Глава 14

Теоретические проблемы источниковедения. Источниковедческие проблемы наук о человеке

1. От исторического источниковедения к методологии гуманитарного исследования: проблемы теории

В 60-70-х ГОДАХ сформировалось особое напра- вление, в центре внимания которого находились теоретические проблемы источниковедения. В настоящее время оно представ-

100 РАЗДЕЛ 2

лено рядом монографических исследований, учебных пособий, научных публикаций. Это направление отличает междисципли- нарный подход (природа исторического источника рассматрива- ется в трудах историков, исследователей истории науки и техни- ки, философов, социологов, исследователей материальной куль- туры и др.). Характерно также применение сравнительного под- хода при анализе проблем теории, истории и методов источни- коведения (труды Г.М. Иванова, Б.Г. Литвака, О.М. Медушев- ской, А.П. Пронштейна, Л.Н. Пушкарева, А.Т. Николаевой, В.И. Стрельского, С.O. Шмидта и других ученых). В центре дис- куссии - методы исторического исследования в их сравнитель- но-историческом развитии и в современном состоянии, природа исторического источника, соотношение источника и социаль- ной реальности, диалектика субъективного и объективного в процессе социального познания.

В последующие десятилетия сопоставительный подход все шире использовался учеными для разработки проблем истории источниковедения XVIII-XIXвв., анализа развития перспектив современного источниковедения, классификации исторических источников, приемов источниковедческого анализа и синтеза. Современное исследование теоретических проблем источнико- ведения опирается на метод сравнительного анализа подходов к проблемам соотношения субъекта и объекта в историческом по- знании, анализа западной новой исторической школы в контек- сте реалий социального развития и гуманитарной мыслиXXв, Долгое время развивавшиеся в условиях изоляции и противосто- яния русская и западная мысль обрели к концуXXв. возможно- сти интеграции.

После первой мировой войны общественный статус истори- ческой науки и престиж ученого гуманитарного профиля пре- терпели резкие изменения, что было связано с разочарованием в прогнозирующих возможностях исторической науки и соци- альных наук в целом. На этом фоне негативного отношения масс к духовным ценностям исторического прошлого профессиона- лы-гуманитарии обратились к критическому переосмыслению традиционного исторического метода, неэффективного, по крайней мере так казалось тогда, для адекватного восприятия со- временного процесса с его ошеломляющими социальными сдви- гами глобального масштаба. Естественно поэтому, что переос- мыслению и критической переоценке в первую очередь подвер- глись традиционные представления об историческом документе, путях достижения исторической истины, упрощенные суждения о соотношении исторического источника и факта социальной действительности.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 101

Борьба выдающихся французских историков, основателей школы «Анналов» Л. Февра и М. Блока за расширение проблема- тики исследований, обновление понятийного аппарата истори- ческой науки, против сухой описательности «историзирующей истории» сопровождалась нападками на эрудитскую историогра- фию и ее жесткие и требовательные принципы изощренной вну- тренней и внешней критики средневековых текстов. Знамени- тая формулировка Ланглуа и Сеньобоса о том, что «история пи- шется по документам», подверглась пересмотру, прежде всего с позиции того, что историк должен опираться на более широкую базу источников, отнюдь не только письменных, использовать данные других наук. Он должен, как писал Февр, уметь «исполь- зовать все, что было у человека, зависело от человека, было при- думано или обработано им, свидетельствует о его присутствии, пристрастиях, образе жизни человека»⁵⁴.

