ряет мечом по кукле — из нее течет пекмэз. Бей говорит: «Я по­ клялся выпить пригоршню твоей крови!» С этими словами он подбирает с земли пригоршню пекмэза и пьет, и вот смотрит: кровь — словно сахар. «Увы, кровь у нее такая сладкая оказа­ лась: кто знает, какой сладкой была она сама!» — сказал он, а девушка выходит из шкафа и говорит: «Ну что, сдержал свою клятву, мой бей?» Бей так и остолбенел. Потом они бросаются друг другу в объятия и так, в удовольствии, проводят свои дни. Они достигли цели — знай, а ты хоть на стену влезай! 13

61. Дровосек и его три дочери

какое-то время был один дровосек, а у него было три дочки. Этот дровосек каждый день ходил в лес, до вечера

рубил там дрова, потом их продавал, а на эти деньги покупал всякую еду и хлеб и приносил домой.

В один из дней он снова ушел в лес, и вот, пока он рубил дрова, подошел какой-то дервиш. «Селям тебе, старина-дрово­ сек»,— сказал он, а тот, ответив на селям, говорит: «Что нового, старина-дервиш?» — «Я спрошу у тебя кое-что, только сумеешь ли ты отгадать?» — «А что?» —сказал дровосек. Тогда дервиш и говорит: «Что такое месяц, что такое звезды, что такое ночь, что такое день? Если можешь это отгадать в три дня,— отгадай; не сможешь,— я тебе голову снесу!» Сказав так, он уходит. А дервиш тот, оказывается, был падишах. И вот дровосек при­ нялся думать: «Сжалься, о аллах, что же это такое свалилось на мою голову? Я — бедный человек, как же мне это отгадать?» Сердце у него сжалось, бросил он рубить дрова. Сколько дров он до этого нарубил — столько и несет, продает и идет домой. И вот старшая дочь открывает дверь; видит, что отец пришел сам не свой. «Ох, отец, что с тобой случилось сегодня? Ты сам на себя не похож!» — говорит она, а он в ответ: «Дочь моя, сегодня пришел дервиш, вот то-то и то-то у меня спросил; я и затосковал от этого». Когда он так сказал, девушка расхохоталась. «Ха-ха- ха, а я-то думала, ты скажешь: «У дочери моей все на месте, осталось только таз покрыть» 1. Когда она так сказала, отец от­ ветил: «Иди вон отсюда, сука!» — и снова принялся думать.

329

Наступает утро. Он берет топор, идет в лес. Когда он рубил дрова, приходит тот дервиш. «Отгадал, старина?» — спрашивает он, а тот отвечает: «Нет, не мог отгадать».— «Два дня тебе оста­ лось»,— говорит дервиш и уходит. Сердце у бедняги опять сжа­ лось. Он бросает дрова, идет домой. Когда он постучал в дверь, ему открывает средняя дочь; видит, что лицо у отца темнымтемно. «Ох, отец, что с тобой случилось, что ты сегодня рано пришел?» А он говорит: «Отправляйся-ка ты вон отсюда; что сказала твоя сестра, то и ты скажешь».— «Помилуй, батюшка, может быть, я облегчу тебе твое горе, расскажи, из-за чего ты опечалился». Когда она так сказала, отец и рассказывает ей, как было дело. Девушка расхохоталась: «А я-то думала, ты ска­ жешь: «У дочери моей все на месте, не хватает только покрывала на таз». Отец прогнал ее: «Иди-ка ты вон!»

Ту ночь до утра он не спит; когда наступило утро, снова идет в лес. Приходит тот дервиш. «Отгадал, отец?» — говорит он, а тот отвечает: «Нет, не отгадал». Дервиш уходит, а дровосек поднимается, идет домой; ну, теперь-то уж плохи его дела! И вот младшая дочь открывает дверь: «Ах, отец, что с тобой случи­ лось?» Когда она так сказала, отец прогоняет ее; она упраши­ вает, умоляет, и отец рассказывает, в чем дело, а девочка и гово­ рит: «Ах, батюшка, что тут непонятного? Когда дервиш придет, ты скажи, что месяц — это вы, падишах, звезды — ваши везиры, ночь — ваши младшие рабы, день — ваши старшие рабы».

Лишь только он это услыхал, он так и обрадовался и ночью до самого утра говорил и заучивал эти слова. Утром рано он взял топор и снова пошел в лес. Пока он рубил дрова, опять приходит дервиш. «Отгадал, старина?» — сказал он, а тот гово­ рит: «Да, отгадал».— «Что же это?» — спрашивает дервиш. А когда дровосек сказал «Месяц — это вы, падишах, звезды — ваши везиры, ночь — ваши младшие рабы, день — ваши старшие рабы», падишах сказал: «Старина, у тебя есть три дочери: все три — девушки и все три — беременны на седьмом месяце». Ска­ зав это, он уходит. И вот эти слова тревожат дровосека; он встает, снова идет домой; выходит младшая дочка: «Отгадал, отец?» А он отвечает: «Отгадал, да только он мне вот что ска­ зал: это что же такое?» Когда он рассказал ей, девушка и гово­ рит: «Не беда, пусть придет, и тогда поговорим».

