Глава 11

ЗАКРЫТЫЕ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ

§ 2. Царскоссльскишщсй (1811- 1844). § 2. Кадетские корпуса и военные гимназии

§ 1. Царскосельский лицей(18п-1844)

Среди самых блестящих имен в., составивших гордость и славу Рос­сии, имена А.С. Пушкина, И.И. Пущина, A.M. Горчакова, АА Дельвига, М.А. Корфа, В.К. Кюхельбекера... Все они воспитанники Царскосельского

лицея — первого его выпуска найти еще какое-

либо учебное заведение, которое бы взлелеяло столько исключительных личностей.

Открытие Лицея. Организация жизни лицеистов

Название Лицей возникло в глубокой древности. В Афинах одна из ок- раин города, где стоял храм Аполлона — бога Солнца, покровителя поэ- зии, музыки, искусства, — называлась Ликей. Одним из прозвищ Аполло- на было «Ликейский». В обширном и прекрасном саду храма находился знаменитый «гимнасий». Здесь учил сам основатель «гимнасии» величай- ший философ древности Аристотель. Царскосельский лицей был как бы преемником славных традиций древней школы. И.И. Пущин в своих зна- менитых «Записках о Пушкине» вспоминал, что новое учебное заведе- ние — Лицей — поражало публику даже своим названием, так как в Рос- сии мало кто знал о колоннадах и ротондах в афинских садах, где греческие философы вели научные беседы со своими учениками. Лицей в Царском Селе был первым в России. Позднее открылись и другие лицеи — привилегированные мужские средние или высшие учебные заве- дения. Но лишь Царскосельский лицей гг. составил яркую страницу в истории русской культуры.

Мысль об учреждении Царскосельского лицея возникла у Александ­ра I в первые годы его царствования и была тесно связана с теми преоб­разованиями, которые начались в начале XIX в. Преобразования были не­обходимы везде. В различных общественных кругах и среди передового дворянства зрела мысль о необходимости либеральной государственной политики, о неизбежности реформ в области социальных отношений, по­литического строя, науки и образования. В начале XIX в., после насильст­венного устранения дворянами Павла I и воцарения Александра I, эти настроения охватили широкую общественность. Правительство, как из­вестно, приступило к проведению различных реформ, в том числе и в об­ласти просвещения.

Поначалу Царскосельский лицей был задуман императором Алексан­дром I для того, чтобы воспитывать в нем своих младших братьев — Ни­колая (будущего царя) и Михаила — совместно с детьми знатных фами­лий. Позднее от этого намерения воспитания в Лицее двух юных великих князей отказались. Но Лицей был основан. Он занял помещение в самом царском дворце.

Лицей был закрытым дворянским высшим учебным, заведением с шес­тилетним курсом обучения. Принимали в него мальчиков по рекоменда­циям влиятельных лиц. Так, Александр Пушкин был принят при под­держке друга семьи литератора и журналиста А.И. Тургенева. Принимали с 10—12 лет. Прием в Лицей проводился один раз в три года от 20 до 50 человек.

Всерасходы на содержание Лицея несла государственная казна.

Первоначально предполагалось, что в нем будут воспитываться сы­новья знатных дворян. Однако знатное и богатое дворянство не захотело расставаться со своими детьми на 6 лет и предпочло домашнее их обра­зование, Стесненное же в средствах служилое дворянство, имевшее про­текцию, поторопилось воспользоваться случаем устроить своих детей учиться за казенный счет и обеспечить затем их дальнейшую судьбу. Пер­вый набор состоял из 30 человек. Лицей с самого начала во многом отли­чался от других учебных заведений. В нем не придавалось особого значе­ния религиозным обрядам и убеждениям. Царскосельский лицей был первым в России учебным заведением, не предусматривалось телесное наказание. Педагогам и наставникам полагалось относиться к воспитан­никам корректно, как ко взрослым, их должны были называть только на «вы». К фамилии обязательно прибавлялось обращение «господин». Между собой воспитанники тоже иногда оставались на «вы». Каникулы воспитанники должны были обязательно проводить в стенах Лицея, а с родителями и родственниками им позволялось видеться только в опреде­ленные дни и только в Лицее. Занятия проходили с 1 августа по 1 июля, каникулы — один месяц — июль.

19 октября 1811 г. — день торжественного открытия Лицея — так описывает И.И.

