Глава 5. В преддверии новой динамической психиатрии

Период с 1880 по 1900 год явился в истории динамической психи­ атрии решающим в двух отношениях. Именно в это время «официаль­ ная медицина», наконец, признала право динамической психиатрии на существование, и последняя получила широкое распространение. Дан­ ный период ознаменовался также возникновением новой динамической психиатрии. Историю этих двух процессов невозможно рассматривать, не принимая во внимание социального, политического и культурного контекстов эпохи.

Мир в 1880 году

Мир в общем и целом подвергся на протяжении девятнадцатого сто­ летия радикальным изменениям: разразилась Французская революция, прошли наполеоновские войны, образовались новые национальные го­ сударства, ощутимый прогресс был достигнут в области науки, быстро развивались производство и торговля, человек исследовал оставшие­ ся еще неизведанными части света. Многие считали, что человеческая культура достигла высшей точки своего развития. Тем не менее, огля­ дываясь на ту эпоху с позиций современности, мы увидим, что мир тогда во многих отношениях отличался от нашего, и нам трудно представить, каким он был в действительности.

Прежде всего в обществе превалировало ощущение надежной ста­ бильности существования. Несмотря на короткие войны локального характера, стачки на предприятиях, пропаганду социалистических идей и диверсии анархистов, мир казался непоколебимым. Такая же ситуация наблюдалась и в области экономики, если не считать периодически воз­ никавших кризисов. Не существовало проблем девальвации и различия в курсах национальных валют. В силу того, что финансовые сделки осу­ ществлялись посредством золотых монет, деньги представлялись чем-то постоянным, надежным и обладающим универсальной и непреходящей ценностью. Несмотря на соперничество между нациями в эту эпоху так называемого «вооруженного мира», временами можно было позволить себе практически не замечать границ между странами: любой мог поки­ нуть свой дом и — если его финансовое положение позволяло — напра­ виться в какую угодно часть света без паспорта, визы и других подобных

формальностей (исключение составляли лишь Россия и Турция). Эта на­ дежность и стабильность существования нашли отражение в архитекту­ ре своего времени: банки и отели строились по типу крепостей, а частные виллы также нередко окружались каменными стенами. Жизнь казалась настолько размеренной, что многие теряли интерес к общественным

иполитическим проблемам и жили каждодневными заботами, не заду­ мываясь о будущем.

Вэто время с особой силой проявилось стремление сильного пола к превосходству. Это был мир, созданный мужчинами для мужчин, в ко­ тором женщинам отводилась второстепенная роль. Политических прав для женщин не существовало. Разграничение по половому признаку

инеравенство полов были гораздо более ощутимыми, чем в наше вре­ мя. Армия представляла собой исключительно мужскую организацию,

овспомогательных службах, куда брали бы женщин, тогда никто даже

ине помышлял. Конторские служащие, включая секретарей, также были представителями только мужского пола. Женщин не принимали в университеты (первые случаи их поступления туда относятся к началу 90-х годов девятнадцатого столетия). Существовало много клубов для джентльменов, и даже на приемах, где присутствовали и мужчины и жен­ щины, когда заканчивался обед, первые шли в курительную комнату,

авторые — в гостиную. В литературе превозносились мужские доброде­ тели (честолюбие, агрессивность и жесткость). Общепринятым у мужчин было и ношение бороды, усов или бакенбардов, манера ходить с палкой или тростью, а также увлечение атлетикой, верховой ездой и фехтовани­ ем, а не теми видами спорта, которые популярны в наше время. Еще один чисто мужской обычай — дуэль — был распространен среди офицеров,

в немецких студенческих сообществах, а также в некоторых аристокра­ тических и великосветских кругах1. Однако женщины имели свои салоны, комитеты, журналы, а в поездах существовали купе для женщин. Женщи­ ны, носящие брюки, короткие прически или курящие, встречались крайне редко. Авторитет отца семейства был непререкаем как для детей, так и для жены. Образование носило весьма авторитарный характер: деспотичный отец был в те времена обычным явлением, и лишь чрезмерно жестокие из них выделялись на этом фоне. Конфликты между поколениями, особен­ но между отцами и сыновьями, возникали гораздо чаще, нежели в наше время. Однако авторитаризм представлял собой характерную черту того времени и царил не только в семейных отношениях. Большим уважением пользовались военные чины, члены городских советов и судьи. Законы были более репрессивными, малолетние преступники сурово наказыва­ лись, а телесные наказания считались необходимыми. Все эти факторы необходимо принять во внимание при рассмотрении генезиса открытого Фрейдом Эдипова комплекса.