Новые проблемы требовали новых подходов, обращения к сложным социальным фактам. Если позитивистские приемы вы- рабатывались в ходе анализа событийных фактов, деятельности выдающихся исторических личностей, внешнего хода политиче- ской истории, то история нового типа требовала анализа и обоб- щения фактов, не находящих непосредственного отражения в источниках, связанных с изменениями общественного сознания, крупными социальными конфликтами, глубинными мотивами человеческого познания. «Исторический метод, филологиче- ский метод, критический метод - все это превосходные точные инструменты. Они делают честь как их создателям, так и тем по- колениям тружеников, которые получили их от своих предшест- венников и сумели усовершенствовать в процессе труда»⁵⁵, - пи- сал Л. Февр позднее, после окончания второй мировой войны, призывая историков новых поколений идти дальше, - не только уметь пользоваться этими методами, но проникаться общечело- веческой сутью истории, разбираться в сокровенном смысле че- ловеческих судеб. Основатели школы «Анналов» в своей крити- ке позитивистского подхода стремились побудить историков к отказу от устаревшего, догматичного, сохранив в то же время высочайший профессионализм. К сожалению, для историков бо- лее молодого поколения, обратившихся к занятиям историей в 20-е годы, этот насмешливый негативизм по отношению к специ- алистам, «восседающим на исполинской груде старинных бумаг» или «просто переписывающим источники», мог означать вовсе не переход к новому уровню исторического познания, а более простой путь: отказ от столь трудоемкого академического про- фессионализма. В 20-30-е годы утрата академического професси- онализма, «академической выучки» оказалась вполне реальной,

102 РАЗДЕЛ 2

Недооценка профессионализма самым непосредственным обра- зом сочеталась с призывами к актуализации проблематики исто- рических исследований обращением к истории современности, отстранением прежней университетской профессуры от препо- давательской и исследовательской научной работы.

Глобальный кризис духовной культуры 30-40-х годов поста- вил историческую науку на грань выживания. Под сомнением оказалась ее необходимость для общества, ее место в образова- нии, сам смысл ее существования. Если в конце XIXв. вопрос о том, необходима ли история, представлялся Ш. Сеньобосу «праздным» ввиду полной очевидности ответа, то в годы второй мировой войны М. Блок начал свою знаменитую «Апологию ис- тории» именно с этого актуального вопроса: зачем история? Нужна ли она в столь тяжкое время? Таким образом формирует- ся исследовательская проблематика, охватывающая «всего» (то- тального) человека, «все стороны жизни человека и общества, в том числе и такие, которые, казалось бы, не имеют или почти не имеют истории... Речь идет о ментальных, демографических структурах, технологических приемах».

Но обогащение исследовательской проблематики - только одна сторона проблемы взаимодействия наук. При этом не сни- маются методологические трудности, а скорее добавляются к ним новые. Дело в том, что науки, такие как антропология и со- циология, использующие методы полевых исследований, боль- шое внимание уделяют интеракциональному взаимодействию. Вряд ли возможно избежать влияния наблюдателя на ход бесе- ды, достигнуть желаемого уровня достоверности полученных данных. Историк, проецируя на материал своих источников ак- туальную для науки о человеке проблематику, оказывается вовле- ченным и в соответствующие интерпретационные рефлексии. Между тем данные методологические рефлексии по существу вы- ходят за пределы его профессионального опыта. Анализируя сложный и противоречивый процесс формирования новой нау- ки о человеке и раскрывая возможности истории в междисцип- линарных контактах и взаимодействиях, исследователи справед- ливо задаются вопросом: «Каким образом история может, заим- ствуя их (других паук) приемы и методы, обогащаясь за их счет, привлекая их на свою сторону, не утратить своей специфики, ос- таться наукой исторической?» Сама постановка подобного воп- роса ясно указывает на уже осознанную потребность обратиться к проблематике методологии истории.

В полемике, нашедшей свое отражение на страницах науч- ной печати, историки-профессионалы не смогли выдвинуть принципиально новых идей в методологии исторического ис-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 103

следования. Более того, некоторые из них прямо утверждали, что, негативно относясь к новым интерпретационным методам для понимания прошлого, видят опасность утраты позиций объ- ективности исторического познания, в вопросах достоверности научного знания солидарны с позитивистскими методологами. Таким образом, к середине XXв. разрыв между профессиональ- ной исторической наукой и философией истории сохранялся. Вопрос о том, что, собственно, выступает в качестве реального объекта исторического познания, имеют ли исторические ис- точники какие-либо объективные свойства, в каких направлени- ях можно совершенствовать методологию исторического иссле- дования, в рамках неокантианской методологии остается откры- тым. Между тем для решения новых задач глобальной истории наука остро нуждается в притоке новых данных.