В лицейском зале, между колоннами, поставлен был большой стол, на-красным сукном с золотой бахромой. На этом столе лежала вы­сочайшая грамота, дарованная Лицею. По одну сторону стола в три ряда стояли лицеисты, и с ними — директор, инспектор и гувернеры; по дру­гую — профессора и чиновники лицейского управления. На некотором расстоянии от стола были поставлены ряды кресел для публики. Пригла­шены были все высшие сановники и педагоги из Петербурга. Когда все общество собралось, открылась дверь и вошел император Александр в со­провождении императрицы, великого князя Константина Павловича и великой княгини Анны Павловны. Поприветствовав все собрание, цар­ская фамилия заняла кресла в первом ряду. Министр народного просве­щения А.К. Разумовский сел возле царя.

Среди общего молчания началось чтение. Первым вышел директор департамента Министерства народного просвещения и прочел Манифест об учреждении Лицея и высочайше дарованную ему грамоту.

Вслед за Мартыновым робко вышел на сцену директор Лицея Ма­линовский, бледный от волнения. Долго что-то читал, но немногие могли

' См.: Пущин И.И. Записки о Пушкине. Письма. М., 1979.

его услышать — так был слаб и прерывист его голос. Наконец, закончив речь, он поклонился и еле живой возвратился на свое место.

Смело, бодро выступил профессор политических наук А.П. Куницын и начал не читать, а говорить об обязанностях гражданина и воина.

В продолжение всей речи он ни разу не упомянул о государе; это не­бывалое дело так поразило и понравилось императору Александру, что он тотчас же прислал Куницыну Владимирский крест. Эта награда была чрез­вычайно лестной для молодого человека, только что возвратившегося перед открытием Лицея из-за границы, куда он был послан по окончании Педагогического института.

После речей стали вызывать по списку лицеистов; каждый, выходя, кланялся императору, который очень благосклонно вглядывался в лица и терпеливо отвечал на неловкие поклоны.

Когда кончилось представление виновников торжества, царь, как хо­зяин, отблагодарил всех, начиная с министра, и пригласил осмотреть новое заведение. За царской фамилией двинулась публика.

После открытия начались ежедневные занятия.

Лицей был устроен так, что в нем были соединены все удобства домаш­него быта с требованиями общественного учебного заведения. Для него был отведен четырехэтажный флигель дворца, со всеми принадлежащими ему строениями. Этот флигель при Екатерине занимали великие княжны.

В нижнем этаже помещалось хозяйственное управление и квартиры служащих Лицея; во втором — столовая, больница с аптекой и конфе­ренц-зал с канцелярией; на третьем — рекреационный зал, классы, физи­ческий кабинет, комната для газет и журналов и библиотека в арке, со­единяющей Лицей с дворцом через хоры придворной церкви. В верхнем этаже помещались спальни (дортуары) — 50 комнат. У каждого лицеиста была своя отдельная комната.

Распорядок дня в Лицее был таков:

6.00 — подъем, молитва;

— занятия в классе;

9.00—10.00 — чай, прогулка;

10.00—12.00 — занятия в классе;

12.00—13.00 — прогулка;

13.00 - обед;

14.00—15.00 — чистописание или рисование;

• занятия в классе;

• чай, прогулка, повторение уроков или вспомогатель­ный класс;

20.30 — ужин;

до 22.00 — игры, чтение;

22.00 — вечерняя молитва, сон.

Обязательными были прогулки на воздухе в любую погоду. А вечерами лицеисты в зале играли в мяч.

По средам и субботам — танцы или фехтование.

При лицеистах было несколько дядек: они заведовали чисткой пла­тья, сапог и прибирали в комнатах. Среди них был польский шляхтич Леонтий Кемерский. У него был уголок, где можно было найти конфе­ты, выпить чашку кофе и шоколаду (даже рюмку ликеру — разумеется, тайком).

Газетная комната никогда не пустовала в часы, свободные от классных занятий; здесь лицеисты читали русские и иностранные журналы и шли бесконечные и горячие обсуждения. Профессора приходили к лицеистам и учили следить за ходом дел и событий, объясняя то, что было непо­нятно.

Цели воспитания и обучения и пути их достижения

Лицей был создан по проекту видного государственного деятеля того времени Сперанского. Прогрессивные деятели, такие как

М.М. Сперанский, В.Ф. Малиновский и другие, стремились к воспита­нию «новых людей», которые могли бы впоследствии осуществить пре­образование России. Царское правительство поддерживало их, пресле­дуя лишь практическую цель: подготовку

чиновников для административною, судебного и дипломатического по­прища. Цели и содержание работы Лицея были определены Уставом. В нем отмечалось, что Лицей учреждается с целью образования юноше­ства для государственной службы и что Лицей приравнивается к рос­сийским университетам.

