Д) легитимность власти:

Отношения субъекта и объекта власти не носят сугубо одностороннего характера: даже самые политически пассивные слои общества имеют свое представление и мнение о власти, по-своему оценивают и саму власть, и степень ее законности. Отношение людей к власти проявляется:

1) в оценке ее легитимности,

2) в их политическом участии (т.е. в какой степени разные слои участвуют в политической жизни, каков характер отношения людей к власти: сливаются ли они с ней, испытывая экстаз восторга и чувство глубокого удовлетворения, отчуждены от нее или реально выбирают ее носителей);

3) в контроле за властью. Если два последних процесса мы раскроем в разделе о политических процессах, то легитимность власти как ее обязательный атрибут следует рассмотреть сейчас.

Легитимность (англ.legitimacy от лат.legalis – законность и legitimus – законный) власти – признание народом власти и ее права распоряжаться и согласие на подчинение ей.

Легитимность власти – основа закрепления власти и ее возможностей. В классических цивилизациях не было существенной разницы между “законностью” (по англ.”lawfullness”) и “легитимностью”, т.е. легитимной была любая законная власть. В современных условиях легитимной также может быть лишь законная власть, но не любая. Для того, чтобы быть принятой обществом, власть предварительно должна узаконить все элементы механизма установления и функционирования власти: институты, процедуры и нормы, роли субъектов власти, сам способ провозглашения и формы осуществления власти. Однако этого недостаточно.

Ныне ученые разводят право и мораль, тем самым считая, что правительства могут обладать легальной властью, не являясь при этом справедливыми с позиций морали. Потому такие легальные режимы могут и не стать легитимными, т.к. современные теории легитимности определяют легитимную власть с субъективистской точки зрения – как власть, которая считается легитимной. Еще Вебер в своей теории легитимности показал значение доверия к власти со стороны подвластных. Поэтому современная легитимность является проблемой политического представительства и согласия. Эта проблема встает с исчезновением прямых политических отношений в обществах, стоящих на невысокой ступени развития; сейчас в центре этой проблемы находятся политические лидеры, имеющие легитимное право на властвование.

Принцип легитимности в западной политологии трактуется как соответствие политической власти ценностям, на которых она основана. Легитимен не только режим, проводящий в жизнь собственные ценности, но и тот, который хотя бы в неявной форме соответствует народным устремлениям, т.е., как отмечает М.Дюверже, легитимен любой режим, отвечающий народному консенсусу. Ж.-Л.Кермонн выделяет тот факт, что на практике легитимность выражается через соответствие происхождения и действий властей требованиям демократии (Цит. по: Шмачкова Т.В. - С.134-135). Те же два акцента заметны и у российских политологов. Так, Е.А.Ануфриев, вслед за Дюверже, определяет легитимность как “такое состояние государства, которое признается и одобряется гражданами на основании определенных ими правил (правовых, социальных, нравственных и других)”, а легитимацию – двояко: “как процесс изменения политической системы в соответствии с принципами легитимности и как обоснование с помощью различных средств легитимности данной политической системы” (Политология в вопросах и ответах. - С.34). Ф.Ф.Фаткуллин же, как и Кермонн, делает упор на оценке и генезиса, и функционирования власти, подчеркивая, что “правомочна та власть, способ установления и результаты деятельности которой согласуются с общественным сознанием больших социальных групп – субъектов политических интересов” (Курс лекций по политологии.-С.75).

От понятия легитимности необходимо отличать легитимацию (по англ. legitimation) – обоснование законности политической власти. Цель легитимации – обеспечение авторитета власти, т.е. повиновения без принуждения, а в случае недостижения этого повиновения – оправдание принуждения (санкций, насилия). Объектом легитимации являются все элементы власти: субъекты, средства, механизм (его атрибуты: символы, нормы, процедуры и институты) и способы взаимодействия ее агентов (цели, формы проявления и сила власти). Поэтому сама легитимность является инструментом как самой власти, так и контроля народа за ней. Аргументы, на которых основана легитимация власти, по ходу истории менялись:

а) в доиндустриальном обществе преобладала иррациональная легитимация:

- теологическая: всякая власть – от Бога, значит, она законна;