Дефицит эмпирического материала новая историческая нау- ка, функционируя в рамках неокантианской концепции, предпо- лагает получить, так сказать, в готовом виде, из других гумани- тарных и даже негуманитарных наук. С середины XXв. на рас- ширение временных, региональных, и прежде всего культуроло- гических, горизонтов гуманитарного знания влияют антрополо- гия и этнология. «В 60-е годы социальная антропология, приоб- ретшая широкую известность благодаря трудам Леви-Строса, бросила историкам форменный вызов», - вспоминает Ж. Дюби. Антропология открыла свои пути к отысканию общих законов функционирования человеческого разума, культуры, свободных от сословных или этнических ограничений. Под ее влиянием расширилась проблематика изучения традиционных типов не только первобытных, но и европейских культур, семьи и дома, крестьянского быта, празднеств, народных ремесел и искусства. Углубляя взаимодействие с антропологией, этнологией, социо- логией, историческая наука расширяет свою проблематику,

Как уже отмечалось, в процессе преодоления позитивист- ской парадигмы, ориентированной на эмпирическую данность объекта, историческая наука XXв. испытала сильнейшее воздей- ствие парадигмы неокантианской. Именно в ней виделась воз- можность достижения нового качественного уровня: проблема- тика исторических исследований расширялась прежде всего бла- годаря мощному интеллектуальному прорыву, преодолевающему и неизученность тематики, и пробелы в источниках. «Анналы» перевернули историографию сочетанием трех основных идей: критикой отношения между историком, историческим памятни- ком и историческим фактом»⁵⁶. Нельзя, однако, рассматривая развитие исторической науки вплоть до настоящего времени, не отметить, что методологические рефлексии о природе истори-

104 РАЗДЕЛ 2

ческого познания отнюдь не были в центре внимания истори- ков-профессионалов. Весьма долгое время они пребывали в убе- ждении, что данная проблематика прямого отношения к ним не имеет. В свое время А.И. Марру обращался к историкам с призы- вом изживать позитивистское предубеждение против проблема- тики философии истории. Он сравнивал профессионала, не ин- тересующегося методологией исторического знания, с рабочим, который не в состоянии ни починить, ни усовершенствовать свой станок. Правоту этих слов профессиональные историки оценили далеко не сразу.

2. Междисциплинарная проблематика источниковедения: источник, текст, произведение, автор

В 1988-1989 гг. на страницах журнала «Анналы» развернулась широкая дискуссия о проблемах метода историче- ского познания. Начало ей положила редакционная статья под названием «История и социальные науки: переломный этап». Корни кризиса социальных наук авторы видели в утрате влия- ния таких, ранее интегрировавших науки методологий, как мар- ксизм, структурализм и клиометрия. В качестве наиболее заслу- живающих обсуждения вопросов были названы: адекватность знаний о прошлом реальности прошлого; смысл междисципли- нарного синтеза, пути к пониманию внутренней целостности изучаемых обществ. Иначе говоря, была констатирована необхо- димость безотлагательного обсуждения основных аспектов эпи- стемологии исторического (и шире гуманитарного) познания. Подчеркнем, что в рамках неокантианской парадигмы, ориенти- рованной на предельную активизацию интеллектуальных воз- можностей субъекта (исследователя), с одной стороны, возмож- ны научные результаты конкретного исследования, однако, с другой стороны, нельзя не видеть, что именно данная методоло- гическая установка ограничивает возможности достижения ис- торического синтеза (поскольку синтез остается, как сказал ко- гда-то Л.П. Карсавин, «всегда делом историка»). Итак, остаются нерешенными проблемы общезначимого исторического синте- за, «смысла» междисциплинарного подхода, поскольку, в прин- ципе, междисциплинарный подход результативен при четком определении объекта, на который данный подход направлен. Но в неокантианской парадигме объект научного изучения не опре- делен.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 105

Особый интерес для гуманитарного знания в XXв. представ- ляет ситуация в литературоведении и обозначившийся относи- тельно недавно взаимный интерес исторической науки и литера- туроведения. Надо отметить, что филология и историческая на- ука изначально имеют общие истоки, и долгое время они разви- вались во взаимодействии. Литературоведение и историческую науку сближает общий интерес к исследованию реальных объек- тов, произведений культуры. В России со времени возникнове- ния источниковедческой парадигмы методологии истории (ко- нецXIX- началоXXв.) прослеживается живое творческое об- щение историков и филологов. Обращенность к изучению кон- кретных произведений характерна для методологии гуманитар- ного познания А.С. Лаппо-Данилевского и других представите- лей данного культурологического направления (С.Ф. Ольден- бург, И.М. Гревс, А.А. Шахматов), разделявших принцип «при- знание чужой одушевленности» как системообразующий в гума- нитарном познании и исследовании культуры.