Предусматривалось общее образование (без специализации), но с пре- обладанием гуманитарных наук. Для каждого курса были выработаны правила обучения. Так, в для начального курса было сказано, что,

руководя занятиями воспитанников по словесности, профессор должен тщательно избегать «пустых школьных украшений» и, занимая воспитан­ников предметами, «возрасту их сообразными», прежде заставлять их мыслить, а потом искать выражения этих мыслей в слове и «никогда не терпеть, чтоб они употребляли слова без ясных идей».

В правилах для окончательного курса отмечалось, что науки нравст­венные, физические и математические должны занимать первое место, а иностранные языки должны быть продолжены, и в этом курсе профессо­ра «всемерно должны стараться», чтобы воспитанники научились пра­вильно сочинять на немецком и французском, а преимущественно на рус­ском языке.

Нравственные науки должны были стать в Лицее основными.

Воспитанникам Лицея предстояло изучить сокращенный катехизис, библейскую историю, историю права, философию права, правоведение, историю религии, логику и др.

Второе место в программе Лицея отводилось математическим и фи­зическим наукам.

В разделе о науках исторических в Уставе Лицея отмечалось, что «ис­тория должна быть делом разума» и что предмет ее надо представить как «шествие нравственности» и «показать успехи и падения разума в разных гражданских постановлениях». Особенно важным считалось изучение российской истории. Отмечалась необходимость серьезного знакомства с деяниями великих людей прошлого, с хронологией, географией.

Занятия словесностью должны были стать для лицеистов «упражне­ниями разума».

К изящным искусствам Устав относил чистописание, рисование, танцы, гимнастические упражнения, фехтование, верховую езду, плавание. Намечено было преподавание военных наук и ряда других предметов (на­пример, гражданской архитектуры и перспективы).

Итак, учебные предметы в Лицее разделялись на два курса, из которых первый назывался начальным, второй — окончательным. Каждый курс продолжался 3 года. В начальный курс входили следующие предметы: а) грамматика языков: русского, латинского, французского, немецкого;

первоначальные основы Закона Божиего и философии нравственной, первоначальные основы логики; в) математические и физические науки: арифметика, начиная с тройного правила, геометрия, часть алгебры, три­гонометрия прямолинейная, начало физики; г) исторические науки: рос­сийская история, иностранная, география, хронология; д) первоначальные основания изящной словесности: избранные места из лучших писателей с их разбором; правила риторики; е) изящные искусства и гимнастические упражнения, а также чистописание, рисование, танцы, фехтование, вер­ховая езда, плавание.

Окончательный курс состоял из следующих наук: а) нравственные науки; б) физические; в) математические; г) исторические; д) словесность; е) изящные искусства и гимнастические упражнения. Также давались по­нятия о гражданской архитектуре и искусстве.

Самое большее число часов в неделю отводилось в Лицее обучению грамматике, наукам историческим и словесности, особенно иностранным языкам. Кроме того, полагалось, чтобы в свободное от учебы время воспи­танники разговаривали между собой по-французски и по-немецки. Ос­тальные учебные часы распределялись так, как считали нужным препода­ватели.

Программа была очень насыщенной, но уроки чередовались с отды­хом. В Уставе была сделана оговорка о том, что распределение часов для занятий примерное, можно их изменять, придерживаясь главного прави­ла: воспитанники никогда не должны быть праздными. В воскресные и праздничные дни воспитанники присутствовали на богослужении. Они обучались также духовному пению.

Многочисленными были физические упражнения: плавание, зимой ка­тание на коньках, верховая езда, фехтование, танцы.

Одним из воспитательных средств являлось искусство. Занимались воспитанники им во время своего отдыха. Разнообразны были и предметы искусств, способствующих духовному развитию: рисование, музыка, пение. К ним присоединялись занятия литературой, или «изящными письменами». Музыка и пение являлись для всех лицеистов любимым за­нятием: воспитанники давали концерты, на которых, кроме товарищей и служащих, присутствовали их родители, родственники и знакомые. За концертом часто давалось театральное представление. Вечера обыкновен­но кончались танцами. Пьесы не только разыгрывались, но и сочинялись самими воспитанниками.