Ивот наступает утро, глядь!—подъезжает повозка, в дверь

кдровосеку стучат, говорят ему: «У тебя есть три дочери, их требует падишах, пошли их». Тогда отец говорит об этом доче-

330

рям. А младшая дочка делает три узла; она привязывает каж­ дой девушке по узлу на живот и говорит старшей: «Когда па­ дишах тебя спросит: «Девушка, чего желает твоя душа?» — скажи: «Маринаду». А средней говорит: «А тебя когда спросит: «Девушка, чего желает твоя душа?» — скажи: «Мяса». Они са­ дятся в повозку, едут прямо во дворец и предстают пред очи па­ дишаха. Падишах смотрит на них и говорит старшей девушке: «Девушка, чего желает твоя душа?» А та говорит: «Маринаду». Падишах говорит: «Выдайте ее за туршуджу-башы» 2. Задает во­ прос средней дочери, а та говорит: «Мяса». И он говорит: «А ее выдайте за касаб-башы» 3. Младшей дочери говорит: «Девушка, чего желает твоя душа?» Та говорит: «Рыбы в воздухе, укропу в море». Когда падишах сказал: «Разве бывает рыба в воздухе, укроп в воде?» — девушка и говорит: «О падишах, а бывают ли три незамужние девушки беременны на седьмом месяце?» Этими ее словами падишах остался очень доволен и говорит своему везиру: «А эту отдайте мне в жены». Устраивают свадьбу и справ­ ляют ее сорок дней* сорок ночей.

62. Сё'йлемез-султан Шг$гШ:ыло — не было, а в одно

время у одного падишаха был сын; у сына была маленькая золотая пушка, и он каждый день забавлялся тем, что бросал и ловил ее. Однажды, когда он, по обыкновению, сидел во дворце и играл пушечкой, к фонтану, что был внизу дворца, подходит одна старая женщина, чтобы набрать воды. Шахзадэ ради забавы бросает пушку и тут же разбивает у старухи кувшин1, а женщина—что тут подела­ ешь? — не говоря ни слова, берет другой кувшин и снова идет к источнику. А мальчик остался очень доволен тем, что разбил кув­ шин: он снова бросает пушку и разбивает второй кувшин. Как ни сердилась старушка, но, боясь падишаха, она не смеет ничего сказать; а так как денег у нее не было, она идет, берет в долг еще один кувшин и приходит обратно. Пока она набирала в него воды, мальчик опять бросает пушку; когда же он разбил и этот кувшин, старуха уже выходит из терпения. «О аллах! Я тебе ни слова не скажу, о шахзадэ — вот только полюбить бы тебе сул­ таншу Сёйлемез!»2 — произносит она и уходит. Как только шах-

331

задэ это услыхал, его охватило любопытство. «Это как же так, что это такое?» — раздумывает он, и беспокойство его стано­ вится все сильнее; день ото дня он хворает все пуще, начинает желтеть и увядать, перестает есть и пить. Словом, лежит он в постели три-четыре дня, а сам таков, как будто хворает три ме­ сяца. Падишах не понимает, что с ним случилось: сколько ни приводят к нему хекимов и ходжей, они не могут найти для него никакого лекарства.

Однажды падишах спрашивает сына, отчего он заболел, а тот ему в ответ: «О отец мой шах, так и так, в такой-то день разбил я три раза кувшин у одной женщины, которая приходила к фон­ тану, что под моим дворцом. «Полюби Сёйлемез-султан!» — ска­ зала она мне, и с того дня я захворал от беспокойства. Мне ста­ новится все хуже: ни хекимы, ни ходжи мне не помогают; отпусти меня, чтобы я отправился на поиски той султанши... кто она та­ кая? Может быть, тогда я и избавлюсь от болезни». Как только он это сказал, падишах хоть и не соглашается, так как у него не было других детей, но понимает, что шахзадэ не избавится от этой тоски. Поэтому он говорит разные слова,— и так, и этак,— а шахзадэ говорит: «Отец мой, от меня уж добра не жди: и так я умру, и этак; но если я погибну от своей страсти, то хоть ты-то после моей смерти не будешь страдать». Шаху ничего не остается делать, и он дает разрешение на то, чтобы шахзадэ поехал вместе с лалй. Они собирают в дорогу вещи — по цене дорогие, по весу легкие3 — и вот как-то под вечер выходят из города и отправ­ ляются в путь, в надежде на добрых людей.

