§ 3. Признание и исполнение в России решений иностранных третейских судов (арбитражей)

Слово «arbitration» в переводе с английского языка означает “третейский суд». В связи с этим в англоязычной литературе, законодательстве стран, принадлежащих к англо-американской правовой системе, и международной юрисдикционной практике термины «арбитраж» и «третейский суд» считаются синонимами.

Действующее российское гражданское процессуальное законодательство в принципе исходит из того, что решения иностранных судов (включая третейские) признаются и исполняются на территории Российской Федерации при наличии соответствующего международного договора (см. ч. 1 ст. 241 АПК РФ, ч. 1 ст. 409 ГПК РФ)⁵⁸.

Применительно к решениям иностранных третейских судов такой международный договор существует, причем он является универсальным по охвату государств. Речь идет о Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), в которой участвуют более 130 стран⁵⁹.

Прежде чем приступить к рассмотрению порядка и условий признания и исполнения иностранных арбитражных решений на российской территории, следует обратиться к вопросу о подведомственности этих дел российским судам. В настоящее время упомянутые дела с точки зрения их подведомственности распределены между арбитражными судами и судами общей юрисдикции в зависимости от характера спора, разрешенного иностранным третейским судом.

Так, дела о признании и приведении в исполнение решений иностранных государственных и третейских судов по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, отнесены к подведомственности арбитражных судов (ст. 32 АПК РФ)⁶⁰, а по иным гражданско-правовым спорам – к подведомственности судов общей юрисдикции (п.6 ч.1, а также ч. 2 ст. 22 ГПК РФ).

Конвенция 1958 г. распространяется на любые иностранные арбитражные решения независимо от того, по каким – коммерческим или иным – спорам они вынесены⁶¹. Данный вывод явствует из нормы п. 3 ст. 1 Конвенции, позволяющей государству-участнику «заявить, что оно будет применять настоящую Конвенцию только в отношении споров, возникающих по договорным или иным правоотношениям, которые считаются торговыми по национальному закону государства, делающего такое заявление». Следовательно, государство, не сделавшее такого заявления, обязуется применять Конвенцию к арбитражным решениям безотносительно к торговому или неторговому характеру спора, рассмотренного иностранным третейским судом.

Со стороны России такого заявления сделано не было. Это значит, что Конвенция может применяться в надлежащих случаях как нашими арбитражными судами, так и судами общей юрисдикции.

Конвенция базируется на идее максимального содействия признанию и исполнению третейского (арбитражного) решения, вынесенного в одном государстве, на территории другого. В связи с этим ее нормы, во-первых, вводят упрощенный порядок обращения с соответствующим ходатайством и, во-вторых, устанавливают исчерпывающий перечень оснований для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного третейского (арбитражного) решения.

Что касается определения юрисдикционного органа, к компетенции которого относится рассмотрение упомянутых ходатайств, и процессуальных правил, подлежащих при этом соблюдению, то Конвенция данных вопросов не затрагивает, предоставляя государствам-участникам руководствоваться «процессуальными нормами той территории, где испрашивается признание и приведение в исполнение этих решений» (ст. III).

Остановимся теперь на отмеченных вопросах более подробно.

Ходатайство (заявление) о признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения подается стороной, в чью пользу оно вынесено (взыскателем). Каких-либо специальных требований к содержанию ходатайства Конвенция не формулирует⁶², но указывает документы, которые должны быть к нему приложены:

1. арбитражное решение;

2. арбитражное соглашение.

Оба документа представляются в оригинале или в надлежащим образом заверенной копии, а если они составлены не на официальном языке государства, где испрашивается признание и приведение в исполнение этого решения, необходимо представить их заверенный перевод на такой язык (ст. IV).

Российский суд, компетентный рассмотреть упомянутое заявление, определяется с учетом характера спора, разрешенного иностранным арбитражем. Если этот спор был связан с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности, заявление направляется взыскателем «в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту нахождения или месту жительства должника либо, если место нахождения или место жительства должника неизвестно, по месту нахождения имущества должника» (ч. 1 ст. 242 АПК РФ).

Если же спор не носит «торгового» характера, рассмотрение такого заявления относится, как уже отмечалось, к подведомственности суда общей юрисдикции, однако ГПК РФ не указывает ни родовой, ни территориальной подсудности этих дел⁶³.

