11. Евангелист Матфей. Миниа­тюра Евангелия из Дурроу

Орнаменты подчиняют себе и человеческую фигуру. Когда ирландский художник должен изобразить Христа или ангела — символ еван­гелиста Матфея,—он поль­зуется и здесь привычным языком орнаментальных форм.

Так, например, изо­бражение символа еванге­листа Матфея в одной из древнейших англо-ирланд­ских рукописей, книге Дурроу (ок. 670г., Дублин, Тринити Колледж), пред­ставляет собой покрытую шахматным узором удли­ненную геометризированную форму, ограниченную вверху закругленной, а по сторонам и внизу прямыми линиями (илл. 11). В верх­ней части к этой форме приставлена круглая голо­ва, обрамленная симметрично расположенными волосами, внизу пририсованы повернутые вправо маленькие ножки. Совершенно пло­ская, ярко расцвеченная, фигура эта воспринимается как декоративный мотив, родственный обрамляющему ее плетению.

Большей экспрессией и динамикой, несмотря на сильную стилизацию, обладают изображения живот­ных. Среди них особенно славится вставший на задние лапы лев — символ евангелиста Марка Евангелия из Эхтернаха (VIII в., Париж, Национальная библиотека) (илл. 12). В поднятой голове зверя с оскаленными зубами, в напряжен­ном изгибе тела ху­дожник сумел пере­дать повадку хищни­ка. Эта миниатюра поражает тонким ма­стерством декора­тивного оформления листа. Фигура льва неразрывно связана с обрамлением и ис­кусно в компонованной надписью. Невоз­можно убрать или сдвинуть что-либо, не нарушив гармонии целого.

Монументальное искусство не полу­чило в VI—VIII веках значительного развития.

12. Символ евангелиста Марка. Миниатюра Еван­гелия из Эхтернаха

О фресках и мозаичных росписях теперь вообще трудно судить, так как почти все они бесследно ис­чезли, монументальная же скульптура отсутствовала, как и в раннехристианском искусстве. Лишь на юге Европы, в подражание сохранившимся здесь античным стелам, делались надгробные плиты с изображением умерших. В качестве примера можно привести извест­ную Нарбоннскую плиту (VIII в.), на которой среди ро­зеток и христианских символов помещены две чело­веческие фигуры. Но как непохожи они на античные! Крайне примитивный рисунок, короткие тела, непо­мерно большие головы, близко поставленные вытара­щенные глаза — все говорит о полном разрыве с искус­ством классической древности. Манера исполнения рельефа также свидетельствует об утрате античных традиций. В сущности, это не рельеф, а резьба по камню: моделировка в нем совершенно отсутствует, рисунок врезан линиями, фон равномерно углублен. Подобный же стиль господствовал и на родине класси­ческого искусства, в Италии. Исполненная между 762— 776 годами для кивория баптистерия в Чивидале „плита Зигуальда" с изображением символов евангелистов так же далека от античных рельефов, как и Нарбоннская плита.

Под влиянием христианских рельефов в подобном же стиле стали делать иногда и изображения, связан­ные с живыми еще языческими верованиями. Не­сомненно, памятником языческой скульптуры является рельеф из Хорнхаузена (Германия, ок. 700 г., Халле, музей) (илл. 13). Над плетением извивающихся полос, оканчивающихся змеиными головами, торжественно выезжает на огромном коне большеголовый человечек с копьем, мечом и щитом в руках. Сюжет этого рель­ефа не расшифрован окон­чательно, но, по-видимому, в нем воплощен один из об­разов мифологии древних германцев. Возможно, что это направляющийся в Валгаллу ' павший воин или сам Один,⁸ проезжающий на могучем ко­не Слейпнире над скорчив­шейся змеей Мидгард. ⁹

В резьбе Скандинавии можно иногда встретить изо­бражения сюжетов древних саг. Они имеются, например, на стенках деревянной те­леги, найденной в погребе­нии первой половины IX века в Осеберге близ Осло. Од­нако наиболее типичны дина­мичные плетеные орнаменты, в которые включаются го­ловы и тела зверей и птиц. Иногда голова животного служит и самостоятельным украшением, как, например, в найденных в Осебергском кладе резных навершиях, укреплявшихся на носу ко­рабля для магического закля­тия злых духов (илл. 14).

ИСКУССТВО КАРОЛИНГСКОЙ ИМПЕРИИ

(конец VIII - первая половина IX в.)

В отличие от большинства памятников VI—VIII ве­ков, произведения каролингского искусства отмечены сильным влиянием античности. Ориентация на антич­ность характерная черта не только искусства, но и государственного устройства, законодательства, фи­лософии, науки и литературы Каролингской империи. И это неудивительно. Ведь самая идея провозглаше­ния империи была рождена еще долго жившими в сред­ние века воспоминаниями о былой славе и могуществе Древнего Рима.

Сближение каролингской культуры с античной дало некоторым историкам повод рассматривать каролинг­ский период как одну из ранних фаз Возрождения. Термин „каролингское возрождение" является довольно распространенным в исторической науке. Однако при­менение его не оправдано. Говоря о Возрождении, мы обычно имеем в виду культуру, оппозиционную по отношению к феодальной. Таким было итальянское Возрождение XV XVI веков. Подражание античности является лишь одним из его признаков, и притом не главным. Само по себе это подражание еще не создает Возрождения. Мы убеждаемся в этом как раз на при­мере так называемого „каролингского возрождения". В данном случае обращение к античности означало не разрыв с церковью или оппозицию феодализму, но лишь стремление использовать то, что возможно, в инте­ресах феодальной идеологии. Всякая новая культура связана в какой-то мере со старой, даже если она ее отвергает. Средневековье не могло пройти мимо античности, влияние которой было в то время тем более неотвратимо, что ему нечего было противопоставить. Если сразу после падения Рима его завоеватели не были подготовлены к восприятию древней цивилизации, то к концу VIII столетия это оказалось уже в какой-то мере возможным.

Другим важным отличием каролингской культуры от Возрождения является узость ее социальной базы, ее придворный характер. Поэтому, не пустив глубоких корней, „каролингское возрождение" быстро угасло после распада империи.

Немалую роль в приобщении франков к античной ци­вилизации сыграло проникновение их в Италию, завое­вание Равенны и походы на Рим. О том, какое впе­чатление произвело на завоевателей древнеримское и раннехристианское зодчество, говорят многочислен­ные свидетельства о подражании древним памятникам в каролингской архитектуре.

Наиболее известным примером подобного подра­жания является церковь в Аахене (ок. 798 г.) (илл. 15). Эта капелла, входившая в комплекс возведенного Карлом Великим дворца, имеет много общего с ранне- византийской церковью св. Виталия в Равенне (VI в.). Как и равеннский храм, она является центрической постройкой с высокой средней частью и более низким обходом; только ее план и система сводов были не­сколько усложнены каролингскими зодчими.

Аахенская капелла дошла до нашего времени ли­шенной своего былого декора. Некогда она славилась как одно из прекраснейших зданий. Известно, что для отделки капеллы и дворца по приказанию Карла Великого были вывезены из Равенны колонны и облицовочные материалы сооруженного еще в античных традициях дворца Теодориха (нач. VI в.).