, согласно этому принципу, является аморальным. Научные исследования, экопросвещение, охрана территории, проводимые в заповедниках – всего лишь возможные пути достижения единой цели заповедника, но отнюдь не его главные задачи.

Дикая природа^ должна цениться прежде всего сама по себе, а не как средство для достижения целей человека. Поэтому нельзя не нарушая морали, использовать ее в заповеднике как ресурс, ради удовлетворения человеческих потребностей.

Второй принцип. Любой заповедник должен стремиться к абсолютной заповедности (принцип Г. Кожевникова – Ф. Штильмарка).

Понятие заповедности впервые предложено российским зоологом, проф. Г.А. Кожевниковым в 1908 году, и в дальнейшем разработано российским экологом, д.б.н. Ф.Р. Штильмарком.

Абсолютная заповедность – понятие более этическое, нежели экологическое. При помощи особого философского подхода – идеализации – мы можем говорить о достижении абсолютной заповедности, как говорим об идеальном газе или несжимаемой жидкости.

Абсолютная заповедность – это условие существования наиболее дикой, свободной природы в современном мире посредством организации заповедника. Цель абсолютной заповедности – реализация права дикой природы на существование в условиях максимальной свободы, что позволяет осуществлять дикой природе свое эволюционное предначертание.

Иными словами, дикая природа может осуществить это право только в условиях предоставленной ей навсегда абсолютной заповедности, для чего необходимо свести к возможному минимуму антропогенное воздействие, и в первую очередь прямое и непосредственное, на территории заповедника.

Г.А. Кожевников писал по этому поводу: «Всякие меры, нарушающие естественные условия борьбы за существование, здесь недопустимы. Не надо ничего устранять, ничего добавлять, ничего улучшать. Надо предоставить природу самой себе...» [Кожевников, 1997].

Абсолютная заповедность – не самоцель, а средство для достижения цели, своего рода этический императив в менеджменте любого заповедника. Естественно, у разных заповедников будут различные результаты. Но здесь важна не конечная цель, а постоянное стремление к ней.

Руководство заповедника поступает хорошо, когда при помощи стремления к абсолютной заповедности создает оптимальные условия существования дикой природы в современном мире.

Третий принцип. Благоговей перед дикой жизнью (принцип А. Швейцера – А. Никольского).

Выдвинут как особое направление экологической этики немецким философом-гуманистом и врачом А. Швейцером; как один из моральных принципов заповедного дела предложен российским экологом, проф. А.А. Никольским.

Заповедник – это особая территория, где любая дикая жизнь свята, имеет особый статус, находится под охраной, место, где царит дух благоговения перед жизнью, а существование как вида, так и отдельного существа есть благо. Гибель же этого существа по природным законам (а не ради утех человека) лишь способствует поддержанию или развитию другой такой жизни. Согласно принципу благоговения перед жизнью правильно, когда дикая жизнь в заповеднике защищается от цивилизованного человека, но не от другой дикой жизни или природного процесса. Этот принцип не дает никакой этической оценки лисе, охотящейся за зайцем.

Следует отметить, что он не имеет особого значения для здоровых заповедных экосистем, а важен только для создания нравственных барьеров, регламентирующих поведение людей в заповеднике.

Так, изъятие одной, десяти или ста полевок для научных исследований из любой заповедной популяции никак на ней не отразится, но с точки зрения принципа благоговения перед жизнью является аморальным. Следует добавить, что когда говорят о защите от человека видов или экосистем, забывая о защите отдельных особей, – это не более чем фарс. Нельзя, заботясь о целом, не заботиться о части. Да и неэтично не защитить страдающее меньшинство.

Нельзя также мириться с тем фактом, что только в одних российских заповедниках в научных целях ежегодно добывается до 10 тыс. крупных позвоночных животных и, по-видимому, миллионы беспозвоночных. Чем же тогда заповедники отличаются от противочумных станций?

Согласно принципу благоговения перед жизнью, всякая добыча человеком животных и растений, даже в научных целях, греховна. Научные исследования в заповедниках должны осуществляться бескровными, щадящими способами, согласно этической экспертизе, при неукоснительном соблюдении этических правил научных исследований.

Четвертый принцип. Не стремись к получению экономической выгоды от заповедника.

Делать добро для другого (т.е. дикой природы), ничего взамен не получая и не ожидая, можно расценивать как миссию заповедников, как высшее благо и выполнение долга перед матерью-природой. Поэтому любые потуги получать деньги от экотуризма в заповедниках, продажи заготовленного в заповеднике сырья или других видов пользования заповедниками являются аморальными.