Мало-помалу идут они шесть месяцев без перерыва, а так как, таскаясь по разным дорогам, они ни на что уже не смотрят, то они теряют и образ человеческий, не могут ни стоять на месте, ни спать; еда и питье уж не идут им на ум. Так идут они по го­ рам, по камням и вот приходят на вершину какой-то горы. Смот­ рят, а там камни и земля сверкают, как солнце, и все кругом за­ лито светом. Они и говорят друг другу: «Что же это за место?» Пока они ходили и оглядывались туда и сюда, они встречают ка­ кого-то старика. Они подходят к нему и расспрашивают, а он от­ вечает: «Это горы Сёйлемез-султан; сама она сидит под семью покрывалами, и из-под них ее сверкание пробивается сюда». Когда они спросили: «А в какой же стороне находится она сама?» — старик и говорит: «На расстоянии шести месяцев пути отсюда есть дворец,— там она и живет; до сих пор — сколько душ из-за нее погибло: никак не могли заставить ее сказать хоть

332

одно слово». Лишь только он так сказал, шахзадэ с лала снова отправляются в путь. Много времени идут,— в сказке-то все бы­ стро идет,— идут еще один-два-три месяца пути. В один из дней снова приходят они на вершину горы, глядят — все кругом крас- ным-красно. Они дивятся этому и вот, бродя по окрестностям, находят поблизости деревню. Шахзадэ говорит: «Ох, лала, я со­ всем выбился из сил. Пойдем в ту деревню и отдохнем немного, да к тому же и разузнаем, что это за место такое». Они входят в деревню, заходят в кофейню; когда они немного отдохнули, все бывшие там догадались, что они пришли из дальних мест, и начинают с ними заговаривать. Шахзадэ, не открываясь им, спрашивает у них, отчего происходит это зарево в тех горах, а селяне говорят: «Эх, гости! Зарево этих гор... да отсюда на три с половиной месяца пути вперед есть Сёйлемез-султан: это алый цвет ее щек и губ; живет она под семью покрывалами и не говорит ни слова». Кто говорит: «Мой брат в прошлом году по­ шел по этой дорожке и погиб»; кто говорит: «У меня такой-то» — и они начинают перечислять всех погибших из-за этой девушки. У молодца не хватило больше терпения оставаться здесь: он снова пускается в путь вместе со своим лала, и вот они переходят одну гору за другой. Не будем затягивать! Идут они, идут,

ивдали показывается крепость. Шахзадэ говорит: «Вот это, должно быть, и есть земля султанши». Они подходят близко к той крепости, и вдруг, глядь! — вся она сделана из человеческих черепов, а сама большая — сто аршин высоты,— конца-краю нет. Они идут, а шахзадэ говорит: «Эх, лала! Я думаю, это и есть головы людей, которые пришли, чтобы заставить султаншу гово­ рить. И мы тоже или присоединимся к ним, или же сделаем дело

идостигнем своих желаний». Не заходя в ту крепость, они вхо­ дят в большой город, снимают комнату на постоялом дворе и ре­ шают там остановиться: «Побудем-ка здесь несколько дней, а там посмотрим, что покажет аллах».

Когда они вошли в город, они видят, что там все вопят и сто­ нут: кто плачет, кто кричит: «Брат у меня пропал!» — «А у меня сын!» — кричит второй. «А у меня такой-то!» — кричит третий. Они спрашивают причину этого. Один из тех и говорит: «Эх, молодец, ты что спрашиваешь? Ясное дело: и ты пришел сюда за

отца той девушки; всякий, кто пожелает пойти к ней, чтобы за­ ставить ее говорить, докладывает об этом падишаху, и, как

333

только тот дает разрешение, его отводят к девушке». Как только шахзадэ услышал это, он говорит: «Ну, лала, теперь наш путь закончился; несколько дней отдохнем здесь, а там уж узнаем то, что написано у нас на челе» 4. Несколько дней они прожили в той комнате, которую сняли, и вот в один из дней шахзадэ вместе

клетке. Шахзадэ, можно сказать, влюбился в красоту соловья и хочет купить его. Напрасно лала говорил: «Шахзадэ, что ты бу­ дешь с ним делать? Теперь у нас поважнее дела, пойдем, брось ты это — еще неизвестно, что с нами будет,— зря только деньги тратишь!» Напрасно он все такое говорил; шахзадэ отвечает: «Непременно куплю его!» И он покупает птицу за тысячу гурушей, приносит домой и вешает клетку с птицей в одном углу той комнаты, в которой они жили. В один из дней, когда шахзадэ сидел в комнате один и, подперев щеку рукой, думал о том, как он заставит девушку говорить, и наполнял свое сердце ужасом: «А что, если мне не удастся заставить ее говорить?» — соловей из клетки сказал: «Шахзадэ, о чем ты думаешь? Я вижу, ты се­ годня очень печальный». Шахзадэ испугался, в душу ему запала тревога: «Ой-ой, это что же такое: ин это или джинн? 5 Птица — а говорит!» И вот он перепугался, дрожит и вскакивает с места. «Как бы то ни было, а в этом что-то есть; может быть, аллах через нее посылает мне избавление от мук?» — подумал он и поворачивается лицом к птице. «Соловей, вот почему пришел я сюда: влюбился в Сёйлемез-султан, а добраться до нее очень трудно, я и думаю о том, как бы мне к ней пройти»,— сказал он, а соловей говорит: «Шахзадэ! Есть о чем задумываться! Да на свете нет ничего легче этого! Ты пойди сегодня вечером в ее дво­ рец, возьми и меня с собой. Она за семью покрывалами: ни ее лица никто не видит, ни она никого. Поставь меня под скамью с подсвечником, потом справься о здоровье султанши, говори еще другие слова; она не подаст голоса. Тогда ты скажи: «Ну, раз султанша не разговаривает, побеседую-ка я со скамейкой» — и начинай говорить. Что бы ты ни сказал, я буду тебе отвечать». Только он это сказал, шахзадэ, ободрившись и не рассказывая лала о том, что ему сказал соловей, идет прямо во дворец пади­ шаха. Не успел он сказать, что пойдет к Сёйлемез-султан, как шах, увидев юношу, полюбил его всей душой. «Ах, сын мой, жаль твою молодость: из-за моей дочери по сю пору сколько йигитов, подобных тебе, отдали души! Ничего тут добиться нельзя, а у