От первобытных времен до психологического анализа

Некоторые классы общества были гораздо строже отгорожены друг от друга, чем в наше время. Аристократия, хотя и лишилась своей факти­ ческой власти, пользовалась большим уважением, особенно в большин­ стве стран, имевших королевский или имперский двор. (В Европе толь­ ко Франция и Швейцария являлись республиками.) Однако правящим классом повсеместно являлась верхушка буржуазии. Именно в ее руках находилась большая часть богатств, а также политическая власть, она контролировала производство и финансы. Подчиненное положение по отношению к буржуазии занимал рабочий класс. Разумеется, условия жизни рабочих значительно улучшились по сравнению с началом века, но, несмотря на этот прогресс, они были гораздо беднее и в меньшей сте­ пени защищены социальным законодательством, чем в наши дни.

Трудовой день был долгим, и многие рабочие считали, что их не­ щадно эксплуатируют, поэтому демонстрации во время стачек, а так­ же Первого мая проходили в весьма напряженной атмосфере. Детский труд запрещался, однако существовали низкооплачиваемый женский труд и предприятия с потогонной системой производства. Материаль­ ное положение крестьянства также значительно изменилось к лучшему, но, тем не менее, не настолько, чтобы это могло остановить постоянный поток беженцев в маленькие и большие города. Повсюду становилось заметным обеднение и исчезновение народного искусства. Самую ниж­ нюю ступень социальной лестницы занимал так называемый Lumpen­ proletariat (люмпен-пролетариат), то есть люди, живущие в трущобах в абсолютной нищете. Существование этого класса было связано с ог­ ромным количеством неразрешимых проблем. Другой характерной чер­ той этой эпохи отмечается проживание в домах господ большого коли­ чества прислуги. Практически каждая семья, относящаяся к буржуаз­ ному сословию, держала, по крайней мере, одного слугу, а в богатых или аристократических домах их насчитывалось порой более дюжины. Материальное положение слуг было в большинстве случаев средним. Отношения между хозяином и слугой не строились более по патриар­ хальному принципу, как это происходило в предыдущем столетии, но носили авторитарный и лишенный эмоциональности характер.

Господство белого человека, воспетое в произведениях Киплинга, считалось неоспоримым и представлялось необходимым условием про­ цветания колониальных народов. Если кто-либо из представителей об­ щественности пытался привлечь внимание к факту быстрого исчезнове­ ния с лица Земли первобытных народов в различных частях света, ему отвечали, что это печальное, однако, неизбежное следствие прогресса или борьбы за выживание. Любые возражения парировали доводами о «бремени белого человека», чья миссия состояла в том, чтобы нести цивилизацию колониальным народам.

От первобытных времен до психологического анализа

ми государствами, которые пребывали в жестком соперничестве друг с другом и были связаны сложной сетью договоров и неустойчивых альянсов.

Доминирующей державой являлась Британская империя, хотя по уровню могущества ее все стремительней догоняли Соединенные Шта­ ты. Британский флот контролировал семь морей, а Юнион Джек раз­ вевался над огромными колониями и территориями, разбросанными по всему земному шару. Британская валюта была самой стабильной, а Лон­ дон — крупнейшим коммерческим и финансовым центром мира. Коро­ лева Виктория, коронованная к тому же в 1876 году принцессой Индии, представляла собой воплощение английского могущества, а также тра­ диционных представлений о достоинстве и респектабельности.

В представлении современных поколений викторианский стиль — это уродливая архитектура, неуклюжая мебель, тяжелые гардины на окнах, помпезные церемонии, торжественный стиль речи, старомод­ ные предрассудки и нелепое ханжество. Однако для тех, кто жил в эту эпоху, понятие «викторианский» скорее ассоциировалось со словом «победа», и, действительно, Англия в то время неизменно одержива­ ла победы как на суше, так и на море. То, что современные англичане определяют как лицемерие, их предкам, жившим в викторианскую эпо­ ху, казалось самодисциплиной и чувством собственного достоинства. Общественные настроения данной эпохи являлись, по своей сути, ре­ зультатом культурных перемен, произошедших в сознании англичан в течение пятидесяти лет, предшествовавших коронации королевы Виктории в 1837 году2. Эти перемены начались как реакция на распут­ ные нравы, царившие в английском обществе XVIII века, а также на смертельную опасность, угрожавшую Англии во времена Французской революции и правления Наполеона. Инициатором волны религиозно­ го движения был Уильям Уилберфорс, влиятельный член парламента, также выступавший за запрещение работорговли. Одновременно с дви­ жением за религиозное и моральное обновление возникла целая серия различных движений в поддержку реформ общественного устройства и образования3. Считалось также, что перед Англией, которой прихо­ дилось управлять огромной империей, стоит задача воспитания новых поколений хорошо подготовленных и честных гражданских служащих. Вопреки сегодняшним представлениям об этой эпохе, сексуальные во­ просы довольно откровенно освещались в медицинской и антропологи­ ческой литературе. Осторожные намеки присутствовали также и в ху­ дожественных произведениях. Англия, отнюдь не придерживавшаяся старых идеалов, переживала в то время пик своего могущества и поро­ дила множество выдающихся личностей — создателей империи, иссле­ дователей и филантропов, равно как и выдающихся женщин, таких, как