Пятый принцип. Заповедник – это единственное место, где максимально защищаются естественные (моральные) права дикой природы, ее видов и особей.

Дикая природа, ее виды и особи обладают естественными (моральными) правами на жизнь (существование), свободу, процветание, достоинство, реализацию эволюционного потенциала, защиту закона. Эти права являются неотъемлемыми и неотчуждаемыми. Человек поступает морально, ограничивая в заповеднике свои права ради осуществления прав дикой природы.

Шестой принцип. Почитай территорию заповедника как священное пространство (принцип О. Волкова).

В 1963 году известный российский писатель-природоохранник Олег Волков заявил: «В понятие о «заповедном», «заповедниках» мы вкладываем, помимо представления о чем-то заказанном и запрещенном, еще и какой-то священный смысл» [Волков, 1963]. В личных беседах он не раз говорил о том, что территорию заповедника можно воспринимать (в религиозном, культурном или духовном контексте, кому как нравится) как особое священное пространство, которое необходимо почитать.

Действительно, дикая заповедная природа может считаться святой в силу присущих ей уникальных свойств и ценностей, а не только как свидетельство или символ некой высшей силы. Вместе с тем священное – это то, что запрещено и отделено.

Идея дикой заповедной природы как священного пространства поддерживается многими религиями и уходит своими корнями в даосизм, буддизм, джайнизм, индуизм, пантеизм, христианский природный мистицизм, колдовство и языческое поклонение земле.

Принцип священности заповедной территории требует почитания территории заповедника как святыни, как храма. Использование же дикой заповедной природы как ресурса является формой греха и оскорблением Бога.

Вместе с тем этот принцип не открывает институт паломничества в заповедник, так же как объявление рубежей нашей родины священными не влечет за собой посещения населением страны ее границ, охраняемых пограничниками.

Вера в дикую природу заповедника как священное пространство может стать важным условием этически-религиозного отношения к заповеднику, увеличивает его общую ценностную оценку за счет религиозной ценности, поможет вызвать к заповеднику почтение и уважение.

Кстати, еще в 1837 году русский лесовод Г. Вильдермет подметил это особое отношение простого народа к заповедным природным участкам как к священным: «Из лесов казенных выделяются заказные рощи в неприкосновенный запас (...) и тогда рощи сии получают от поселян название заповедных. В сем названии заключается для жителей селений нечто священное, ибо рощи, получившие такое название, согласно предначертанию своему, становятся неприкосновенными...» [Вильдермет, 1837]. Вместе с тем понятие дикой заповедной природы как священного пространства имеет не только религиозное, но и нравственно-этическое и духовно-культурное наполнение.

Чем станет дикая заповедная природа, зависит от нас. Обращайтесь с ней с заботой и любовью, и она станет местом любви и заботы. Обращайтесь с ней как со святыней – и она станет священным местом.

Седьмой принцип. Относись к заповедному делу как к богоугодному (принцип Д. Мюира).

Многие ведущие деятели заповедного дела, в том числе американский пионер охраны дикой природы Джон Мюир, считали создание заповедных участков для защиты дикой природы божьим делом, особым священнодействием, в котором им помогает сам Бог (вне зависимости от их вероисповедания).

Действительно, заповедное дело можно рассматривать как справедливое, самоценное, святое, доброе деяние в соответствии с высшим законом, как часть вечной борьбы правильного с неправильным, хорошего с плохим, доброго со злым, Бога с дьяволом вне зависимости от пользы для человека.

Кстати, в Украине один из современных журналов по заповедному делу недаром так и называется «Свята справа» («Святое дело»).

Восьмой принцип. Пусть лучше будет белое пятно в науке, чем в дикой заповедной природе (принцип С. Шварца).

Что важнее: дикая природа или истина? Оправданно ли в поисках последней губить остатки дикой природы, умерщвлять отдельных ее представителей? К тому же наука является всего лишь одним из инструментов познания мира и далеко не совершенным. Отвечая на этот вопрос, известный российский эколог, академик С.С. Шварц, неоднократно заявлял: «…пусть лучше будет белое пятно в науке, чем в природе». Другими словами, он подчеркнул, что наука сама по себе имеет меньшую ценность, чем природа. Из этого следует, что права и интересы дикой заповедной природы должны быть выше интересов науки.

Соблюдение этого этического принципа наиболее важно в заповеднике, где ради сохранения дикой природы методы научных исследований должны быть этически ограничены (как это делается в медицине, где существуют биоэтические ограничения на медицинскую науку и практику).