Литературоведение XXв., в отличие от исторической науки, характеризуется пристальным вниманием к проблемам методо- логии гуманитарного познания. От изучения произведений в их жанровой типологии исходит поворот к более глубокому анали- зу текста, передаче устной речи в письме и к исследованию вос- приятия текста его читателем. Французский литературовед, ис- следователь языков культуры Р. Барт (1915-1980), работавший на стыке литературы, лингвистики, семиотики, глубоко проанали- зировал письмо как знаковую систему и отношение между субъе- ктом письма и языком. Литературоведение, опираясь на дости- жения лингвистического анализа, обратилось к более глубокому исследованию межличностного, межсубъективного общения. В процессе коммуникации сообщение говорящего субъекта и его восприятие собеседником не адекватны. Р. Барт в данной связи отмечает значения лингвистических идей для анализа литера- турного дискурса. Более углубленный и тонкий анализ существа взаимодействия между произведением, текстом, читателем мо- жет быть осуществлен при условии междисциплинарных иссле- дований, использующих приемы различных наук. «Работа идет па стыке дисциплин, давая и новый взгляд на понятие произве- дения», - писал Р. Барт в одном из своих ключевых произведе- ний⁵⁷.

Исследование отношения писателя с читателем проблема не только исключительно литературоведческая. Историк, работаю- щий с источником, всегда предполагает наличие определенного разрыва, несовпадения смысла суждения автора источника и его современного восприятия. Достаточно вспомнить, что в методо-

106 РАЗДЕЛ 2

логии позитивистского источниковедения интерпретации уделя- ется очень большое значение. Интерпретация в контексте тако- го анализа есть установление смысла, который вкладывает автор источника в свое произведение, в каждое свое суждение. Проб- лема состоит не в том, что историк не знает этой дистанции ме- жду ним и автором сообщения, поступающего к нему из другого времени и другой культуры. Она заключается в том, что, отказав- шись от методологической рефлексии по поводу своего исследо- вательского метода, историческая наука XXв. не продвинулась в данном направлении, не выработала нового языка, понятийного аппарата, специально не рассматривала вопросов методологии. Результатом стало сложившееся ныне положение. Надо поста- раться лучше понять, что именно возможно взять из достиже- ний современного литературоведения и в то же время не менее важно понять и то, в чем цели интерпретации исторического текста (для нужд историка) отличаются от целей интерпретации смыслового общения читателя литературного произведения и его автора.

Обращаясь к собственно литературоведческим аспектам про- блемы текста и его восприятия (и в то же время, конечно, куль- турологическим, междисциплинарным), следует особо отметить то огромное, первостепенное значение, которое в рамках данно- го направления придается феномену языка. В поисках цельного видения культуры, которое является для современного гумани- тарного знания наиболее сложной проблемой, язык может пред- ставляться едва ли не единственной связующей людей нитью. Достижения современной гуманитаристики в области изучения языка, значений и, шире, языков культуры оказались особенно интересны и перспективны. Историческая наука и другие напра- вления гуманитаристики - это взаимодействующие и не отделен- ные друг от друга сферы деятельности. Поставив в центр внима- ния феномен текста и его восприятия читателем, лингвистиче- ское направление вышло за пределы исследования собственно литературных текстов и обратилось к более широким исследова- ниям всего пространства современной культуры.