- традиционная, основанная на догосударственных связях и опирающаяся на неписаные законы обычного права;

- эмоционально-волевая, т.е. харизматическая легитимация;

б) в индустриальном обществе аргументы сузились, субъективизировались и рационализировались: появились теории, видящие источник власти в народе:

- договорной власти (дающей легально-рациональное обоснование),

- классовая (отстаивающая классовую природу легитимации);

Наряду с этим, встречаются и иррациональные оправдания власти – как вышеназванные, так и новые:

- правовые (при всей своей кажущейся рациональности, апелляция к законности власти и ее действий автоматически не делает ее легитимной в сознании народа; законными могут быть и непопулярные власти);

- этические (ссылка на справедливость и нравственность власти является весьма шаткой из-за спорности критериев политической морали);

- идеологическая, о которой мы сейчас поговорим.

Общепринятую поныне характеристику исторической эволюции оснований легитимности, как отмечалось, дал Вебер, выделявший традиционное, харизматическое и легально-рациональное обоснования авторитета правителей. Авторы Пингвиновского словаря по социологии называют все их “идеологическими”, однако, по нашему мнению, ближе к истине Дэвид Истон (США), в своей концепции правомочности (легитимности) выделяющий по иному, чем у Вебера, основанию (в зависимости от объекта легитимации, от того, что одобряет народ) три ее современных типа:

- идеологическую (основанную на ценностях и принципах, авторитарно диктуемых и (опирающуюся на убеждение в справедливости структуры и норм политической системы);

- персональную пропагандируемых властью);

- структурную (одобряющую самих персональных носителей власти).

Тем самым идеологическая легитимация (и легитимность) характеризуется как отдельный, самостоятельный вид, поскольку, как отмечают также выделяющие ее Пугачев и Соловьев, “ее суть состоит в оправдании власти с помощью идеологии, вносимой в массовое сознание. Идеология обосновывает соответствие власти интересам народа, нации или класса, ее право управлять” (С.96). Мы убеждены, что идеологическая легитимация также имеет субъективную основу, поскольку существует в умах и чувствах людей, но, в отличие от предыдущих (веберовских), проникает в сознание и подсознание индивидов лишь за счет целенаправленного внедрения, внесения соответствующей идеологии или квазиидеологии путем индоктринации граждан, систематического использования методов убеждения, внушения, идеологического манипулирования. Иррациональность идеологической легитимации сближает ее с традиционной и харизматической, отличаясь от первой из этих двух отказом от опоры на обычаи и традиционные стереотипы политического поведения, а от обеих – своим деперсонализированным характером (подчинением не личности, а принципам). В последней особенности мы видим сходство с рациональной легитимацией, в отличие от которой, как пишут Пугачев и Соловьев, она является однонаправленным процессом, не предполагающим обратных связей, свободного участия граждан в формировании идеологических платформ или их выборе. Мы добавим еще одно существенное отличие: идеологическая легитимность основана на подчинении идеям, а рациональная – закону.

Идеологическая легитимация в XX-XXI вв. в зависимости от содержания вносимых идей и объекта индоктринации имеет две разновидности: классовую (когда вносится коммуно-большевистская идеология) и этнократическую (если вводится “инъекция” этнонационалистической квазиидеологии). Несколько отличается от идеологической структурная легитимация, на наш взгляд, совместимая с веберовской легальной правомочностью. Персональная легитимация имеет решающее значение в условиях фрустрации общества, разочарования в необходимости партий и идеологий, при жажде “сильной руки” или из-за появления харизматика (т.е. харизматическая легитимация является крайним вариантом персональной). Выделив эти виды легитимации, Истон дальше развил идеи Вебера.

Поддержка обществом власти зависит не только от признания ее законной. Легитимность тесно связано с эффективностью власти. Первая характеризует ценностное (нравственное) отношение граждан к власти, вторая – инструментальное (оценка власти с позиций того, что она дает им), как определяют это Пугачев и Соловьев (С.96). Связь легитимности и эффективности часто очень проста: эффективность является основой легитимности, но не наоборот. Так, многие люди считают законной эффективную власть, добивающуюся лучших результатов, оправдывающих их надежды на обеспечение таких прав человека, как жизнь, безопасность, свобода и благосостояние, несмотря на противоправные способы ее прихода к власти и ее осуществления (например, нарушения политических прав человека – такова постепенная легитимация режимов в Чили и Корее).