Умолчание ГПК РФ по данному вопросу не случайно. До введения в действие АПК РФ 2002 г. и ГПК РФ 2002 г. признание и исполнение на территории нашей страны решений иностранных государственных и третейских судов регулировалось Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. № 9131-XI «О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей», согласно которому вопрос о разрешении принудительного исполнения решения иностранного государственного или третейского суда рассматривался «Верховным Судом республики в составе Российской Федерации, судом автономной области, судом автономного округа, краевым, областным, городским судом» (т. е., по современной терминологии – судом субъекта Российской Федерации «по месту жительства (нахождения) должника, а если должник не имеет места жительства (нахождения) в СССР либо место жительства (должника) неизвестно – по месту нахождения его имущества» (ст. 2).

С введением в действие норм АПК РФ о подведомственности данная норма пришла в противоречие со ст.32 АПК РФ и потому утратила силу в части, относящейся к определению компетентного суда по рассмотрению заявлений о признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений «по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности».

В то же время, с одной стороны, ГПК РФ хранит молчание по вопросу о подсудности таких дел, когда спор не связан с упомянутой деятельностью; с другой стороны, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 июня 1988 г. не включен в число нормативных актов, утративших силу в связи с введением в действие АПК РФ 2002 г. и ГПК РФ 2002 г.

Отсюда вытекает, что упомянутая норма Указа продолжает действовать применительно к делам, отнесенным к подведомственности судов общей юрисдикции. Иными словами, заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного третейского суда по «неторговому» спору рассматривается судом общей юрисдикции субъекта Российской Федерации по месту нахождения или жительства должника, а если это место неизвестно – по месту нахождения его имущества.

Порядок направления взыскателем заявления в компетентный иностранный суд ни Конвенцией 1958 г., ни российским законодательством не регламентирован⁶⁴. Соответственно заявление с приложенными к нему документами иностранный взыскатель может выслать непосредственно в компетентный российский суд по обычным почтовым каналам.

Необходимо, однако, иметь в виду, что решение иностранного государственного или третейского суда может быть предъявлено к принудительному исполнению в срок, не превышающий трех лет со дня его вступления в законную силу. В случае пропуска указанного срока он может быть по ходатайству заявителя восстановлен судом, если суд признает причины пропуска уважительными (см. ч. 2 ст. 246, ст. 117 АПК РФ, п. 3 ст. 409, ст. 112 ГПК РФ).

Заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного третейского суда по спору, не связанному с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, рассматривается судьей районного суда в судебном заседании единолично в срок, не превышающий месяца со дня поступления заявления в суд (ч.1 ст. 425 ГПК РФ).

Суд извещает лиц, участвующих в деле, о времени и месте судебного заседания, однако их неявка (если они были извещены надлежащим образом) не является препятствием для рассмотрения дела (ч. 3 ст. 425 ГПК РФ).

В ходе рассмотрения дела суд не вправе пересматривать иностранное решение по существу (ч. 4 ст. 243 АПК РФ), а устанавливает лишь наличие или отсутствие оснований для признания и исполнения этого решения (ч. 4 ст. 425 ГПК РФ).

По результатам рассмотрения заявления суд выносит определение о признании и приведении в исполнение решения иностранного третейского суда⁶⁵ либо об отказе в этом (ч.1 ст. 427 ГПК РФ).

Такое определение «может быть обжаловано в вышестоящий суд (ч. 5 ст. 427 ГПК РФ).

По аналогичным правилам ходатайства о признании и приведении в исполнение решений иностранных третейских судов по делам, связанным с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельностью, рассматриваются арбитражными судами (ст. ст. 243 - 245 АПК РФ).

Основания для отказа в исполнении иностранного третейского решения изложены вст. V Конвенции 1958 г. (и получили свое отражение в ч. 1 ст. 417 ГПК РФ и в п.5 ч. 2 ст. 239 АПК РФ). Эти основания могут быть сведены в две группы.

Первая группа охватывает нарушения процессуального характера, которые в случае ссылки на них проигравшей стороны должны быть ею доказаны.

Они затрагивают:

1. дееспособность сторон арбитражного соглашения;

2. действительность арбитражного соглашения;

3. пределы арбитражного соглашения;

4. порядок образования состава третейских судей;

5. процедуру рассмотрения дела в третейском суде;

6. принцип состязательности сторон третейского разбирательства;

7. юридическую силу третейского решения.