Обучение в Лицее возлагалось на профессоров. С тридцатью воспи­танниками занимались шесть профессоров, а еще были адъюнкты¹ и учителя, число профессоров определялось количеством предметов. Про­фессора в присутствии директора проводили испытания воспитанников каждые полгода, а воспитанники, оканчивающие курс, держали испыта­ние по всему лицейскому курсу.

Исходя из успехов учащихся в науках, их нравственности и поведения, специальная конференция профессоров решала, с каким классом кто из лицеистов удостаивается выпуска в государственную службу и через ми- просвещения представляла свое заключение на усмотрение импе- ратора. Курс обучения заканчивался торжественным собранием всего здесь лучшие воспитанники читали свои сочинения, назывались лицеисты, удостоившиеся награды. и награды публиковались в

ведомостях Москвы и Санкт-Петербурга.

Наставники Назовем лишь некоторых из них².

Бразды правления Лицеем были вверены человеку одаренному, совес­тливому и умному — Василию Федоровичу Малиновскому.

В.Ф. Малиновский (1765—1814) закончил Московский университет, философский факультет, который включал тогда в программу естествен­ные науки. Превосходно знал языки: греческий, древнееврейский, ла-

Адъюнкт — лицо, готовящееся к научной деятельности, помощник профессора. См.: Ъерссаев Б.В. Спутники 11ушкина: Б 2 т. Т. I. М, 1993.

тынь, новые европейские. Первым, кто повлиял на формирование общественных взглядов Малиновского, был знаменитый русский просве­титель Н.И. Новиков. Искоренение деспотизма и установление просве­щенного правления с юных лет стали любимой мечтой В.Ф. Малинов­ского.

Он занимался дипломатической, потом литературной работой: изда­вал журнал «Осенние вечера», выпустил в свет «Рассуждения о войне и мире» — страстный пацифистский призыв. Был автором одного из пер­вых проектов отмены крепостного права. Бесплатно директорствовал в Доме трудолюбия, давшем приют 30 девицам бедного состояния в Мос­кве. В этой скромной должности и в материальной нужде застало его в 1809 г. известие об открытии в Царском Селе Лицея для дворян. В июне г. Василий Федорович получил официальное назначение и выехал к месту службы. Он выбрал сослуживцев и приступил к перестройке двор­цового флигеля, закупке утвари и т.д.

Приемные экзамены прошли августа, а 9 октября к Малиновско­му приехали первые воспитанники. Много времени потратил он на под­готовку речи, которую должен был произнести в присутствии императора на торжественном акте открытия Лицея. Но речь не понравилась мини­стру народного просвещения А.К. Разумовскому: мало в ней было торже­ственности, отсутствовала пышность. В конце концов Разумовский пове­лел Малиновскому прочитать чужую речь. На открытии Лицея 19 октября с этой речью и вышел конфуз. Этот акт показал, что Малинов­ский не умел читать чужих речей. Малиновский был для лицеистов пер­вого набора отцом родным. Он не бранил, не наказывал, не пугал — он ласково журил виноватого. Он не мучил зубрежкой и не угрожал «мера­ми» — он выявлял способности и не «давил», если таковых не оказыва­лось... В своей записной книжке он формулирует так свой этический принцип: «Войну объявить лицемерию, ценить выше малое внутреннее добро против великого наружного...» Тяжко сложилась директорская служба Малиновского. Грянула война 1812 г., и ему пришлось думать не только об учении, но и о безопасности воспитанников.

Александр Петрович Куницын Первоначальное образо-

вание получил в духовном училище и в Тверской семинарии. Успехи его были награждены зачислением в Педагогический институт в Санкт-Пе­тербурге; как одного из лучших студентов Куницына отправили в Гёттин-ген. Возвратился он домой в начале г. с огромным запасом сведений, собственных мыслей и с жаром свободолюбия. Сразу же был утвержден адъюнкт-профессором нравственных наук в Царскосельский лицей.

Центральная идея всех занятий Куницына просматривалась легко: че­ловек рожден не для подчинения тиранам, а для разумной, свободной жизни. Александр Петрович был самым вольнодумным, образованным, смелым из лицейских педагогов, хотя и не был самым любимым. Куницын бывал суховат, резок глупцами, невеждами и лентяями. Когда Пушкин писал:

Куницыну дань сердца и вина! Он создал нас, он воспитал наш пламень, Поставлен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжжена...

то прежде всего он имел в виду принципы вольнолюбия, духовной и нрав­ственной свободы, неприятия деспотизма, которые внушил своим питом­цам Александр Петрович.