Важно отметить такую особенность литературоведения, ко- торая дала данному направлению возможность выйти на уровень феноменологического подхода к исследованию отношения субъ- екта и объекта гуманитарного познания. Для феноменологии Э. Гуссерля важна не эмпирическая данность объекта (как для позитивизма) и не познавательная деятельность субъекта, в соз- нании которого возникает цельность, отсутствующая в тех фраг- ментах реальности, которые он переживает в своем сознании (как для неокантианской философии). Для феноменолога им-

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 107

пульс должен исходить от объекта, и главное внимание данная философская парадигма придает проблеме взаимодействия, предметного мышления, осмысления свойств объекта в познава- тельной деятельности исследователя. Для гуманитарных наук са- модостаточность объекта принципиально важна. У литературо- ведения изначальным преимуществом является то, что оно ори- ентировано на объект-произведение (литературы прежде всего). В дальнейшем от произведения литературоведение обратилось (под влиянием лингвистики и психоанализа) к тексту, к его бо- лее глубокому прочтению. Соотношение произведения и текста есть ключевая проблема, поскольку соотношение «текст-произ- ведение» не утрачивается, не растворяется в сознании субъекта, а все более глубоко исследуется.

Деррида говорит о тексте, но по существу область его иссле- дования - это область соотношения произведения и текста. Оп- ределяя собственный подход как феноменологический, Деррида вполне точно очерчивает то исследовательское поле, ту эписте- мологическую ситуацию, которые включают объект исследова- ния, и рассматривает прежде всего сам процесс интеллектуаль- ного импульса, который генерирует новое знание об объекте. Мы видели, говоря о феноменологическом подходе к произведе- ниям (источникам) в источниковедческой парадигме методоло- гии истории, данную исследовательскую, эпистемологическую ситуацию. «На первом этапе я действовал как феноменолог, - пи- шет Деррида, - исходной концепцией для меня было понятие «идеального объекта», т. е. объекта, обладающего особым интен- циональным измерением, что дает возможность повторяться, не утрачивая своей специфичности, в ряде различных действий и форм». Ученый видит в качестве изучаемого объекта текст, при- чем понимаемый достаточно широко. Один и тот же лингвисти- ческий феномен может рассматриваться как литературный и в то же время как нелитературный текст - все зависит от того, в каком историческом, институциональном условном контексте он оказывается. Говорить о том, что существуют тексты по суще- ству литературные, что есть суть литературы, считает он, мето- дологически неверно. Столь же неверно, как четкое разграниче- ние исторических и неисторических событий. Столь широкое понимание лингвистического текста, как объекта научного ис- следования, которое обосновывает Деррида, представляется весьма близким к пониманию феномена исторического источни- ка, данного в свое время в методологии источниковедческой фе- номенологической парадигмы.

Данное сближение исследовательских представлений об объ- екте гуманитарного познания объясняется сущностной приро-

108 РАЗДЕЛ 2

дой человеческой деятельности. Развивая данный подход, впол- не логично считать, что любое человеческое произведение (со- зданное целенаправленно и в этом смысле творчески) несет в се- бе для другого человека сообщение, которое может быть воспри- нято. Вероятно, именно это объективное свойство произведе- ний (изделий), созданных человеком и воспринимаемых другим человеком, осмысливается и рассматривается литературоведени- ем в широком смысле как «текст». Так, Деррида утверждает: «Для меня текст - безграничен. Это абсолютная тотальность: «нет ничего вне текста». Допустим, этот стол для меня - текст. То, как я воспринимаю этот стол - долингвистическое воспри- ятие, - уже само по себе для меня - текст»⁵⁸. Таким образом, ис- торик, осмысливающий природу социальной информации, кото- рую он воспринимает через исторический источник, и, с другой стороны, литературовед, исследующий природу информации, воспринимаемой через посредство литературного текста, выхо- дят за пределы узкопрофессиональных исследовательских целей и задач, обращаясь к проблематике эпистемологии гуманитарно- го познания как такового. С данной точки зрения нынешнее сближение историко-источниковедческого и современного лите- ратуроведческого исследовательских подходов представляется весьма перспективным. Поставив вопрос таким образом, можно лучше понять, что историческая наука, и особенно ее источни- коведческое (и отчасти историографическое) направление, на- копила весьма значительный конкретный опыт общегуманитар- ного эпистемологического значения. Достаточно вспомнить, на- пример, дискуссии отечественных историков о том, являются ли художественные произведения историческим источником и ка- кую именно информацию несут они, будучи исследованными в этом качестве. На данном направлении междисциплинарных ис- следований источниковедов и искусствоведов ждут весьма пер- спективные эпистемологические открытия.