1. Иностранное третейское решение не подлежит исполнению, если стороны арбитражного соглашения (или хотя бы одна из них) «были по применимому к ним закону в какой-то мере недееспособны» (п. 1 (а) ст. V).

Эта формулировка, на первый взгляд, вызывает недоумение, ибо недееспособность (в том числе и частичная) характерна для физического лица, но выступление такого лица во внешнеторговом обороте исключено, а у юридических лиц право- и дееспособность совпадают. Тем не менее, ситуация, предусмотренная данной кормой Конвенции, может возникнуть и применительно к юридическим лицам.

Например, когда в нашей стране действовала государственная монополия внешней торговли, в силу которой правом выхода на внешний рынок были наделены только определенные организации, остальные юридические лица были право- и дееспособны на внутреннем и не право- и дееспособны на внешнем рынке.

Сейчас, когда подавляющему большинству российских коммерческих организаций предоставлена общая право (дее) способность, частичную право (дее) способность можно констатировать у организаций, право (дее) способность которых носит целевой (специальный) характер (государственные унитарные предприятия, страховые организации, банки и др.). При совершении такой организацией сделки, выходящей за пределы ее специальной право (дее) способности, налицо «некоторая недееспособность», достаточная по смыслу данной нормы Конвенции для отказа в признании и приведении в исполнение решения по связанному с этой сделкой спору.

2. Отказ в исполнении решения иностранного третейского суда должен последовать в случае недействительности арбитражного соглашения «по закону, которому стороны это соглашение подчинили, а при отсутствии такого указания – по закону страны, где решение было вынесено» (п. 1(а) ст. V).

Недействительность арбитражного соглашения может быть обусловлена, в частности, пороками воли (обман, заблуждение и т.д.) при его заключении. Такие обстоятельства влекут недействительность сделок (ст.ст. 178, 179 ГК РФ).

Следует отметить, что арбитражное соглашение по своей правовой природе сделкой не является, ибо сделки порождают юридические последствия в сфере гражданского материального права, тогда как арбитражное соглашение служит основанием возникновения гражданских процессуальных прав и обязанностей.

Нет, однако, препятствий к тому, чтобы, руководствуясь (по аналогии закона) упомянутыми статьями ГК РФ, признать недействительными арбитражное соглашение, заключенное под влиянием заблуждения или обмана. Аналогия, как известно, допускается ст. 1 ГПК РФ expressis verbis и не противоречит АПК РФ.

При этом данные статьи ГК РФ используются лишь для констатации недействительности арбитражного соглашения. Предусмотренные ими последствия недействительности сделок в данном случае применению не подлежат.

3. Иностранное третейское решение не будет обращено к исполнению, если оно вышло за пределы арбитражного соглашения, будучи «вынесено по спору, не предусмотренному или не подпадающему под условия арбитражного соглашения» (п. 1 (с) ст. V).

Так обстоит дело, например, когда третейский суд своим решением удовлетворил предъявленный в целях зачета встречный иск ответчика, вытекающий из заключенного между теми же сторонами другого договора, в котором арбитражная оговорка отсутствует⁶⁶.

При частичном выходе третейского решения за пределы арбитражной оговорки «та часть… решения, которая содержит постановления по вопросам, охватываемым арбитражным соглашением…, может быть признана и приведена в исполнение», если она может быть отделена от постановлений по вопросам, не охватываемым арбитражным соглашением (п. 1(с) ст. V).

4. В исполнении иностранного третейского решения может быть отказано, если арбитражный состав был образован в порядке, не соответствовавшем соглашению сторон или, при отсутствии такового, не соответствовал закону той страны, где имел место арбитраж (п.1 (d) ст.V).

Допустим, что в соответствии с регламентом предусмотренного арбитражной оговоркой иностранного третейского суда в случае, когда два назначенных сторонами арбитра своевременно не изберут третьего, последний назначается председателем суда. Если в изложенной ситуации третий арбитр будет назначен не председателем, а ответственным секретарем суда, возражения проигравшей дело стороны против принудительного исполнения третейского решения ввиду ненадлежащего формирования арбитражного состава подлежат удовлетворению.

5. Аналогичные последствия установлены для случаев, когда арбитражный состав (сформированный надлежащим образом) при рассмотрении спора руководствовался процессуальными правилами, которые «не соответствовали соглашению сторон или, при отсутствии такового, не соответствовали закону той страны, где имел место арбитраж» (п. 1(d) ст. V).