В 1820 г. Куницын покинул Лицей, получив кафедру во вновь создан­ном Петербургском университете. Книгу Куницына «Право естествен­ное» встретили одобрительно — даже собирались поднести в дар импе­ратору. Однако в 1821 г. все резко изменилось: книга была запрещена. Весь тираж был изъят и сожжен, а сам Александр Петрович уволен.

Александр Иванович Галич (1783—1848). Это был особого рода учи­тель. Он держался с лицеистами как добрый товарищ и даже опускался до панибратства и полного растворения в жизни своих приятелей-учени­ков.

В 1815 г. Пушкин обращался к нему:

Тебя мудрец ленивый, В приют поэзии счастливый, Под отдаленный неги кров.

" fit-]'""- г~ >

Давно в моем уединенье, В кругу бутылок и друзей, Не зрели кружки мы твоей,

долгих наслаждений Острот и хохота гостей.

Однако не только в шумной компании, но и в душевной беседе Галич был незаменим.

Родился будущий адъюнкт-профессор Лицея Галич в Орловской губер­нии. Дед его — приходской священник, отец — дьячок. В 1803 г., закон­чив семинарию, он отправился в петербургскую Учительскую гимназию (которая через несколько лет станет Педагогическим институтом). В 1808 г. несколько лучших студентов послали за рубеж, среди них ока­зался латинист и русист Галич. В г. он вернулся в Петербург. Галич — человек благородный, блещущий юмором, кроткий нравом. Предложение преподавать в Лицее было для него неожиданным, он вел курсы истории философии, логики, психологии, этики, а с лицеистами ему приходилось туго, он привык к взрослой аудитории. От него ждали не сведений о ла­тинских герундиях, а рассуждений о любви и дружбе. Потратив все время на беседы и чтение вслух русской книжки, Александр Иванович спохва­тывался, раскрывал Корнелия Непота: «А теперь, господа, потреплем ста­рика». Это выражение стало поговоркой у лицеистов. В 1815 г. он с облег­чением покинул Лицей. Лицеисты скучали без Галича и надеялись, что он вернется... С г. профессор Галич занимал кафедру философии в Пе­тербургском университете. Тогда же выпустил книгу «История философ­ских систем». Однако в г. книга была запрещена, а Галич был отстра­нен от преподавания.

В 1816 г. директором Лицея был назначен Егор Антонович Энгель-гардт. Он считал, что в основании всякого воспитания должна лежать любовь к воспитаннику и ее надо выражать не словами, а делом. Только путем сердечного участия в радостях и огорчениях питомца можно за­воевать его любовь, хотя бы и бессознательную. Настоящее повинове­ние, утверждал он, может быть только добровольным, проистекающим из внутреннего и сердечного убеждения. Надо добиваться того, чтобы мальчики и юноши не предавались рассеянности и умственной бездея­тельности.

Отличаясь искренней преданностью делу, Энгельгардт мог поспорить и с царем, отстаивая свои педагогические идеи,

За год до первого выпуска государь спросил Энгельгардта: есть ли среди лицеистов желающие пойти на военную службу? Он ответил, что больше десяти человек этого желают (и Пушкин тогда колебался, но род­ные были против, опасаясь за его здоровье). Государь предложил позна­комить лицеистов с фронтом. Энгельгардт испугался и напрямик попро­сил императора в таком случае разрешить ему оставить Лицей, так как он никогда не носил никакого оружия, кроме того, которое у него в кар­мане, — и показал садовый ножик. Долго они торговались; наконец госу­дарь понял, что его не переспоришь. Велел спросить всех и для желающих быть военными учредить класс военных наук.

Как-то в разговоре с Энгельгардтом царь предложил ему посылать лицеистов дежурить при императрице Елизавете Алексеевне во время летнего ее пребывания в Царском Селе, считая, что это дежурство при­учит молодых людей быть свободнее в общении и вообще пойдет им на пользу. Лицеистам эта идея не понравилась. Энгельгардт и от этого сумел отговориться, доказав, что кроме многих неудобств придворная служба будет отвлекать от учебных занятий и препятствовать достиже­нию цели Лицея.

Французский язык и литературу преподавал Давид Иванович де Будри, брат «того самого» якобинца Марата. Он много рассказывал ли­цеистам о Французской революции. Это был строгий и даже придирчи­вый педагог. Д.И. де Будри бодро и быстро бросал слова, шутил язвитель­но — и весь класс хохотал от его шуток. Но самым его большим наслаж­дением декламация. Когда, полузакрыв глаза, он декламировал, про­тяжно завывая, лицеисты замирали на своих местах...

