Глава III. Германия в XII-XV ее.

определенных благ. Вальтер фон дер Фогельвейде, миннезингер той эпохи, прямо пишет об этом:

О князь Апулии, хранящий Вечный град, Я нищ, хотя искусством так богат. Мне только 6 свой очаг, Я не прошу палат.

(Пер. О. Румера)

«Очаг», который пожаловал император поэту, — удел в Вюрцурге, к которому было присовокуплено 30 марок годового дохода, — по- зволил Вальтеру чувствовать себя достаточно уверенно за спиной такого могущественного покровителя, чтобы подтрунивать над жад- ностью герцога Леопольда Австрийского, чьим гостеприимством он раньше пользовался.

Неудивительно, что он мог позволить себе и едкий смех в адрес могущественных противников Штауфенов, включая самого папу:

Как набожно, небось, смеется папа в Риме, Своим монахам говоря: «Я все устроил с ними». Что так он вправе утверждать — позор для нас! «Двух аламаннов, — говорит он, — я венчал за раз С тем, чтобы помочь немецким землям разоряться, Казне же нашей быстро наполняться. К церковным ящикам своим я их согнал, как скот; Их серебро в сундук мой скоро перейдет. Вино и кур, попы, гоните в рот, А немцы пусть... постятся».

(Пер. И. Иеанова)

Культура рыцарства

Однако содержание творчества поэтов той поры не исчер- пывалось интересами заказчика. Рыцарская поэзия и роман, вышед- шие из-под пера известных миннезингеров высокого Средневековья, запечатлели наряду с общей средневековой картиной мира ценно- сти жизни рыцарского общества Германии. XIII в. — век расцвета миннезанга. В это время творили такие известные поэты, как Валь- тер фон дер Фогельвейде, Готфрид Страсбургский, Вольфрам фон Эшенбах, Гартман фон Ауэ, Нейдгарт фон Рейенталь и др. В XIII в., как полагают некоторые исследователи, при дворе Штауфенов окон- чательно складывается широко известная рыцарская эпопея «Песнь о Нибелунгах».

3. Культура и духовная жизнь

185

Литература рыцарской среды дает возможность обрисовать круг рыцарских предпочтений и идеалов, выявить их ценностные ориен- тации. Главным императивом рыцарской этики выступает понятие чести. Оно тесно связано с идеей воинского подвига и рыцарской авантюры. Главные герои «Песни о Нибелунгах», Зигфрид и Гунтер, отправляются в неведомые края, чтобы подтвердить свою репута- цию славных воинов. Воинский подвиг понимается в категориях некоего избыточного, «нерационального» мужества. Герой нередко знает (как знает Хаген — вассал бургундских королей в «Песне о Ни- белунгах») о грозящей ему гибели, но идет навстречу ей, демонстри- руя безрассудную сточки зрения современного человека смелость. При переправе войска через Дунай Хагену было поведано пророчест- во, что никто из его войска не возвратится из этого предприятия жи- вым. Узнав об этом, Хаген не только не повернул назад, но, изломав челн, отрезал всякую возможность вернуться домой, сопроводив это словами:

Судно я изломал сейчас,

Чтоб ни один предатель, коль есть такой меж нас.

Покинуть не решился товарищей в беде.

Пусть знает: трусу всюду смерть — ив сече, и в воле.

(Пер. Ю. Корнесва)

Такого рода идеал был важным этическим регулятором пове- дения рыцаря в условиях тогдашнего общества, поскольку рыцарь являлся главным защитником и опорой социума, жизнь которого во многом зависела от готовности его воинов пожертвовать всем ради него. В то же время этот идеал зафиксировал и укорененность в рыцарском менталитете установок, имевших глубокие природные истоки. Рыцарь, демонстрируя «избыточное» мужество, подсозна- тельно стремился самоутвердиться в глазах окружающих, доказать свою силу (нередко в ущерб делу. Во время крестового похода герцог Леопольд Австрийский и Ричард Львиное Сердце настолько стреми- лись доказать собственное воинское превосходство, что когда гер- цог первым водрузил свой стяг над Акрой, Ричард Львиное Сердце приказал сорвать его и растоптал в пыли. А последующие распри не дали этим знаменитым крестоносцам удачно завершить «богоугод- ное» предприятие).

Неудивительно, что кодекс рыцарской чести предполагал невоз- можность сражаться со слабым противником или же противником, вооружение которого уступало его собственному. Зигфрид в «Песне

186