94 Глава I

тому же результату: отказ от теории бинаризма и основанного

на нем принципа различия, децентрация субъекта, иррациональ-

ная концепция истории, особое значение литературы, где отчет-

ливее всего проявляется возможность для "безумных художни-

ков" слова сопротивляться власти языковых структур.

Глава II. Деконструктивизм как литературн0 -- критическая практика постструктурализма

ЖИЛЬ ДЕЛЕЗ И ПРОБЛЕМАТИКА БЕCCTPУKTУРHOCTИ "ЖЕЛАНИЯ"

В числе зачинателей французского постструктурализма

можно назвать немало имен, условно говоря, как первого, так и

второго ранга. Если к первым можно безоговорочно отнести

прежде всего Дерриду, Фуко, Лакана, Барта, под влиянием

которых постструктурализм и приобрел свой современный облик,

то ко вторым следует отнести тех, кого хотя и нельзя назвать

авторами доктрины постструктурализма как целостного учения,

но которые тем не менее внесли существенный вклад в развитие

отдельных его сторон или концепций и без которых общая кар-

тина течения выглядела бы неполной.

К их разряду следует отнести и Жиля Делеза. О нем нель-

зя сказать, что он является создателем версии постструктура-

лизма, которая оказалась наиболее влиятельной среди других.

Прямых последователей у него среди постструктуралистов до-

вольно мало, и вряд ли можно говорить о существовании какой-

то особой школы Делеза, хотя несомненно, что некоторые его

концепции были потом подхвачены и развиты Джеймсоном. Его

роль заключается скорее в расчистке "теоретического простран-

ства" для постструктуралистских идей, в низвержении прежних

идолов и кумиров интеллектуальной элиты и прежде всего ста-

рых представлений о структуре личности и общества, сложив-

шихся на основе традиционных фрейдистских понятий и пред-

ставлений.

При этом следует учесть одно немаловажное обстоятельст-

во: эта критика фрейдизма шла в русле неофрейдистских тен-

денций, которым Делез придал специфическую постструктурали-

стскую окраску. В этом плане очень интересно сопоставить его

ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ Критика бинаризма 97

с Лаканом. Если последний, тоже будучи неофрейдистом6 и

еще во многом разделяя структуралистские представления, за-

ложил предпосылки для постструктуралистской интерпретации

своих идей, то Делез пошел в этом же направлении дальше

Лакана, посягнув на святая святых фрейдизма -- на Эдипов

комплекс. Вряд ли стоит особо распространяться о значении

этого комплекса для осмысления, вернее для самоосмысления,

современной западной культуры. Сколько художников, писате-

лей, артистов Запада пытались осмыслить себя и свое творчест-

во в понятиях и терминах этого комплекса! Он стал своего рода

визитной карточкой западного интеллектуала. Собственно, не

учитывая значения Эдипового комплекса как одной из наиболее

стойких мифологем современного западного сознания, нельзя

понять и смысл его критики Делезом.

Фактически деятельность Делеза как представителя на-

чального этапа эволюции постструктурализма развивалась в

русле критики структуралистских представлений. Это критика

традиционной структуры знака, фрейдовской структуры лично-

сти, структуралистских представлений о коммуникативности,

принципа бинаризма и связанного о ним принципа различия,

структуралистской концепции "поэтического языка" и т. д. Де-

лез также исключительно отчетливо выразил в своем творчестве

еще одну существенную сторону постструктуралистского мышле-

ния: озабоченность проблематикой "желания". Практически все

постструктуралисты ею занимались в большей или меньшей

степени, но именно у Делеза она стала ключевой темой, превра-

тившись в своеобразный методологический принцип. Следует

также иметь в виду, что свои наиболее известные книги:

"Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип" (1972), "Ризома"

(1976), "Кафка: К проблеме малой литературы" (1975) он

создал и содружестве с психоаналитиком Феликсом Гваттари

(129,137,133).

Критика бинаризма

Особое значение Делеза

для постструктурализма опре-

делятся не в последнюю оче-

редь тем, что он стоял в са-

мом его начале, был первым

"разработчиком" и инициатором многих его идей и концепций.

Уже в 1968 г., лишь на год позже шести основных "начальных"

книг Дерриды, вышел его широковещательный труд "Различие

____________

6Неофрейдизм весьма многолик и как термин малосодержателен,

посколь-

ку подразумевает самые разные и противоречивые по своей направленно-

сти тенденции.

98 ГЛАВА II

и повтор" (131). Как известно, традиционный структурализм.