334

меня уговор такой: кто заставит дочь мою говорить, тому я от­ дам ее в жены; а тому, кто не сумеет заставить,— снесу голову! Вот эта крепость, которую ты видишь,— это черепа тех людей, которых я приказал умертвить таким путем. Уходи, откажись от этого, а то и ты окажешься вместе с ними». Напрасно падишах так говорил — молодец бросается падишаху в ноги: «Я прошел целый год пути для того, чтобы умереть ради нее; или я умру, или заставлю ее говорить и с твоего разрешения возьму ее в жены». И он настаивает на своем. Шах говорит: «Сын мой! Вина не моя — иди, ищи у аллаха свой жребий». И он приказывает своим людям провести шахзадэ к девушке. А когда настал ве­ чер и все кругом покрыла ночь, молодец идет во дворец к де­ вушке. Он входит в ее комнату, вытаскивает из-за пазухи клетку соловья и ставит ее под скамью.

Пройдя к девушке, он справляется о ее здоровье, говорит и еще много слов о долинах и о вершинах6, девушка — ни ответа, ни привета. Шахзадэ говорит: «Эх, султан!7 Время-то подошло уж к пяти-шести часам, а вы еще ни слова не сказали! Меня уже тоска одолела; поговорю-ка я с этой скамейкой для свечи — она хоть и без души, да, может быть, меня пожалеет». Сказав так, он обращается к скамье. «Как поживаешь, здорова ли, скамеюшка» — и все такое начал он расспрашивать. А соловей от­ вечает: «Что мне делается, шахзадэ,— хорошо, прекрасно! Вот уже сколько лет, как со мной никто не разговаривал, а теперь аллах тебя мне послал: сегодня весь свет стал мне мил. Вы меня обрадовали, и я вас в эту ночь повеселю: если будете слушать, я расскажу вам один рассказ». Шахзадэ сказал: «Прекрасно, го­ вори, я послушаю», и соловей начал рассказывать: «Шахзадэ, когда-то f подобного вам шаха была дочь. В нее влюбилось три человека, и каждый хотел взять ее себе в жены; отец ее сказал женихам: «Ступайте все трое и приходите, изучивши каждый какое-нибудь ремесло: кто из вас окажется лучше всех, тому я и отдам мою дочь». Как только он это сказал, все трое сразу вышли из города, в котором находились. Когда они подошли к одному источнику, они и говорят один другому: «Нам, так вот, всем троим вместе, идти не годится; пойдемте-ка все в разные стороны, а перстни наши положим под камень этого источника. Если кто из нас придет раньше, пусть он и берет свой пер­ стень,— тогда пришедший после будет знать, пришли ли другие или нет». Все согласились на это. Они сняли свои перстни, по­ ложили под камень, и каждый пошел своей дорогой. Один из

335

них научился искусству проходить шестимесячный путь в один час; другой научился познавать тайное, а третий — оживлять мертвых. Затем они вернулись обратно и, когда пришли к тому источнику, снова все трое там встретились. Знающий тайное го­ ворит: «Дочь падишаха очень больна; через час-другой она умрет». А другой говорит: «Я приготовлю такое лекарство, что если даже она умрет,— оживет, только кто же ей его доставит?» Тогда третий говорит: «Я доставлю». Едва он это сказал, ему дали лекарство, и за один час он прибыл во дворец падишаха, а девушка была уже при последнем издыхании. И вот, только заставили ее выпить лекарство, как болезнь ее сразу прошла. И вот, когда прибыли и другие товарищи, шах начинает спра­ шивать каждого о его искусстве. (Тут соловей подает шахзадэ знак — не упоминать парня, который проходит шестимесячный путь в один час). Шахзадэ, если бы ты там был, то кому из трех этих молодцов отдал бы ты эту девушку?» — спрашивает соло­ вей, а молодец говорит: «Что до меня, я отдал бы ее тому, кто сделал лекарство». Пока они затягивали спор: «Нет, тому, нет, этому», Сёйлемез-султан и говорит про себя: «Видала таких — позабыли того, который проходит шестимесячный путь в один час!» Она выходит из себя, тут же срывает с лица свои покры­ вала и говорит: «Эх вы, разини! Да если бы была я, я бы отдала тому, который принес лекарство: если бы он не принес лекарства, разве девушка осталась бы в живых?» Лишь только она это ска­ зала, тотчас докладывают падишаху, что его дочь заговорила. Когда ему так сказали, девушка поняла, что ее вынудили загово­ рить путем хитрости, и потребовала, чтобы ее вынудили так го­ ворить три раза. Тогда шах и говорит шахзадэ: «Сын мой, если ты еще два раза сумеешь сделать так, чтобы она заговорила,— девушка твоя». Молодец встал и, как только пришел в свою ком­ нату, так опять и погрузился в раздумье, а соловей говорит: «Шахзадэ, о чем ты задумался? Теперь султанша, в злобе на то, что ее заставили говорить, разломает скамейку на куски: сегодня вечером ты поставь меня на полку». Вечером шахзадэ кладет соловья за пазуху и идет во дворец.

