Ю.С. Боровец

ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет,

филологический факультет», 5 к.

Научный руководитель: доц. А.П. Петрикеева

Окказиональное и потенциальное: общее и различное

Индивидуально-авторское словообразование, несмотря на его активное изучение современными исследователями (Бабенко Н.Г., Земская Е.А., Лыков А.Г., Фельдман Н.И., Ханпира Э.и др.), продолжает оставаться проблемой трудной и актуальной для лингвистики. Дискуссионными являются вопросы, касающиеся терминологического обозначения окказиональных слов («писательские новообразования», «индивидуальные неологизмы», «слова-самоделки», «эгологизмы», «слова-однодневки» и т.д.); выделения специфических черт окказионализмов; определения соотношения «окказионализм – потенциализм». Потенциальные слова либо выделяют из круга окказиональных, рассматривая их как самостоятельный класс, либо, отказывая этим словам в самостоятельности, квалифицируют их как разновидность окказионализмов. Второй подход представляется более продуктивным.

Анализ признаков окказиональных и потенциальных слов позволяет выявить как общие, так и различные черты в характеристике обозначенных единиц. Существование различительных признаков и делает целесообразным выделение потенциализмов из круга окказионализмов.

К числу общих черт относятся следующие:

1) Как потенциализмы, так и окказионализмы не закреплены в лингвистических словарях.

2) Окказиональные и потенциальные слова функционируют только в речи, данные единицы не входят в состав языка.

3) Одинаковы и причины, побуждающие к возникновению потенциальных и окказиональных слов: недостаток узуальных средств для выражения мысли, стремление к экспрессивности речи, предотвращение тавтологии, заострение внимания на семантике образованного слова.

Среди различительных признаков называются следующие:

1) Потенциальные слова производятся по высокопродуктивным деривационным моделям (краснощёкость). При создании окказионализмов нарушаются словообразовательные закономерности (кое-какность).

2) Окказионализм – продукт индивидуального словотворчества, он уникален, случаен, его закрепление в языке невозможно. Потенциальные же слова склонны к переходу в язык и регулярному воспроизведению.

3) Окказиональные слова закреплены за конкретным контекстом, поэтому их воспроизводимость возможна лишь при цитировании (деревья начали законьячиваться в глубине рощ). Потенциализмы «вырываются» за рамки контекста, стремятся выйти за пределы речевой ситуации, они, как правило, понятны в изолированном употреблении (получемпионка).

Д.А. Моргун

ГОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт», психолого-педагогический факультет, 6 к.

Научный руководитель: доц. Т.Г. Борисова

Термин как особая лингвистическая единица

Язык науки является особой репрезентационной системой, так как он, подобно языку в его традиционном понимании, «тоже кодирует в знаковой форме нечто, стоящее за его собственными пределами. Слова и прочие языковые единицы – эти языковые репрезентации – активизируют поэтому те сущности, звуковыми заместителями которых они являются, – они возбуждают в памяти человека связанные с ними концепты» (Anisfeld 1984: 7).

В современной научной парадигме отсутствует общепринятое определение и параметрирование понятия «термин», которое по-разному трактуется в различных работах и лексикографических источниках. Развивая и совершенствуя учение о термине, В.М. Лейчик выдвинул «концепцию языкового субстрата», согласно которой он предлагает решать современные проблемы терминологии с учетом выделения в термине языкового, логического и собственно терминологического слоев. Ученый определяет термин следующим образом: «Термин – лексическая единица определенного языка для специальных целей, обозначающая общее – конкретное или абстрактное – понятие теории определенной специальной области знаний или деятельности» (Лейчик 1989: 16-17).

Понятие «термин» неразрывно связано с понятийной сферой, отражающей реалии научного сознания. В связи с этим термин является составной частью специфического пласта средств языка науки, самостоятельной единицей номинации, обладая сложной семантической структурой и имея специфические особенности: 1) системность, то есть определенное место в терминологической системе; 2) наличие дефиниции (у большинства терминов); 3) тенденцию к моносемантичности в пределах своего терминологического поля, то есть терминологии данной науки, дисциплины или научной школы; 4) семантическую (понятийную) целостность; 5) отсутствие экспрессии; 6) стилистическую нейтральность; 7) когнитивно-информационную насыщенность и т.д.

М.Н. Володина подчеркивает, что «термин являет собой особую когнитивно-информационную структуру, в которой аккумулируется выраженное в конкретной языковой форме профессионально-научное знание, накопленное человечеством за весь период его существования. Поставляя терминологическую информацию, т.е. выступая в качестве носителей профессионально-научной памяти, термины становятся посредниками-медиаторами в процессе специального общения, ведущего к овладению определенной ситуацией. Материализуя в языковой форме специальные знания, термины используются как типовые когнитивно-информационные модели, необходимые в процессе конкретной (коммуникативной) профессионально-научной деятельности, осуществляемой общностью людей, к которой принадлежат специалисты той или иной отрасли знания, говорящие на одном (общем) языке» (Володина 2000: 30-31).

Резюмируя вышеизложенное, следует подчеркнуть, что термин – это уникальный языковой феномен, осуществляющий в человеческом сознании и в пространстве научной коммуникации специфические функции. Являясь средством, орудием и регулятором научной коммуникации, термин как знак понятия характеризуется многоплановостью и многофункциональностью аспектов своей репрезентации.

В начале XXI столетия новые знания о термине как особой лингвистической единице позволили представить его более четко и гносеологически рельефно. На современном этапе исследователи видят новые перспективы в определении и изучении термина, а именно – «в объяснении тех постоянных корреляций и связей, что обнаруживаются между структурами языка и структурами знания» (Кубрякова 2004: 9).