опирался на принцип оппозиции, иногда трактуемый как теория

бинаризма, согласно которой все отношения между знаками

сводимы к бинарным структурам, т.е. к модели, в основе кото-

рой лежит наличие или отсутствие признака. Как писал в свое

время западногерманский исследователь Р. Холенштейн,

"оппозиция с точки зрения структурализма является основным

движущим принципом как в методологическом, так и объектив-

ном отношении" (Холенштейн, 237, с. 47). В теории структура-

лизма бинаризм из частного приема превратился в фундамен-

тальную категорию, в сущностный принцип природы и искусст-

ва.

Смысл постструктуралистской критики структурализма за-

ключается в разрушении доктрины бинаризма. Это достигается

двумя способами: либо чисто логическим постулированием мно-

жества переходных позиций, что начал делать еще Греймас в

пределах собственно структуралистской доктрины, либо, -- и

этот путь выбрало большинство постструктуралистов -- дока-

зывая наличие такого количества многочисленных различий,

которыеe в своем взаимоотношении друг с другом ведут себя

настолько хаотично, что исключают всякую возможность четко

организованных оппозиций. Хаосу может противостоять только

порядок (или какая-либо упорядоченность). Когда же постули-

руется существование только неупорядоченного хаоса, то в нем,

естественно, не остается места для четкого противопоставления

одного другому. В результате и сами различия перестают вос-

приниматься как таковые.

Нечто подобное доказывает Делез в своей книге ("Различие

и повтор" (1968) (131). Он пытался, как и его коллеги-

постструктуралисты, переосмыслить понятие "различия" (или

"отличия"), "освободив" его от классических категорий тождест-

ва, подобия, аналогии и противоположности; при этом исходным

постулатом является убеждение, что различия - даже метафи-

зически - несводимы к чему-то идентичному, а только всего

лишь соотносимы друг с другом. Иными словами, нет никакого

критерия, меры, стандарта, который позволил бы объективно

определить "величину" "различия" или "отличия" одного явления

от другого. Все они, в отличие от постулированной структура-

лизмом строго иерархизированной системы, образуют по отно-

шению друг к другу децентрированную, подвижную сетку, ха-

paктepизyющyюcя "номадической дистрибуцией").Поэтому не

может быть и речи о каком-либо универсальном коде, которому,

по мысли структуралистов, были подвластны все семиотические

99

ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ "Ризома"

и, следовательно, жизненные системы, а лишь только о

"бесформенном хаосе" (Делез,

131, с. 356).

"Ризома"

Ту же самую проблему

различий Делез впоследствии

развил в совместной с Гват-

тари работе "Ризома" (1976)

(137), где, используя метафору ризомы -- корневища, подзем-

ного стебля, попытался дать представление о взаимоотношении

различий как о запутанной корневой системе, в которой нераз-

личимы отростки и побеги, и волоски которой, регулярно отми-

рая и заново отрастая, находятся в состоянии постоянного обме-

на с окружающей средой, что якобы "парадигматически" соот-

ветствует современному положению действительности. Ризома

вторгается в чужие эволюционные цепочки и образует

поперечные связи между дивергентными" линиями развития.

Она порождает несистемные и неожиданные различия, она

разделяет и прерывает эти цепочки, бросает их и связывает,

одновременно все дифференцирует и систематизирует (т. е.

стирает различия).

Тем самым, "различие" теряет свое онтологическое значе-

ние, которое оно имело в доктрине структурализма; "инако-

вость" оказывается "одинаковостью" авторы исследования по-

стулируют тождество "плюрализм-монизм", объявляя его

"магической формулой" (Делез, Гваттари, 137с.34), поскольку

различие поглощается недифференцированной целостностью и

теряет свой четкий маркированный характер.

Примечательно, что ризома вообще стала рассматриваться

многими как эмблематическая фигура постмодерна. В частности,

итальянский теоретик литературы (Умберто Эко, создавший,

пожалуй, самый популярный на сегодняшний день "пост-

модернистский" роман "Имя розы" (1980) и написавший не

менее известное к нему послесловие "Заметки к роману "Имя

розы" (1983) (63), охарактеризовал ризому как своеобразный

прообраз лабиринта и заметил, что руководствовался этим обра-

зом, когда создавал свое произведение.

У Делеза с Гваттари вся сила аргументации ушла на дока-

зательство якобы неизбежного превращения различий в свою

противоположность, в результате чего все они уровнялись между

собой в неком "моменте единства", независимо от того, как

его понимать. Таким образом, это постулируемое ими единство

приобрело характер недифференцированной структуры, некоего

хаотичного, аморфного псевдообразования.