Войдя в горницу девушки, он ставит соловья на полку. И вот, поскольку он не мог добиться ответа, как бы он ни расспрашивал девушку и ни говорил,— он снова поворачивается к полке и го­ ворит: «Эй, полка, султанша со мной не разговаривает— пого- ворю-ка я хоть с тобой; Как поживаешь, хорошо ли себя чувст­ вуешь, как здоровье?» А та ему в ответ: «Шахзадэ, мне-то что

336

делается; а вот ты, если бы султан-осаным с тобой говорила, со мной и разговаривать бы не стал, а? Что же — из-за того, что ее не заставил говорить, со мной желаешь побеседовать? Ну да ладно! Как поживаешь? Ты-то вот хорошо ли себя чувствуешь?» Говоря эти и прочие слова, они начинают беседу. «Шахзадэ, если

ятебе расскажу один рассказ, ты меня будешь слушать?» Только полка это сказала, он и говорит: «Ну-ка расскажи, конечно, буду слушать». И соловей начал: «В какое-то время в одном городе

жила одна дурная женщина, а у нее были три дружка: один был Балджы-оглу 8, другой Ягджы-оглу8, а третий — Тиреджи-оглу 8; только никто из них не знал о том, что каждый из трех посещал ее. А Ягджы-оглу любил эту женщину больше, чем другие. Од­ нажды женщина, причесывая себе голову, увидала у себя один седой волос и говорит сама себе: «Увы, видно, я начинаю ста­ реть. Сейчас вот я так живу, а пройдет немного времени, и чем больше я буду стареть, тем сильнее дружки мои будут отворачи­ вать лицо свое от меня, а потом мне придется таскаться по ули­ цам. Лучше уж покаюсь я в том, что делаю, вступлю в законный брак с кем-нибудь и буду так жить до самой смерти». В тот день она приглашает к себе на дом всех троих, одного через час после другого. А ведь они так и не знали друг о друге. Прежде всех явился Ягджы-оглу. А девка перед его приходом вырыла в саду могилу и рядом положила саван. Как только пришел Ягджыоглу, женщина начала стонать и рыдать. Тот спрашивает, что с ней случилось, а она и говорит: «Ах, друг мой, отец у меня умер,

ясхоронила его в саду; теперь он оказался колдуном и вышел из могилы. Посмотрю-ка я, правда ли ты меня любишь: завер­ нись в этот саван, ложись в могилу и полежи там часика три. Когда придет отец, он увидит, что здесь похоронили другого по­ койника, и уйдет». Только она это сказала, Ягджы-оглу и гово­ рит: «Для тебя не только в могилу, а даже в море готов ки­

нуться!» И вот он раздевается, закутывается в саван и ложится в могилу. Пока он там лежит, вот стук в дверь: приходит Бал­ джы-оглу. Он тоже видит, что женщина плачет и стонет, и спра­ шивает, что случилось. Она и этому рассказывает, в чем дело, так же, как говорила первому; говорит ему, чтобы он взял камень и ждал у могилы, а когда зашевелится лежащий там колдун, то чтобы убил его. А тот делает все, как сказала девка. Пока тот, сделав все, как сказала девка, дожидается у могилы, с другой стороны является Тиреджн-оглу. И тот, видя ее печаль, спра­ шивает: «Что с тобой, любимая, не больна ли ты, что у тебя за

горе?» Как только он так сказал, женщина отвечает: «Как же мне не плакать: отец умер, я велела вырыть в саду могилу, а один из его врагов оказался колдуном, смотри-ка — вон открыл могилу и теперь стоит у него в головах. Если ты сумеешь пойти, взять его из могилы и принести, я избавлюсь от горя, нет — я помру от слез». И Тиреджи-оглу, не зная, в чем дело, тотчас бе­ жит, выхватывает из могилы «мертвеца» Ягджы-оглу и скорее тащит его к девке. А Балджы-оглу думает, что колдун в двух ли­ цах: он бежит следом за ними и старается убить их камнем. А лежавший в могиле думает: «Что же это случилось: попал я в руки колдуна, что ли?» И он разрывает саван на части и вы­ ходит на свет совершенно голый. А так как они были знакомы, то и теперь они узнают один другого и вот начинают гнать, пи­ хать и сбивать друг друга с ног: ты, мол, здесь чего гуляешь? (Соловей опять делает знак шахзадэ, показывая, чтобы он не на­ зывал Ягджы-оглу). Ну, шахзадэ, кто же теперь оказался до­ стойным этой женщины? Я думаю: Тиреджи-оглу». А шахзадэ говорит: «Нет, что до меня, так ее должен взять Балджы-оглу, потому что он всего натерпелся». Пока они так беседовали друг с другом: «Нет, не так, а вот так», султанша опять сказала: «За­ были про Ягджы-оглу; этот паренек три часа в могиле лежал: женщина по праву принадлежит ему». И опять падишаху докла­ дывают, что девушка сказала несколько слов.