Попечителем Лицея в первый период был принц Петр Георгиевич Как попечитель Лицея, он высший надзор

над всеми его делами и одобрительно относился ко всему, что могло улуч­шить жизнь Лицея. Принц был глубоко убежден, что там, где нет уваже­ния к праву, нет и мира; там, где господствуют произвол и насилие над самыми законными потребностями человека, нет ни процветания, ни бла­годенствия.

Не у всех профессоров и учителей хорошо шло преподавание, ска­зывалась неопытность их в педагогике. Но всех их объединяла одна черта — они были либералами, стремившимися стать отцами и дру­зьями лицеистов. Не обо всех наставниках здесь сказано, но и по этим портретам можно судить об атмосфере, воцарившейся в Лицее в первое десятилетие.

Аух воспитания

В Лицее сама обстановка способствовала развитию поэтических и художественных наклонностей: прекрасные дворцы, парки, которые ды­шали поэзией античного мира, и триумфальные памятники, запечатлев­шие отечественную героику. Нельзя не оценить той важной роли, какую сыграла в развитии эстетических вкусов лицеистов неповторимая красота царскосельских дворцов и парков. Она будила любовь к приро­де, к искусству, вызывала чувство восхищения перед великими творцами прекрасного.

Наставники лицеистов смогли увлечь своих воспитанников чтением. Воспитанники много читали, что будило самостоятельную мысль, разви­вало независимость мнений. Модест Корф вспоминал: «Мы мало учились в классах, но много в чтении и беседе, при беспрестанном трении умов». Лицейская библиотека была составлена из лучших сочинений русских и иностранных авторов, постоянно пополнялась новыми журналами, име­лись здесь и книги по искусству, большое собрание эстампов.

Всячески поощрялось развитие разносторонних интересов. Так, на­пример, Алексей Илличевский собирал материалы к биографиям великих людей России. Вильгельм Кюхельбекер составлял словарь, содержащий выписки из произведений близких ему по духу писателей-философов.

Особо любимым занятием многих лицеистов стало сочинение стихов, пьес. И, Пущин вспоминал: «Как теперь вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда, окончив лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: «Теперь, господа, будем пробовать перья: опишите мне,

Не говори: Бот жизни радость! Цветку скажи: Прости, жалею! И на лилею Нам укажи.

пожалуйста, розу стихами». Пушкин мигом сочинил стихотворение, кото­рое всех восхитило.

Где наша роза, Друзья мои? Увяла роза, Дитя зари. Не говори: Так вянет младость!

Кошанский взял рукопись себе».

Вскоре число стихов, эпиграмм, рассказов так увеличилось, что стали издаваться рукописные журналы. Все вместе сочиняли «национальные песни», где в шутливых, иногда и злых куплетах высмеивали свои недо­статки и слабости своих наставников. В классе пушкинского выпуска, где было 30 человек, стихи сочиняли: Пушкин, Дельвиг, Илличевский, Корса­ков, Кюхельбекер, Яковлев и др. Это стало возможным благодаря высоко­му уровню изучения в Лицее литературы и языков. Рукописные журналы носили названия: «Вестник», «Неопытное перо», «Юные пловцы», «Для удовольствия и пользы», «Лицейский мудрец», «Мудрец-поэт», «Импера­торского Царскосельского Лицея вестник». Воспитанники, обладавшие красивым почерком, переписывали сочиненное товарищами. Некоторые воспитанники помещали свои произведения даже в московских жур­налах.

В Лицее была создана обстановка, способствовавшая развитию поэти­ческих и художественных наклонностей. Общение лицеистов с талантли­выми, творческими людьми, с передовой мыслящей молодежью — все это способствовало быстрому созреванию умов.

Становление гражданственности лицеистов во многом ускорялось тем обстоятельством, что в Царском Селе стоял гусарский полк. Среди офи­церов полка были многие из тех, кто вошел позже в кружки декабристов. Уйти вечером из Лицея было делом несложным — дежурные не очень строго к этому

У гусаров было весело вечерами, шли политические разговоры, подни­мались тосты «За вольность», «Выпьем за дело общее, res publica!».

Приблизительно в то же время в Лицее существовал политический кружок И.П. Бурцова, в который входили лицеисты Вольховский, Дельвиг, Кюхельбекер, Пущин. Все они оказались позже среди декабристов или их единомышленников.