Предположим, что стороны условились о передаче спора на разрешение третейского суда ad hoc в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ. Там, в частности, указано, что «если какая-либо из сторон на любой стадии процесса заявит соответствующую просьбу, арбитражный суд проводит заседания для заслушивания свидетелей, включая свидетелей-экспертов, или устных прений» (п. 2 ст. 15).

Если, получив такую просьбу от ответчика, арбитраж все же решит не проводить слушания и осуществить разбирательство на основании полученных от сторон документов без вызова сторон, свидетелей, экспертов и др., ответчик в случае удовлетворения иска вправе возражать против обращения решения к исполнению, поскольку арбитражным составом не была соблюдена согласованная сторонами процедура третейского разбирательства.

6. Нарушение принципа состязательности, также являющееся основанием для отказа в принудительном исполнении решения иностранного третейского суда, может выражаться в двух вариантах:

   1. «сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена о назначении арбитра или об арбитражном разбирательстве» (п. 1 (в) ст. V)⁶⁷;

   2. эта сторона «по другим причинам не могла представить свои объяснения» (там же).

Невозможность для проигравшей стороны изложить суду свою позицию возникает, например, в случае отклонения судом ее своевременно поданного ходатайства об отложении дела слушанием в связи с тем, что она ожидает получения важного для разрешения спора документа.

Аналогичным образом обстоит дело в случае, когда в решении арбитража содержатся постановления по вопросам, не обсуждавшимся в заседаниях с участием сторон. Проигравшая сторона, лишенная возможности высказаться по таким вопросам, легитимирована на возражение против исполнения решения суда, вынесенного с нарушением принципа состязательности.

7. Иностранное судебное решение также не должно исполняться, если оно «еще не стало окончательным для сторон⁶⁸ или было отменено или приостановлено исполнением компетентной властью страны, где оно было вынесено, или страны, закон которой применяется» (п. 1 (е) ст. V).

Конвенция не уточняет, какой именно (процессуальный или материальный) закон имеется ею в виду. В отечественной и иностранной специальной литературе преобладает точка зрения, согласно которой данное положение рассчитано на довольно редкий случай рассмотрения третейским судом спора на основе иностранных процессуальных норм⁶⁹. В то же время отдельные авторы полагают, что здесь подразумевается материальное право, регулирующее отношения между спорящими сторонами⁷⁰.

Допуская отмену третейского решения судом государства, чье право подлежало применению в ходе третейского разбирательства, Конвенция не говорит, чем упомянутый суд должен при этом руководствоваться. Ввиду молчания Конвенции суд, очевидно, будет использовать основания для отмены решения, предусмотренные законодательством своей страны, а они могут быть иными и притом более многочисленными, чем те, которые указаны в Конвенции.

Но тогда поставленная Конвенцией цель свести к минимуму случаи отказа в исполнении иностранных арбитражных решений окажется под вопросом. Вот почему случаи применения отмеченной нормы на практике чрезвычайно редки⁷¹.

В этой связи весьма показательно, что Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г. практически исключает применение нормы п. 1 (е) ст. 5 Конвенции 1958 г. к третейскому разбирательству споров, стороны которых принадлежат к государствам, участвующим в обеих конвенциях.

Если, однако, хотя бы одна из спорящих сторон является резидентом государства, участвующего только в Конвенции 1958 г., упомянутая норма продолжает действовать. Она, например, подлежит применению к спору между российской и английской сторонами, поскольку в Конвенции 1958 г. участвуют как Россия, так и Великобритания, а в Конвенции 1961 г. – только Россия.

Данная норма, по существу воспроизведена в абзаце 5 п.1 ч. 1 ст. 417 ГПК РФ и в п. 5 ч. 2 ст. 239 АПК РФ, но говорить о сколько-нибудь широком ее применении российскими судами (как общей юрисдикции, так и арбитражными) пока преждевременно.

Такова первая группа оснований для отказа в исполнении решения иностранного третейского суда. Что касается второй группы, то она состоит из двух обстоятельств, вопрос о наличии которых компетентный государственный суд обязан рассмотреть независимо от того, ссылается ли на них проигравшая сторона в своих возражениях против обращения решения к исполнению.

