Глава 3. Первая динамическая психиатрия (1775-1900)

Нельзя вменять в вину ранним месмеристам то, что они не органи­ зовали научное исследование гипноза. Экспериментальная психология тогда еще не существовала, и, как было подчеркнуто Жане, Бертран достоин похвалы за истинно объективное и систематическое исследо­ вание гипноза. В то же самое время проводились исследования, пред­ принятые Делезом и Нуазе, а позднее Деспеном, Шарпиньоном, Дю Поте, Дюраном (де Гро) и другими. Основные проявления гипноза, как отметил Жане, были известны с самого начала, и ничего существенного в течение всего девятнадцатого века добавлено не было.

Главным недостатком в изучении гипноза с самого начала было то, что гипнотизерам не удалось полностью понять значение раппорта, ко­ торый они устанавливали со своими пациентами. Они хорошо осознали, что путем повторения гипнотических сеансов вызывают новую и скры­ тую жизнь в сознании пациента, но так и не поняли, в какой степени эта скрытая жизнь оказывает особое действие и на самого гипнотизера. Гипнотизер невольно внушает пациенту гораздо больше, чем он думает, пациент же возвращает гипнотизеру весьма многое из втайне ожидае­ мого последним. Таким образом, может развиться процесс взаимного внушения. История динамической психиатрии изобилует фантастиче­ скими мифами и романтическими историями, которые возникали через бессознательное сотрудничество гипнотизера и гипнотизируемого. Мы можем, таким образом, понять, почему на протяжении всего девят­ надцатого века люди то увлекались, то с ужасом отвергали феномен гипноза. На первый взгляд, он, казалось, открывает доступ к новому, таинственному царству души: возросшая чувствительность, обострен­ ная память, новый контроль психологических процессов, открытие нео­ жиданных способностей у пациента — все эти явления как бы обещают удивительные открытия. Но как только начинается сама работа, иссле­ дователь может множество раз сбиться с пути и стать игрушкой в руках неуловимой и обманчивой Фата-Морганы.

Другие подходы к неведомому разуму

На протяжении всего девятнадцатого века гипноз оставался основ­ ным способом изучения бессознательного разума. Однако во второй половине века к нему добавились и другие техники. Одни из них явля­ лись вариантами гипноза, другие — техниками иного типа. Третьи пред­ ставляли собой комбинацию классического гипноза с новыми метода­ ми. С самого начала месмеристы рассматривали искусственный сом­ намбулизм как вид сна (поскольку слово «гипноз», введенное Брейдом, означает на греческом hypnos, сон). Они выделяли различные уровни этого сна, в зависимости от его глубины. Чем глубже сам сон, в который

От первобытных времен до психологического анализа

погружают пациента, тем более примечательны полученные результа­ ты. По этой причине сначала казалось неправдоподобным утверждение некоторых гипнотизеров, таких, как Дю Поте, о том, что пациента мож­ но довести до такого состояния, в котором он будет подчиняться ко­ мандам, становиться парализованным или галлюцинировать, не будучи погруженным в сон. Они не верили, что пациент может осознавать все происходящее и вспомнить события сеанса позже. Эту технику широ­ ко применял гипнотизер Донато, дававший публичные сеансы, который и определил ее как «завораживание» (fascination). В смягченной форме, под названием suggestion a l'état de veille, ее обычно использовали Бернгейм и Нансийская школа.

В результате спиритической волны середины века появилась тех­ ника, которая приобрела гораздо более важное значение. В начале 1850-х годов некоторые медиумы начали не только писать под спири­ тическую диктовку, но, так сказать, одалживали духам свои карандаши. В Париже барон де Гюльденстюб якобы получил таким образом посла­ ния, собственноручно написанные Платоном и Цицероном. Большинство медиумов, однако, казалось довольствовались расшифровкой спирити­ ческих посланий, полученных ими в состоянии транса, и удивлению их не было предела, когда они просыпались и видели то, что написали. На протяжении второй половины века было опубликовано довольно боль­ шое количество литературы подобного рода. Некоторые из психологов, такие, как Фредерик Майерс27 и Уильям Джеймс28, поняли, что с помо­ щью автоматического письма можно проникнуть в бессознательное. Они применяли его, придав самому методу характер научной процедуры. Как мы увидим позднее, Жане систематически использовал метод автомати­ ческого письма в исследованиях подсознания своих пациентов.