Эти факты говорят о том, что в Лицее уважалось и поддерживалось, а не запрещалось стремление лицеистов к собственным решениям и выбо­ру. В такой атмосфере росли лицеисты, обретая свою индивидуальность.

Самой яркой звездой Лицея стал А. Пушкин. Все профессора смотре­ли с благоговением на растущий талант Пушкина.

В математическом классе вызвал его раз к доске и задал алгеб-

раическую задачу. долго переминался с ноги на ногу и все писал

молча какие-то формулы. Карцов спросил его наконец: «Что же вышло? Чему равняется «икс»?» Пушкин улыбаясь ответил: «Нулю!» «Хорошо] У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи». Спасибо Карцову, что он из математического фанатизма не вел войны с его поэзией. Пушкин охотнее всех других за- нимался в классе и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради профес- соров (печатных руководств тогда еще не существовало), у него и в обычае не было: все делалось без приготовления. И тем не менее Пушкин вышел из Лицея широко образованным, с порядочным запасом знаний по ми- фологии и истории. Знал хорошо латынь, французский.

В своих воспоминаниях И. Пущин рассказывает об одном из интерес­ных событий, характеризующих общую атмосферу жизни лицеистов.

дворцовой гауптвахты, перед вечерней зарей, обыкновенно играла полковая музыка. Это привлекало гуляющих в саду, разумеется, и неиз­бежный Лицей, как называли тогда шумную, движущуюся толпу юношей. Иногда мы приходили к музыке дворцовым коридором, в который между помещениями был выход и из комнат, занимаемых фрейлинами императрицы Елизаветы Алексеевны. Этих фрейлин было тогда три: Плюскова, Валуева и княжна Волконская; у Волконской была премилень-кая горничная Наташа. Случалось, встретясь с нею в темных переходах коридора, и полюбезничать: она знала многих лицеистов, да и кто не знал Лицея, который мозолил глаза всем в саду? Однажды идем мы, растянув­шись по этому коридору маленькими группами. Пушкин, на беду, был один, слышит в темноте шорох платья, воображает, что непременно На­таша, бросается поцеловать ее самым невинным образом. Как нарочно, в эту минуту отворяется дверь из комнаты и освещает сцену: перед ним сама княжна Волконская. Что делать? Бежать без оглядки; но этого мало, надобно поправить дело, а дело неладно! Он тотчас рассказал мне про это, присоединясь к нам, стоявшим у оркестра. Я ему посоветовал открыться и просить его защиты. Пушкин никак не соглашался дове­риться директору и хотел написать княжне извинительное письмо. Между тем она успела пожаловаться брату своему П.М. Волконскому, а тот — государю.

Государь на другой день приходит к Энгельгардту. «Что ж это будет? — говорит царь. — Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей Лямина... но теперь уже не

дают проходу фрейлинам жены моей».

знал о неловкой выходке Пушкина. Он нашелся и отвечал императору Александру: «Вы меня предупредили, государь, я искал случая

принести Вашему величеству повинную за Пушкина; он, бедный, в отчая­нии: приходил за моим позволением письменно просить княжну, чтоб она великодушно простила ему это неумышленное оскорбление». Тут Эн-гельгардт рассказал подробности дела, стараясь всячески смягчить вину Пушкина, и присовокупил, что сделал уже ему строгий выговор и просит , разрешения насчет письма. На это ходатайство Энгельгардта государь сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пуш­кина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. Старая дева, быть может, и в восхищении от ошибки молодого человека, между нами будь сказано», — шепнул император, улыбаясь, Энгельгардту.

Таким образом, дело кончилось необыкновенно хорошо...»¹ Невозможно передать, пишет И. Пущин, всех подробностей первого шестилетнего существования Лицея в Царском Селе: тут смесь и дельно- го, и пустого. Между тем вся эта имела для лицеистов свое оча- рование. С назначением Энгельгардта директором в школьном быту про- изошли изменения. При нем по вечерам устраивались чтения в зале (Энгельгардт отлично читал). В доме его лицеисты знакомились с обычая- ми света, ожидавшего их за порогом Лицея, находили приятное женское общество. Летом директор совершал с лицеистами дальние, двухдневные прогулки по окрестностям; зимой для развлечения ездили на нескольких тройках за город завтракать или пить чай в праздничные дни; в саду, на пруду катались с гор и на коньках. Во всех этих увеселениях участвовлао его семейство и близкие ему дамы и девицы, иногда и приезжавшие род- ные лицеистов. Женское общество всему этому придавало особенную прелесть и приучало лицеистов к приличию в обращении. Одним словом, директор понимал, что запрещенный плод опасная приманка и что свобода, руководимая опытною дружбой, останавливает юношу от многих ошибок.