Критика традиционной структуры знака

Традиционная структура

знака основывается на теории

репрезентации, т.е. на посту-

лате, что знак репрезентирует

какое-либо явление или пред-

мет, образуя таким образом

тернарную структуру: озна-

чающее, означаемое и референт, или: собственно знак -- в

естественном языке слово, письменное или устное, концепт --

его смысловое содержание (в разных языках одно и то же со-

держание может быть выражено по-разному), и реальный

предмет или явление, имеющее место во внеязыковой действи-

тельности.

Делез же опирается на "квартернарную", т. е. 4-х элемент-

ную структуру знака: выражение, десигнация, сигнификация и

смысл. Харари, поясняя значение данной концепции знака,

четко формулирует те результаты, к которым она должна при-

вести: "Знак уже больше не является чистой и простой связью

(условной или закрепленной индивидуально или коллективно)

между тем, что означает, и тем, что обозначается, а функциони-

рует в соответствии с логическими параметрами, понятиями

времени и грамматики "глагола", причем все они центрированы

по-разному. Таким образом, высказывание "Джон болен" вы-

ражает высказанное мной мнение, десигнирует функциональ-

ное состояние Джона, сигнифицирует или утверждает способ

существования, а также помимо этого имеет некое неопределен-

ное значение: быть больным. Именно эту модель стоиков при-

меняет Делез при анализе произведений Кэрролла, пытаясь

объяснить организацию его языка. Но, что более важно, делая

это, Делез использует концепцию стоиков мысли-события,

чтобы оспорить существующие философские концепции сигни-

фикации и обойти ограничения, накладываемые репрезентатив-

ной теорией знака" (Харари, 368, с. 54).

Если общая тенденция этих положений вряд ли нуждается

в дополнительных разъяснениях, то этого нельзя оказать о тер-

минологии. Трудности здесь двоякого рода. Во-первых, недос-

таточная разработанность собственно терминологии стоицизма;

во-вторых, специфика ее интерпретации Делезом. Не углубляясь

в достаточно сложный вопрос об истинном смысле и описатель-

но-семантическом характере логики Стои, обратимся к аргумен-

тации Делеза: "Стоики различали два состояния существования:

реальные сущности, т.е. тела с их дыханием, их физическими

свойствами, их взаимодействиями, их действиями и страстя-

ми; 2) эффекты, которые происходят на поверхности существ.

ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ

101

Эффекты не являются состояниями вещей, а представляют собой

нетелесные события; это не физические качества, а логические

атрибуты" (Делез, 368, с. 281).

Харари в дополнение к этому объяснению Делеза дает

краткие характеристики "ключевых" концепций стоицизма:

Действия и страсть: во взаимодействиях между телами

действия являются активными принципами, по которым дейст-

вуют тела, а страсти -- пассивными принципами, в соответствии

с которыми тела испытывают воздействия. Это устанавливает

дуальность: тело-агент -- тело-пациент.

Предложение -- это то, что дает возможность реализовать

выражение событий (или эффектов) в языке.

Ассигнация и выражение -- два измерения предложения.

Первое, десигнация (состоящая из имен существительных и

прилагательных) -- это то, что связывает предложение с физи-

ческими предметами (телами или потребляемыми объектами),

являющимися по отношению к нему, внешними явлениями. Вто-

рое, выражение (состоящее из глаголов); связывает предложе-

ние с нетелесными событиями и логическими атрибутами; оно

выражает их и таким образом репрезентирует концептуальную

связь между предложением и смыслом (Харари, 368, с. 281).

Как писал исследователь стоицизма Эмиль Брейе,

"атрибут не обозначает реальное свойство, .... необорот, оно

всегда выражено глаголом и тем самым означает не бытие, а манеру бытия"

(Брейе, 108, с. 11).

В принципе, те операции, которые производит Делез со

знаком, выглядит довольно дилетантскими по сравнению с рабо-

тами профессиональных семиотиков, логиков и лингвистов --

достаточно вспомнить хотя бы концепции знака Ельмслева,

Пирса, Черча, Морриса и других. Известны теории не только

4-элементной структуры знака, но и 10-элементной, тем не

менее не вносящие ничего существенно нового в общее пред-

ставление о знаке, поскольку лишь уточняются и конкретизиру-

ются отдельные его стороны и функции. Сама же попытка опе-

реться не столько на современные теории знака, сколько на

весьма еще смутные о нем представления двухтысячелетней

давности, -- по сути своей всего лишь гипотезы, не выверенные

аналитическим инструментарием логики новейшего времени, --

свидетельствует скорее как раз об отказе от "рационального

знания".

Следует отметить, что Делез был не одинок в своем обра-

щении к лингвистической теории стоицизма: в период, когда

рационалистический пафос структурализма терпел крах, возник

своего рода бум на учение стоиков. В первую очередь особый