На основе старой практики, используемой прорицателями и пред­ сказателями судьбы, была разработана еще одна техника проникно­ вения в бессознательный разум, которая заключалась в пристальном вглядывании в зеркало, хрустальные шары, воду (леканомантия) и так далее. В начале 1850-х годов магнетизер Дю Поте рисовал белым мелом на черном полу круг и заставлял своих пациентов пристально смотреть на него до тех пор, пока у них не появлялись различные видения и гал­ люцинации29. В 1880-х годах Майерс и другие члены Общества психиче­ ских исследований пришли к выводу, что эти методы, имеющие много общего с автоматическим письмом, являются способом обнаружения подсознательного материала в психике пациентов.

Приход спиритизма породил новый тип индивида — медиума. Меж­ ду гипнотическим сном и произвольным трансом, в который впадает ме­ диум, есть много общего, но то, что получается в результате последне­ го, является более спонтанным и правдоподобным. Для динамической

Глава 3. Первая динамическая психиатрия (1775-1900)

психиатрии большим шагом вперед было систематическое исследова­ ние медиумов, предпринятое в конце девятнадцатого века Флурнуа, ко­ торое впоследствии продолжил К. Г. Юнг30.

Эти методы в конце концов стали сочетать друг с другом. Позднее проводились эксперименты с индивидами, которые, находясь в гипно­ тическом сне, автоматически писали, пристально вглядываясь при этом

взеркало. Испытуемых подвергали дальнейшей гипнотизации, вводя

всостояние гипноза второй степени, и усилия в этом направлении сде­ лались наиболее интенсивными к концу века. Но, как мы увидим в даль­ нейшем, ответы лежали в теориях, возникших в новых школах динами­ ческой психиатрии.

Пример клинической картины: магнетические болезни

Изучение всего лишь отдельной болезни могло подтолкнуть разви­ тие многих психиатрических систем. В качестве парадигмы душевной болезни органическая психиатрия часто выбирала общий паралич, или афазию, и с этой точки зрения изучала другие душевные заболевания. Первая динамическая психиатрия развивалась вокруг одного отдель­ ного состояния: спонтанного сомнамбулизма и его искусственно выз­ ванного двойника, гипноза. Но вскоре были открыты другие состояния, обнаружившие тесную связь с сомнамбулизмом и впоследствии объеди­ ненные с ним в группу, иногда называемую магнетическими болезнями.

Мы не будем подробно останавливаться на сомнамбулизме, который долгое время был в центре внимания и рассматривался как чистый обра­ зец загадочной работы воображения. Интерес к сомнамбулизму вышел далеко за рамки медицины и распространился на области философии и литературы. Нам достаточно только вспомнить шекспировскую Леди Макбет, которая по ночам снова и снова проигрывала фрагменты сцены своего преступления, таким образом, выдавая себя и как бы совершая акт собственного предательства. Генрих Клейст в своей пьесе «Кетхен из Гейльбронна» (Katchen von Heilbronn) (1868 год, русский пер. Пьесы. М., 1962) также дал литературное описание сомнамбулизма. С психиа­ трической точки зрения проблема индивидуального взаимоотношения между хождением во сне и обычным состоянием широко освещалась на протяжении девятнадцатого века, при этом особый интерес вызывала проблема ответственности индивида за свои действия в состоянии сом­ намбулического сна.

Еще одним клиническим состоянием, которое, на первый взгляд, кажется, сильно отличается от сомнамбулизма, является летаргия, то есть, напротив, очень глубокий и продолжительный сон, лишенный ка-

От первобытных времен до психологического анализа

ких-либо особенных физических отклонений, но который иногда при­ нимает вид явной смерти (отсюда широко распространившийся страх быть похороненным заживо). Со времен древнегреческой медицины вплоть до девятнадцатого века о природе и причинах летаргии выдви­ галось огромное количество предположений. Иногда ее рассматривали как самостоятельное специфическое недомогание, иногда как субфор­ му истерии, но было отмечено, что летаргия время от времени встре­ чается у сомнамбул, и порой вместо искусственного сомнамбулизма ее могут вызвать гипнотические манипуляции.