Сказ наш сократим, а то, пожалуй, в беду влетим9. Как мо­ лодцу и было сказано раньше, от него требуют, чтобы он еще раз ночью заставил девушку говорить. Молодец идет к себе в ком­ нату; пока он там дожидался вечера, соловей и говорит ему: «Эх, шахзадэ, теперь султанша, в злобе на полку, наверно, раз­ несет ее на куски; поэтому нынче вечером ты оставь меня за дверью, и мы опять поговорим с тобой, как и прежде». Потом, когда наступил вечер, молодец опять идет к девушке, соловья оставил за дверью, а сам сел и начал говорить султанше о том и о сем; но так как он не мог добиться ответа, то он повернулся к двери: «Султан-ханым не говорит, поговорим-ка с тобой». И вот, после того как они взаимно осведомились о здоровье, со­ ловей снова начинает рассказ: «В прежние времена были плот­ ник, портной и софта 10. Однажды, когда они все трое путешест­ вовали как друзья, они пришли в какой-то город; там они наняли комнату. Днем каждый уходил на свою работу, а ночью они со­ бирались в комнате и спали. Как-то ночью, когда они спали, плотник встает, пьет кофе, закуривает чубук. Пока сон бежал

338

от него и он не мог заснуть, он вырезает из дерева, которое было в комнате, подобие девушки тринадцати-четырнадцати лет, по­ том ложится и засыпает. Проходит немного времени, просыпается портной, видит: стоит деревянное подобие девушки. Он тут же старательно кроит и шьет ей платье, одевает ее; потом встает от работы и ложится спать. Немного спустя, под утро, просыпается и софта, вдруг, глядь!—деревянная девушка, прекрасная, как луна, а одежда на ней совсем ей подстать. Она ему очень понра­ вилась; он совершает омовение и молит аллаха оживить ее. И вдруг, дереву от аллаха дается душа, и оно становится беспо­ добно красивой девушкой, которая вот-вот проснулась и покаш­ ливает. (Соловей опять подает знак шахзадэ, чтобы он не упо­ минал софты). И вот все трое просыпаются и влюбляются в де­ вушку. «Ты возьмешь!» — «Нет, я возьму!» — говорят они и поднимают ссору. Ну, шахзадэ, теперь кто же должен взять де­ вушку? По-моему, пусть возьмет плотник!» А шахзадэ говорит: «Он обделал дерево, и только, а портной сшил одежду и одел его, как человека: по-моему, она должна принадлежать порт­ ному». «Нет, не так!» — «Нет, не так!» — спорят они друг с дру­ гом, а султанша говорит про себя: «Софту забыли!» — выходит из себя оттого, что забыли софту, и от гнева открывает лицо: «Эй, дураки, софту позабыли! Если бы он, помолившись, не ожи­ вил ее, кому бы все это было нужно? Плотник и портной сделали только обличье; конечно, она по праву должна принадлежать софте».

И вот, только она так сказала, все захлопали в ладоши, побе­ жали к падишаху и довели до его сведения, что девушка снова разговаривала. А так как сама девушка была покорена красотой молодца, то, не показывая виду, что она обманута, она просит отца обручить ее с молодцом, а шах на радостях, в честь спасе­ ния молодца и избавления города от беды, устраивает великий пир и обручает шазхадэ с девушкой. Когда они уже собирались праздновать свадьбу, шахзадэ и говорит шаху: «Моя страна в такой-то земле, и там у меня есть мать и отец; обручение наше совершилось здесь, а свадьба наша пусть будет там». Когда он так сказал, шах соглашается с этим. Устроив большое шествие, посадив девушку и молодца в паланкин, он отправляет его на родину. А отец шахзадэ, лишь только увидал, что сын его воз­ вращается, сильно обрадовался: велел разукрасить и осветить весь город, устроил празднества, а затем и свадьбу. Сорок дней, сорок ночей пируют, а на сорок первую ночь девушку и молодца

339

вводят в опочивальню для молодых. А ту старую женщину, у ко­

тяй — плешивый 1 сын. Этот мальчик целые дни никуда не ходил, лущил у печки кукурузу и ел. Однажды мать и говорит ему: «Эй, мальчик! Что же ты такое делаешь? С утра до вечера валяешься в золе у очага, как кот под печкой 2, никогда мне ни чуточки не поможешь. Вот что, возьми-ка эти ведра и коромысло и при­ неси-ка мне из Дуная воды». Сколько бы она ни говорила, маль­ чик и с места не двигается: знай, лущит кукурузу. Тогда жен­ щина рассердилась, тут же схватила палку и едва только про­ ехалась по нему разок-другой, как мальчик неохотно берет ведра и идет к Дунаю.