Флоренс Найтингейл. Достаточно всего лишь взглянуть на портреты викторианской эпохи, чтобы заметить на лицах выражение спокойной сосредоточенной силы. Кажется, что девизом их жизни стала строка из стихотворения Лонгфелло: «Жизнь реальна! Жизнь серьезна!» Они не испытывали негодования по поводу того, что Англия, будучи столь мо­ гущественной, имела множество врагов. Британия неизменно притяги­ вала внимание многих иностранцев, страстно стремившихся подражать манерам англичан. Но викторианский дух, возникший еще до восшест­ вия на престол королевы Виктории и превалировавший на протяжении большей части девятнадцатого столетия, к 1880 году уже явно клонился к упадку.

На континенте в то время наиболее могущественной державой была Германия, которая, будучи долгое время «нацией без государства», на­ конец достигла политического объединения. Однако это произошло не в 1848 году под эгидой Франкфуртского демократического парламента, а в 1871-м под руководством Пруссии, возглавляемой «Железным» кан­ цлером Бисмарком. В предшествующий объединению период Германия колебалась между двумя полюсами притяжения — Австрией и Прусси­ ей. Но Австрия выбыла из борьбы в результате поражения, нанесен­ ного ей в 1866 году Пруссией, и объединение Германии окончательно завершилось после ее победы над Францией во Франко-Прусской вой­ не. До этого немцев в Европе считали нацией романтиков, музыкантов, философов, поэтов и самоотверженных ученых, но теперь, после того, как немецкая нация пришла к полному осознанию своего политическо­ го значения, они часто производили впечатление агрессивного объе­ динения, уважающего только силу. Население Германии, несмотря на массовую эмиграцию в Америку, существенно увеличилось. В эти годы страна переживает колоссальный подъем в сфере производства и тор­ говли и создает огромную хорошо обученную армию. К этому времени, однако, другие европейские государства уже поделили между собой наиболее выгодные заморские территории, и Германии, которая под­ ключилась к борьбе за колонии лишь в 90-х годах прошлого столетия, пришлось неохотно довольствоваться тем, что осталось. Вспомнив, что в Средние века Германия имела могущественный флот, император Вильгельм II, к великому неудовольствию англичан, решил построить новый. Негодование Германии подогревалось также опасениями мести со стороны Франции и политическими амбициями России. С течением времени немцы становятся все более одержимы навязчивым страхом попасть в «окружение» объединенных сил Франции, Англии и России. Лидерство немцев в области науки и искусства (за исключением живо­ писи, где превалировали французы) было почти неоспоримым. Немец­ кий считался ведущим языком науки до такой степени, что его незнание

От первобытных времен до психологического анализа

могло стать серьезным препятствием для ученых, работающих во мно­ гих научных областях (включая психологию и психиатрию).

Победа Германии над Францией в войне 1870-1871 годов имела для Европы сокрушительные последствия. В глазах многих немцев аннексия Эльзаса представлялась всего лишь возвратом старых территорий, при­ надлежавших некогда Германии и «украденных» у нее Людовиком XIV (что, тем не менее, не оправдывало захват большой части Лотарингии, имевший стратегическое значение). Однако при Наполеоне III Франция провозгласила право народов на самоопределение, принцип, использо­ ванный французами при присоединении к своим владениям провинций Савойя и Ницца в 1860 году. Поскольку население Эльзаса и Лотарин­ гии четко выражало желание остаться в составе Франции, французы рассматривали аннексию этих областей Германией как политический анахронизм и преступление, с которыми они не могли примириться. Вслед за поражением в войне с Германией Францию захлестнуло всеоб­ щее чувство собственной неполноценности, чему способствовало и то, что Франция занимала менее высокое положение по сравнению с Бри­ танской империей. Однако Франция находила для себя частичную ком­ пенсацию в приобретении новых колониальных владений, финансовом процветании, а также достижениях науки и культуры, бросавших вызов достижениям Германии. В отличие от жестких, дисциплинированных, воспитанных в авторитарном духе немцев, французы претендовали на то, что они воплощают спонтанное творчество и интеллектуальную сво­ боду. Одна из особенностей Франции состояла в том, что вся интеллек­ туальная жизнь страны была сконцентрирована в ее столице Париже. Искусство, музыка, литература процветали в районе Парижа Ville Lum­ ière, который французы считали столицей цивилизованного мира. Хотя французский язык постепенно утрачивал свое былое превосходство, его все еще употребляли достаточно широко, к тому же он оставался языком международной дипломатии. В глазах многих французов их страна являлась первой на поприще духовного развития, бросая вызов тяжеловесному «культу силы». Тем не менее население Франции не уве­ личилось настолько, на сколько оно увеличилось в других странах, где о французах сложилось устойчивое мнение, особенно распространен­ ное в Германии, как о «нации, переживающей упадок».