9 июня 1817 г. состоялся выпуск лицеистов. Если открытие Лицея было пышно и торжественно, то выпуск был тих и скромен.

В зале были все лицеисты с директором, профессорами и др. Энгель- прочел коротенький отчет за весь шестилетний курс; после него конференц-секретарь Куницын прочел высочайше утвержденное поста- новление конференции о выпуске. за этим всех лицеистов по стар- шинству представляли императору с объявлением чинов и наград.

Государь закончил акт кратким отеческим наставлением воспитанни­кам и изъявлением благодарности директору и всему штату Лицея.

Тут пропета была хором лицейская прощальная песнь — слова Дель­вига, музыка Теппера, который дирижировал хором. Государь был тронут

Пущин ИМ. Указ. соч. С 55—56.

и поэзией, и музыкой, понял слезу на глазах воспитанников и наставни­ков. Простился приветливо и пошел во внутренние комнаты. Энгельгардт предупредил его, что везде беспорядок по случаю сборов к отъезду. «Это ничего, возразил он, — я сегодня не в гостях у тебя. Как хозяин, хочу посмотреть на сборы наших молодых людей». И точно, в дортуарах все было вверх дном, везде валялись вещи, чемоданы, ящики — пахло отъез­дом! При выходе из Лицея государь признательно пожал руку Энгельгард-ту. В тот же день, после обеда, начали разъезжаться: прощаниям не было конца.

Судьбы воспитанников Лицея

Деятельность каждого учебно-воспитательного заведения оценивается судьбами воспитанников, окончивших его. Многих воспитанников Цар­скосельского лицея знает весь мир. Пушкин, родоначальник русской литературы; И.И. Пущин, судья Московского надворного суда, поэт, де­кабрист, один из основателей Северного общества; поэт, литера­тор Дельвиг; русский поэт и декабрист В.К. Кюхельбекер; государст­венный деятель, председатель департамента Государственного совета, секретарь Петербургской Академии наук М.А. Корф; адмирал Ф.И. Ма-тюшкин; министр иностранных дел, канцлер A.M. Горчаков.

Царскосельский лицей о добрую память: он дал России

немало достойнейших деятелей на поприще государственной службы, в области наук и словесности и заслужил горячую любовь своих питомцев.

Из стен Лицея вышли некоторые декабристы, боровшиеся за счастье Видимо, Лицей привил им такие качества, как нетерпимость ко злу, любовь к Родине и русскому народу. Из стен Лицея вышли министры, статские советники, ученые, писатели, которые свою жизнь посвятили служению Родине.

Царскосельский лицей признан лучшим учебным заведением всех времен и даже неким идеалом школы будущего. Вот почему так актуаль­ны, так нужны уроки Лицея с его идеалом свободной, талантливой лич­ности • — и учителя, и ученика.

После первого выпуска Лицей в Царском Селе существовал еще 27 лет как учебное заведение. Но лицейская система воспитания и обра­зования претерпевала изменения. Постепенно одно из важных мест в ней занял Закон Божий. Религиозность, послушание, чинопочитание — вот что стали усиленно внедрять в сознание учеников. Простота отношений с педагогами и наставниками исчезла, навсегда были уничтожены отголос­ки свободомыслия. Лицей начал резко менять свое лицо. Министр про­свещения строжайше потребовал бдительного наблюдения за нравствен­ностью воспитанников и установил слежку за их поведением. Таким

образом, уже в 20-х гг. XX в. стремились убрать все, что было в Лицее прогрессивного, передового. писал

друг мой, я оставляю Лицей и все те прекрасные мечты, с которыми пере­селился я сюда...» Энгельгардт, дороживший лицейскими добрыми тради­циями, справедливо считавший, что дело воспитания в Лицее было по­ставлено лучше, чем во всех иных учебных заведениях России, старался отстоять Лицей. Но все было тщетно. Лицей уже стал обыкновенным, как и десятки других, высшим учебным заведением. Все прогрессивные идеи были подавлены.

В 1844 г. Лицей был переведен из Царского Села в Петербург и на­зван Александровским лицеем. За 100 лет он выпустил 1818 воспитанни­ков. В г. Лицей был ликвидирован.