Пока он набирал воды в ведра, в одно из них попадает рыба. Мальчик вынимает рыбу и начинает с ней играть. И вот, с утра до вечера он играет с рыбой и забывает принести воды. Прочи­ тали вечерний эзан, а мальчик все еще на берегу Дуная. Нако­ нец рыба заговорила по-человечьи: «Мальчик, с самого утра ты за мной ухаживал; есть у тебя какое-нибудь желание? Проси у меня, чего хочешь, я это тебе дам, и ты меня выпустишь».

Оказывается, эта рыба была из породы пэри. А мальчик говорит: «Эх, чего мне хотеть? Хочу, чтобы эти ведра сами на­ полнились водой, сами наделись на коромысло, а я бы влез на­ верх и поехал домой». Рыба говорит: «Да, хорошо. Если ты ска­ жешь: «По велению3 аллаха, по соизволению3 рыбы, эти ведра пусть наполнятся, сами взберутся на коромысло, а я влезу на­ верх, и пусть меня свезут домой», то и будет так, как ты сказал. Ну, а теперь меня отпусти». Но мальчик говорит: «Нет, не верю. Дай-ка сперва посмотрю: если оттого, что я скажу, это так и бу­ дет, то отпущу, а если этого не будет и если ты стараешься меня обмануть — я тебя не отпущу». Рыба говорит: «Фу, дорогой мой! Вот скажи, как я тебя научила, и посмотри: будет или не будет». Только она так сказала, мальчик и говорит, как его научили:

340

ведра сами входят в воду, наполняются, надеваются на коро­ мысло, и мальчик садится наверх; лишь только он увидел, что ведра пускаются в путь — тынгыр-мынгыр! 4 — он бросает рыбу в Дунай, а сам на коромысле едет по всем кварталам — тынгыр-

«Молчи, мать! Я нашел такой способ». Говоря так, он слез с ве­ дер и снова начал лущить кукурузу.

После этого прошло несколько дней. Однажды мать снова начала пробирать мальчика: «Фу, мальчик! Будет ли мне от тебя какой-нибудь толк? Ну-ка, возьми ведра да принеси воды»,— говорит она. А уж мальчик-то знал, как это сделать. «По веле­ нию аллаха, по соизволению рыбы, пусть эти ведра влезут на ко­ ромысло, а меня возьмут наверх, пусть они отправятся к Дунаю, наполнятся водой и снова вернутся домой». Едва он это сказал, как ведра влезают на коромысло, а мальчик влезает наверх, и они едут к Дунаю — тынгыр-мынгыр!—и наполняются водой. А когда мальчик возвращался на них домой, он проехал под са­ мым дворцом падишаха. И вот дочь падишаха, увидев это, начи­ нает хохотать: «Ха-ха-ха, до сих пор не видывала я такой штуки, чтобы ведра везли человека». А мальчик снизу смотрит на де­ вушку: «По велению аллаха, по соизволению рыбы, пусть эта девушка станет беременной от меня»,— говорит он и проезжает мимо. Теперь мы перейдем-ка к девушке!

У девушки день ото дня начинает расти живот. Девушка, видя это, теряет голову, да к тому же стыдится людской молвы. «Увы, дочь падишаха родила незаконного»,— будут говорить они. Что мне делать?» — думает она, но ничего не может приду­ мать. Лишь только прошло девять месяцев и десять дней, она производит на свет мальчика. Об этом докладывают падишаху, а он идет к девушке: «Ах, дочь моя, откуда у тебя этот ребе­ нок?» Сколько он ни спрашивал, девушка отвечает: «Я не знаю». Падишах заставляет девушку сказать правду. «Батюшка, я ни к кому не ходила, и ко мне никто не приходил; я и сама-то удиви­ лась»,— клянется она. А падишах говорит: «Ну, посмотрим, какнибудь это да раскроется» 5 — и велит отдать мальчика мамке. Мальчик растет изо дня в день. В сказках, говорят, время бы­ стро течет. Мальчику исполняется семь лет; падишах и хотел бы отдать мальчика в школу, но так как у ребенка нет отца, то па­ дишах стыдится людей. Как-то собирает он меджлис и рассказы-

341

вает все везирам. А везиры говорят: «О падишах, в этом ничего такого нет: на свете нет ничего невозможного, такие вещи бы­ вают. И вот если ты хочешь найти отца ребенка, то посади дочь твою с сыном у окна и вели, чтобы все мужчины, сколько бы их ни было в городе, прошли перед дворцом, а в руку мальчика дай золотой мяч: в кого из этих людей он кинет мячом — тот и есть его отец».