В Центральной Европе огромную территорию между Германией на севере, Швейцарией и Италией на западе, Россией на востоке и новыми балканскими государствами, а также Турцией на юге занимала АвстроВенгерская монархия. Австро-Венгрия не была объединенным нацио­ нальным государством, таким, как Франция или Германия, ее часто на­ зывали «мозаикой наций и национальных территорий», переплетенных самым причудливым образом. Согласно распространенному в наши дни

мнению, Австро-Венгерская монархия представляла собой смехотворно отсталое государство, где императорский двор и аристократия все еще придерживались традиций эпохи Барокко. Австро-Венгерскую монар­ хию часто обвиняют в том, что она «угнетала» некоторые из входивших в ее состав народов, а иногда, наоборот, в том, что она предоставляла им чрезмерную свободу. На самом деле, по выражению Сомари, отнюдь не являясь политическим анахронизмом, Австро-Венгрия была намного впереди многих стран, поскольку она смогла создать такое политиче­ ское образование, которое сейчас назвали бы «сверхнациональным» государством и которое в наши дни с чувством некоторого восхищения изучают те, кто ратует за объединение Европы4. После того, как импе­ ратор отрекся от абсолютной власти и по прошествии нескольких лет кризиса империя получила конституцию, ее основой послужил Ausgle­ ich («компромисс») 1867 года. Империя разделилась на два государства, имеющие абсолютно равные права и подчиненные одному и тому же су­ верену — Императору Австрийскому и Апостолическому Королю Вен­ грии. Каждое из государств представляло одну доминирующую нацию

инесколько национальных меньшинств. Эти два государства объединял не только общий суверен, Император Габсбург, но и общее «Имперское

иКоролевское правительство» (К. и К.), имевшее четко очерченный круг обязанностей: война и дипломатия. Внутренние проблемы решало

вАвстрии «Имперско-королевское» (К. К.) правительство и админист­ рация, а в Венгрии — Королевское (Kngl.) правительства и администра­ ция. Отношения между центральной администрацией и национальными меньшинствами внутри каждого из государств регулировались посред­ ством сложной системы распоряжений. Большинство национальных меньшинств вело себя неспокойно и постоянно требовало для себя но­ вых прав, таким образом, постоянной задачей правительства являлось предоставление им этих прав в той мере, в которой это было необходи­ мо и целесообразно, дабы не нарушать целостности империи. Единство этого огромного политического образования поддерживалось не толь­ ко верноподданническими настроениями по отношению к императору Францу Иосифу, но и эффективной работой чиновников, а также с по­ мощью армии. Некоторые исследователи считали Австро-Венгерскую монархию подобием «песочного замка», готового рассыпаться при малейшем прикосновении, другие, наоборот, — чудом политической мудрости, а также неотъемлемым элементом европейского политиче­ ского равновесия. В глазах многих австрийцев и венгров их страна была форпостом цивилизации. Множество сложных проблем доставляла близость Турции. Турция с ее деспотическим султанским двором, гаре­ мом с евнухами и происходившей периодически резней армян и других христианских меньшинств не могла считаться цивилизованной страной.

От первобытных времен до психологического анализа

Однако распад Османской империи, часто называемой тогда «больным Европы», положил начало возникновению новых независимых госу­ дарств, агрессивная и нестабильная политика которых представляла угрозу мирному существованию. Но эта дуалистическая монархия ощу­ щала угрозу со стороны России, чье правительство, угнетая славянские меньшинства на своей территории, претендовало на роль их защитника в других странах и подстрекало их к восстанию.