Однако законный характер неэффективной власти не обеспечит ее легитимации в глазах народа, напротив, неспособность справиться с проблемами рождает кризис легитимности. Неэффективность власти и невозможность легитимировать власть посредством абсолютных норм естественного права или иных объективных оснований подрывает доверие народа к демократическим процедурам, ведет к определенным кризисам и дефициту легитимации. Дефицит легитимации проявляется в том, что процесс власти протекает без согласия общества. Кризис легитимации (на англ.legitimation crisis) – термин Ю.Хабермаса (Франкфуртская школа), утверждающего, что общество должно иметь механизм, наделяющий его легитимностью. Современные капиталистические общества требуют широкого государственного планирования экономики. Легитимность государственному вмешательству дается парламентской демократией, сводящейся, по Хабермасу, к редким периодическим голосованиям граждан, политически инертных в других отношениях. Эта инертность, просто необходимая для выживания системы, подрывается самим процессом вмешательства государства в частную жизнь граждан, что порождает потенциальный кризис легитимности.

Дефицит легитимности, ее недостаточность, а также субъективность и неравномерность (режим, признаваемый легитимным одними слоями общества полностью отвергается другими слоями) ставят проблему невозможности дихотомического ее определения: эта власть, мол, нелегитимна, а та – легитимна. Уровень легитимности может быть разным, поэтому возникает потребность в оценке этого уровня, для чего нужны соответствующие показатели. Ряд политологов выделяет такие показатели легитимности, признаки, характеризующие уровень принятия власти обществом, как:

- уровень принуждения, необходимый для проведения политики;

- наличие попыток свержения правительства или его лидера;

- сила проявления гражданского неповиновения. Способность власти справиться с этими проблемами, как и с любыми иными, характеризует степень ее эффективности.

Ф.Фаткуллин также обращает внимание на наличие и “международных детерминант правомочности”, выражающихся в признании нового правительства мировым сообществом (См.Курс лекций по политологии.-С.75). Мы уточним, что к таким критериям, как правило, относятся требования эффективного управления значительной частью территории страны (включая столицу), а в последнее время (и в отношении не только новых властей) – соблюдение минимальных прав граждан и международного права. Иные политологи (например, Е.Ануфриев) называют и такой показатель, как мнения большинства народа.

Тем самым гарантом легитимности являются не только власть и ее верховный представитель, но и индивид. Как справедливо отмечает Е.Ануфриев, власть всегда готова пожертвовать легитимностью во имя своих интересов, если они начинают расходиться с интересами народа (См. Политология в вопросах и ответах.-С.35). Поэтому в демократическом обществе законом закрепляется право гражданина выступать против власти и право народа устранять ее, если она нарушает законы и теряет легитимность (к сожалению, в Конституции РФ нет такого права), т.е. легитимность утверждается лишь снизу вверх, а не сверху, как при КПСС.

Если учесть путч августа 1991 г. и Беловежское соглашение декабря того же года, разгон и расстрел Верховного Совета 1993 г. и неподписание Федеративного договора Чечней и Татарстаном, гибель тысяч людей в гражданских войнах на территории РФ, лавинообразный рост преступности и такие формы неповиновения граждан, как отказ платить налоги и оплачивать проезд в общественном транспорте, нарушения закона чиновниками на выборах и при задержках зарплаты, то следует признать низкий уровень легитимности, да и эффективности российской власти в 90-е гг.

Мы отметим также и такое противоречие между легитимностью и эффективностью власти: если легитимность устанавливается снизу, самими гражданами, то это ослабляет государство, ставит его перед проблемой падения эффективности и даже распада. Но слабое государство не способно защитить права человека, также как чересчур сильная власть просто не желает этого делать. Наиболее легитимным является государство, не подавляющее своей силой или демонстрирующее бессилие, а соблюдающее меру в применении силы и ориентирующее ее лишь на защиту своих граждан от угроз со стороны чиновников, преступников и иностранных государств. Тем самым среди показателей легитимности власти мы назовем также ее ориентацию, а также силу и границы.