Вслед за этим падишах велит теллялям кричать: «Все, кто ни на есть,— пусть пройдут перед дворцом; если найдется такой, который не пройдет, тот будет вот как наказан!Ц Те, кто слышал клич телляля, собираются и начинают проходить мимо дворца. И вот каждый день проходит по толпе мужчин, но мальчик ни в кого из них не бросает мяча. А в этой стороне 6 обо всем услы­ хала и мать того ленивого плешака; она и говорит ему: «Ой, мальчик! Ты чего здесь сидишь? Иди-ка и ты, пройдись под дворцом: может быть, мальчик в тебя бросит мячом, и ты ста­ нешь зятем падишаха». Плешивый парень говорит: «Ах, да я не пойду! Этот мяч попадет мне в голову и разобьет ее в кровь,— и так у меня голова лысая!» — и лущит себе кукурузу. А мать рассердилась, хватает кол, и только огрела его по плечу — маль­ чик так и вылетает из дверей. Что ему делать? И он тоже идет туда, где собрался народ, и наблюдает со стороны. И вот там все по очереди проходят под самым дворцом. А так как на другой стороне, кроме мальчика, никого уже не осталось, то ему говорят, чтобы и он пошел. Как он ни говорил «Ой, у меня лысая голова: боюсь еще кто-нибудь ударит и разобьет ее в кровь», они схва­ тили его за руки и за полы и проводят под самым дворцом па­ дишаха. И вот мальчик сверху берет мяч, бросает и попадает в плешака, а плешак кричит: «Ай-вай!» — и пускается бежать. А те, кто был там, кричат: «Не было, не было!» — и вторично проводят его под самым дворцом; мальчик снова бросает мяч и попадает в плешака. И вот так три раза заставляют они пле­ шака пройти под самым дворцом. И вот, когда мальчик все три раза попал мячом в плешака, они говорят: «Ах, было!» Они хва­ тают плешака за руки и за полы и ведут его в баню, но так как падишах стыдится такого зятя, то он велит сделать сундук, са­ жает туда плешака вместе с девушкой и ребенком и велит кинуть их в море.

Сундук в море качается-качается, и волны выносят его на сушу. Там солнце нагревает сундук, доски в нем трескаются, и плешак, кое-как сломав доски, выходит оттуда вон, вытаски-

342

вает девушку с мальчиком, глядь! — а кругом прекрасные поля и луга. Ему приходит на память то, что сказала рыба. Тотчас он говорит: «По велению аллаха, по приказанию рыбы, пусть ста­ нет здесь конак — лучше падишахского в тысячу раз, пусть бу­ дет там сорок рабов и сорок рабынь, пусть все убранство там бу­ дет роскошное». И тотчас стало так, как он сказал. Плешак берет девушку с мальчиком, поселяется во дворце и живет в свое удо­ вольствие. Идущие с той стороны 7, видя там конак, даются диву: «Когда это появилось?» — говорят они, приезжают и рассказы­ вают о том в городе, где был падишах, расхваливают конак. Слышит это и падишах. Оказывается, тот луг был пастбищем для падишахских лошадей. Чтобы разузнать об этом, падишах посылает охотника. «Ступай убей утку, зажарь ее в том конаке и мне принеси, а к тому же посмотри, кто хозяин того конака»,— наказывает он. А охотник взял ружье, идет-идет, на берегу реки убивает дикую утку и вместе с уткой идет прямо в конак. А у во­ рот был сторож. Охотник говорит: «Сделай милость, не разре­ шите ли мне здесь зажарить эту утку?—я снесу ее в подарок падишаху».— «Постой, я спрошу моего хозяина»,— говорит сто­ рож, идет внутрь, спрашивает плешака, и тот разрешает. Охот­ ник входит в конак; разводят огонь, охотник начинает жарить утку, но, рассматривая конак, забывает и про утку. Немного спустя он опамятовался, глядь! — а одна сторона утки сгорела. Видя это, он говорит: «О горе, какой ответ дам я теперь пади­ шаху»— и задумывается. А плешак говорит: «Человек, ты об этом не горюй: я тебе дам другую, много лучше этой».— «По ве­ лению аллаха, по приказанию рыбы, пусть будет здесь прекрас­ ная жареная утка, и пусть, когда ее будут есть, она начнет пах­ нуть мускусом». И вот появляется жареная утка на золотом подносе. Плешак отдает утку охотнику. «Вот возьми, снеси ее па­ дишаху, а от меня передай поклон да скажи: пусть он со всем народом, что во дворце, завтра вечером будет ко мне в гости»,— говорит он и отсылает охотника. Охотник радостно отправляется к падишаху, отдает ему утку и рассказывает о том, что падишаху прислали приглашение. Падишах начинает кушать утку, глядь! — а утка пахнет мускусом. Оказывается, падишах никогда до сих пор не едал такой утки. Он спрашивает: «Где ты ее убил?» А охотник говорит, что ему дали ее в конаке. Падишах удивился

ирешает отправиться туда назавтра к вечеру.

Ивот тот день проходит, а на следующий день падишах, за­ хватив с собою всю дворцовую челядь, отправляется в гости в

343