Австро-Венгерская монархия представляла собой обширную и не­ однородную по своему ландшафту страну, на территории которой рас­ полагалось и морское побережье, и горы, и широкие равнины, озера, реки, а также три прекрасных древних города — Вена, Будапешт и Пра­ га. Столица империи Вена, где находился древний прославленный пре­ стол, была одним из самых знаменитых городов мира. Хотя население Австро-Венгерской монархии говорило на разных языках, государст­ венным языком считался немецкий. На нем говорили при дворе, и вла­ дение немецким языком считалось престижным и свидетельствовало о принадлежности к высококультурному слою. В Вене располагались представительства многих общественных организаций того времени, она была одним из важных центров европейской дипломатии и городом высокой культуры, где проживало большое количество образованных людей. В Вене жили также многие художники, музыканты, поэты, пи­ сатели, драматурги, а также величайшие ученые. Благодаря нескончае­ мому притоку представителей различных национальных меньшинств, жизнь в Вене казалась очень динамичной. Тем не менее многие из жи­ телей столицы вели скорее провинциальный образ жизни. Население Вены, значительно отличавшееся от жестких, неприветливых и сдер­ жанных немцев, представляло собой добросердечных, приятных людей с великолепным чувством юмора, умевших оценить хорошую шутку. Они говорили по-немецки с особым акцентом, употребляя некоторые выражения и идиомы, характерные для так называемого «венского диа­ лекта». Типичной чертой жизни в Вене были кафе, которые в то время все еще посещали исключительно мужчины. Многие из этих кафе имели своих постоянных клиентов, представлявших определенный общест­ венный класс, род занятий и политические взгляды.

Россия, на самом востоке Европы, представляла собой быстро рас­ ширяющуюся империю. После того, как царь Александр II в 1861 году освободил от крепостной зависимости 22 миллиона крестьян, Россия стала ареной стремительного развития производства и торговли. Ав­ торитарный режим предоставил подданным ряд свобод. Процветало искусство, Россия дала миру несколько величайших писателей, а так­ же многих выдающихся ученых в различных областях науки, в том чи­ сле и в психиатрии. Еще две характерные черты заслуживают особого

Глава 5. В преддверии новой динамической психиатрии

внимания. Первая заключается в том, что если в остальных государст­ вах Европы привилегированные сословия смотрели на крестьян сверху вниз, то среди русской интеллигенции было широко распространено мнение о том, что народ является источником национальной культуры. Под девизом «возвращения в народ» многие интеллигенты и художники пытались черпать вдохновение из этого доселе неизведанного источни­ ка. И действительно, русское крестьянство в то время еще не утратило свой богатый фольклор и искусство народных промыслов и было наде­ лено врожденным чувством красоты. Вторая черта состояла в том, что Россия стала плодотворной почвой для развития «нигилизма» — тече­ ния, которое можно определить как одержимость идеей разрушения. Отдаленные истоки нигилизма восходят к геноциду со стороны тата­ ро-монгольских завоевателей, которые в XIII-XV веках обрушились на половину территории Азии и Центральную Россию, вырезая миллионы людей, превращая в пустыню целые государства и сравнивая с землей цветущие города. В России, в свою очередь, массовая резня стала ору­ дием управления государством в руках царя Ивана IV Грозного. Среди народа, однако, распространились апокалиптические настроения, что проявилось в форме коллективного самоуничтожения. Так, в середине XVII века раскольники (или староверы) предпочитали сжигать свои хо­ зяйства, а затем и самих себя, нежели принять некоторые нововведения в церковных книгах. Движение раскольников привело к образованию нескольких сект с сильными тенденциями к саморазрушению, таких, как скопцы («самокастраты») и хлысты («самобичеватели»). Именно в сре­ де раскольников появились первые политические нигилисты, в частно­ сти печально известный Нечаев, чей «Революционный катехизис» пред­ ставляет собой пособие по уничтожению общества насильственными средствами5. В политической истории России XIX столетия преоблада­ ла деятельность революционных групп, в большей или меньшей степени находящихся под влиянием нигилистских тенденций, а нигилизм стал ведущей темой в работах философов и писателей. Трудно ответить на вопрос, было ли случайностью то обстоятельство, что именно в трудах двух русских ученых — психиатра Токарского6 и физиолога Мечнико­ ва7 — была изложена концепция инстинкта смерти. В представлении остальных европейцев нигилизм и стремление «в народ» были специ­ фическими качествами мятежной русской души, что прямым образом их никак не затрагивало.

Большинство европейцев в то время все еще считало свой конти­ нент центром Вселенной, на окраинах которой располагались Россия и Америка. Их представления об Америке, однако, сильно изменились со времен американской Войны за независимость. Французы, которые первоначально считали возникновение новой республики возрожде-