Как справедливо считают российские философы В.В. Мантатов и О.В. Доржигушаева, «наука антагонистична природе в той мере, в какой она стремится покорить мир, подчинить его уму и воле человека. Для естествоиспытателя не существует ничего святого, ничего невозможного, поскольку его мир ограничен чувственным опытом и он не знает выхода к трансцендентальному миру. Чувство благоговения перед природой исчезает: она становится лишь объектом экспериментирования» [Мантатов, Доржигушаева, 1996]. Дикая заповедная природа должна быть защищена от необдуманных и неэтичных экспериментов. Дело в том, что наука как объективное знание не заботится ни о своем смысле, ни о целях и легко становится средством власти и могущества.

Опасно и этически нехорошо в заповедниках увлекаться научными идеями, ибо это артефакты, и рано или поздно обнаруживается их ирреальность, их враждебность по отношению к жизни и дикой заповедной природе.

Дикая природа – это нечто большее, что может постичь наш разум. Более того, есть вещи, которые человеку просто не нужно знать. Обсуждая этот для многих деятелей заповедного дела больной вопрос, хочу обратиться к мнению такого авторитета в области заповедования, как д.б.н. Ф.Р. Штильмарк: «Разве я не знаю, что такое «заповедная наука» с учеными советами из бухгалтеров, сборами никому не нужных коллекций и методами сплошного отстрела? Когда мы плыли по Логате, то видели волков, «пасущих» стада диких оленей, и первое, за что взялся Таймырский заповедник – авиаотстрел на деньги, выделенные для патрулирования (начальник отдела заповедников из Главка в этом участвовал непосредственно). Примеров таких множество, но я рассматриваю заповедную науку лишь как форму наименьшего зла...» [Штильмарк, 2001].

И будет хорошо, если влияние этого «наименьшего зла» на дикую заповедную природу станет как можно более ограниченным. В применение этого принципа должны быть выработаны этические правила, ограничивающие научные исследования в заповедниках и национальных парках.

Девятый принцип. Не навреди.

Известный из медицины принцип «не навреди» должен применяться и в заповедном деле. В практике заповедников нередко возникают случаи, когда кажется необходимым, в целях поддержания заповедного режима, природных процессов или спасения какого-либо редкого вида произвести насильственное вмешательство руками человека (потушить пожар, уничтожить инвазийные виды и т.д.) в дикую заповедную природу.

Принцип «не навреди» означает, что если предполагаемые положительные результаты от насильственного вмешательства человека в дикую природу не определены, трудно прогнозируемы или имеют мало шансов на успех, то будет справедливо не вмешиваться и позволить дикой природе заповедника самой решать возникшие проблемы.

Десятый принцип. Заповедники служат не людям, а дикой природе.

Руководители заповедного дела должны обладать смелостью, необходимой для принятия решений против людей, и особенно против тех, кто стремится использовать заповедники в антропоцентрических целях. Естественно, такие решения никогда не будут популярными, но это совсем не означает, что они являются неправильными. Эти решения – суть морального долга перед дикой природой.

Что же касается национальных парков, то в этом случае 10-й принцип звучит несколько иначе: «Национальные парки служат дикой природе и тем немногим людям, которые любят дикую природу».

Пояснения к использованию этических и религиозных принципов заповедного дела:

1. Все принципы предназначены прежде всего для заповедников как высшей формы охраняемых природных территорий (ОПТ). По мере понижения уровня ОПТ: заповедники – национальные парки – заказники – памятники природы и т.д., – данные принципы выполняются в меньшей степени.

2. Экологические или экономические принципы описывают, что есть. Этические и религиозные – предписывают то, что должно быть, к чему надо стремиться. Они являются идеальными и не могут быть реально достигнуты, а лишь указывают верное направление движения.

3. Ни один из данных принципов не является абсолютным. Моральные обязательства, вытекающие из одного из них, в определенных случаях вполне обоснованно могут быть нарушены, коль вступают в конфликт с обязательствами, налагаемыми другими. То есть, если в конкретной ситуации требования, диктуемые другими этико-религиозными принципами, оказываются более обязывающими, то мы вправе поступать вопреки требованиям, исходящим от первого принципа.

4. При принятии окончательного решения, касающегося менеджмента заповедной территории, должны учитываться не только народнохозяйственные, экономические, эстетические, экологические или иные резоны, но и этические и религиозные принципы заповедного дела, дающие ценностную моральную оценку предпринимаемым действиям.

5. Необходимо помнить, что несправедливость, совершенная в одном заповедном объекте, является угрозой и оскорблением для справедливости повсеместно.