Еще больше загадок и предположений вызывало состояние ката­ лепсии. В восемнадцатом веке самые известные случаи были описаны Буазье де Соважем, Лорри и многими другими. В 1785 году Пететен, врач из Лиона, опубликовал удивительное исследование восемнадца­ тилетней молодой женщины, которая в течение двух месяцев очень сильно страдала из-за тяжелого состояния своего больного ребенка31. Как только ребенок выздоровел, у нее появились острые боли в эпигастрии (epigastrium — надчревная область). Затем у нее случился кри­ зис, во время которого она пела чудесным голосом и впала в состояние каталепсии с полной видимой утратой подвижности и чувствительно­ сти. Однако в той или иной мере она могла отвечать на задаваемые вопросы. Пететен предпринял серию экспериментов с этой пациен­ ткой и обнаружил, что все ее тело лишилось чувствительности, за исключением эпигастрия, в который, по-видимому, передавались все ее ощущения. Она могла слышать, видеть и обонять только своей над­ чревной областью. Помимо этого она могла ощущать свои внутренние органы и предсказывать симптомы, которые появлялись на следую­ щий день. Пететен связывал это каталептическое состояние не с сом­ намбулизмом, а с истерией и выдвинул объяснение, основанное на распределении электрических флюидов в теле. После Пететена другие критические работы были написаны Бурденом32 и Пюэлем33, которые

вкачестве основных симптомов описали прекращение всех произволь­ ных движений, пассивность в отношении к навязанным движениям, flexibilitas cerea, пролонгацию мускульных положений, внушенных субъекту, тех, которые в нормальном состоянии было бы трудно или невозможно сохранять в течение длительного периода времени. Пред­ положение, что между каталепсией и истерией существует связь, все еще оставалось спорным. Брике наблюдал, что каталепсия встречает­ ся одинаково часто как у мужчин, так и у женщин, тогда как истерия

вдвенадцать раз чаще встречается у женщин34. Однако он добавлял, что каталепсия встречается более часто у истерических, чем у неисте­ рических пациентов, и, следовательно, предполагал, что между исте­ рией и каталепсией должна быть связь. С другой стороны, гипнотизе-

ры обнаружили, что пациенты, которых они гипнотизируют, нередко впадают в состояние каталепсии вместо сомнамбулизма.

Три магнетических состояния — сомнамбулизм, летаргия и ката­ лепсия — имели одно общее, а именно то, что у всех них наблюдались неявные сходные черты с истерией. Они иногда встречались у одних

итех же пациентов и могли быть вызваны гипнотическими манипуля­

циями. Впоследствии к группе магнетических болезней добавились два других состояния. Пришар35 назвал их «маниакальными экстазами»

и«экстатическими видениями».

«Маниакальный экстаз» (или экстатическое безумие) был описан Пришаром как гипнотическое состояние с бессвязностью в сознании.

Вто время как сомнамбулы, по-видимому, имеют ясное представление

освоих действиях, пациент в состоянии маниакального экстаза смешива­ ет или плохо связывает свои мысли, напоминая маньяка или слабоумно­ го. Такие временные состояния, особенно в форме галлюцинаторной де­ зориентации или во время одной из фаз истерического приступа, наблю­ дали многие гипнотизеры у пациентов, которых они гипнотизировали.

То, чему Пришар дал название «экстатическое видение», является видом глубокого сна наяву у личности, которая, по всем внешним при­ знакам, живет нормальной жизнью, так что наиболее странные прояв­ ления психических отклонений происходят на границе между обыден­ ной жизнью и этими грезами. Когда приступ заканчивается, у индивида сохраняются яркие воспоминания о происшедшем, а также ощущение, что ему довелось побывать в каком-то фантастическом мире. По словам Пришара, «существуют примеры, в которых впечатления, сохраняющи­ еся после приступа экстаза, настолько связаны с внешними событиями и объектами и настолько смешаны с реальностью, что составляют боль­ шое количество отдельных или озадачивающих комбинаций, и это, воз­ можно, является единственно разумным объяснением многих странных вещей и загадочных историй».

Пришар рассказывает об одном священнике, который не страдал ка­ кими-либо серьезными заболеваниями. Однажды, стоя на углу улицы, он увидел, как к нему приближается похоронная процессия. Священник ждал и наблюдал за тем, как она проходит мимо него и вдруг заметил свое собст­ венное имя на гробе и увидел, как процессия входит в его собственный дом. Это происшествие стало началом болезни, которая привела его к смерти через несколько дней.

В другом случае один джентльмен, примерно тридцати пяти лет отроду, прогуливаясь по Лондону около церкви Святого Павла, столкнулся с не­ знакомцем, который сначала пригласил его пообедать где-то по соседству, а затем убедил подняться под церковный купол. Там незнакомец вытащил из