1. Третейское решение не подлежит исполнению, если оно вынесено по делу, неподведомственному третейскому суду (п. 2 а) ст. V). Последний рассматривает лишь споры гражданско-правового характера. Соответственно спор, возникший из публичных правоотношений, третейский суд не может принять к своему производству. Президиум ВАС РФ подчеркнул, что «арбитражный суд отказывает в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, которое обязывает регистрирующий орган зарегистрировать право собственности на недвижимое имущество за стороной третейского разбирательства, так как вопросы публично-правового характера (регистрация недвижимости) не могут быть предметом рассмотрения в третейском суде»⁷²

2. Ходатайство об исполнении решения иностранного третейского суда отклоняется, если исполнение этого решения противоречит публичному порядку страны, где оно испрашивается (п. 2 (в) ст. V).

ГК РФ понимает под публичным порядком основы правопорядка Российской Федерации (ст. 1193). Как подчеркивается в одном из определений Верховного Суда РФ, «оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания»⁷³.

Иными словами, «ошибка в применении закона, допущенная арбитрами при вынесении решения, сама по себе не является основанием для отказа в приведении данного арбитражного решения в исполнение в соответствии с положениями Конвенции о публичном порядке: отказ возможен только в случае, если вследствие такой ошибки исполнение решения приведет к последствиям, несовместимым с основами правопорядка государства, на чьей территории испрашивается исполнение»⁷⁴.

Возникает, однако, вопрос о критерии, позволяющем отграничить нарушение закона, не препятствующее исполнению решения иностранного арбитража, от такого нарушения, которое противоречит публичному порядку и потому исключает исполнение арбитражного решения на территории соответствующей страны.

Представляется, что таким критерием может быть ситуация, когда исполнение третейского решения повлекло бы исполнение сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ).

Весьма показательно в этой связи, что определение такой сделки почти текстуально совпадает с формулировкой ст. 1193 ГК РФ, характеризующей противоречиепубличному порядку.

Гражданские правоотношения (а с ними – и споры, подведомственные третейскому суду) возникают, разумеется, не только из сделок, но и из других юридических фактов (деликт, неосновательное обогащение и т.д.). Вместе с тем очевидно, что основная масса обязательств (как связанных, так и не связанных с коммерческой деятельностью) базируется имена на сделках.

Вот почему для подавляющего большинства решений, выносимых третейскими судами, предлагаемый критерий вполне работоспособен.

Президиум ВАС РФ констатирует противоречие публичному порядку третейского решения, вынесенного на основе подложных документов⁷⁵.

В связи с этим следует отметить, что основанное на фальсифицированных доказательствах решение государственного суда (как общей юрисдикции, так и арбитражного) было бы пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам (см. ч. 2 (п. 2) ст. 392 ГПК РФ, п. 2 ст. 311 АПК РФ).

Однако, во-первых, применительно к третейскому судопроизводству такая возможность не предусмотрена; во-вторых, перечень оснований для отказа в принудительном исполнении решения третейского суда носит исчерпывающий характер. Вместе с тем не подлежит сомнению, что исполнение судебного решения, основанного на фальсифицированных доказательствах, иными словами, на обмене, было бы нарушением основополагающих принципов нашей правовой системы, а следовательно – и публичного порядка.

В дополнение к Конвенции 1958 г. Модельный закон ЮНСИТРАЛ «О международном коммерческом арбитраже» (как и основанный на нем одноименный Закон РФ от 7 июля 1993 г.) допускает оспаривание решения третейского суда. Аналогичные нормы содержатся в ст.ст. 418-422 ГПК РФ и ст.ст. 230-234 АПК РФ.

Заявление об отмене третейского решения подается в компетентный суд по месту арбитража не позднее трех месяцев после получения заинтересованной стороной копии решения (п. 3 ст. 34 Модельного закона ЮНСИТРАЛ, ч.2 ст. 418 ГПК РФ, ч. 3 ст. 230 АПК РФ) и рассматривается в течение месяца со дня поступления в суд (ст. 420 ГПК РФ, ст. 232 АПК РФ).

Основания для отмены третейского решения по существу те же, что и для отказа в его исполнении⁷⁶ (см. п.2 ст. 34 Модельного закона ЮНСИТРАЛ, п. 2 ст. 34 Закона РФ от 7 июля 1933 г., ст. 421 ГПК РФ, ст. 233 ГПК РФ).