3. Однако эти полилогические определения не просто соседствуют друг с

другом и не просто следуют друг за другом в истории человеческого мышления.

Они, как я предполагаю, вступают между собой в напряженное логическое

общение, взаимоопределяют и обосновывают друг друга. Такое логическое

общение и дает возможность говорить не только о "полилогичности", но и о

диалогичности философской логики, о споре логических начал и логических

выводов в Уме философа. О споре этих начал и этих форм вывода в мышлении

(философском) одной эпохи. И о споре логических начал и предельных

логических форм обоснования и вывода - в мышлении (в сопряженном мышлении)

многих эпох, точнее - на грани, пределе различных логик, в точках, в

моментах их взаимообоснования. Конечно, здесь можно говорить о "диалоге"

только в смысле схемы общения многих логик (спор начал...) и в смысле

определения наименьшего числа действующих лиц такого спора (два участника).

В действительности здесь всегда существует полифония и контрапункт

логического общения - общения многих логик, как действительных, так и

потенциально возможных. Причем подчеркну еще раз: на мой взгляд, именно

общение логик (в точках их взаимообоснования), но не "обобщение" многих

содержательных логик в одно формально-логическое, нормативное требование и

является предельной формой философски-логического движения в сфере

всеобщего.

4. Далее, идея полилогичности и диалогичности философской логики

означает, что философская логика есть сопряжение (и - логическое общение)

различных, различно фокусированных категориальных систем. Так, скажем,

определяя форму вещей, или идей, наш Ум сопрягает - с той или иной мерой

осознанности - античный круг логических связей этой категории со

средневековым и с нововременным кругами взаимопереходов формы - содержания -

возможности - действительности - сущности... Мышление всегда есть связь и

взаимопревращение всех этих всеобще-различных категориальных систем,

взаимопревращение, происходящее на основе иного понимания, даже - иной

установки понимания. Правда, обычно, на поверхности, в плоскости идет

развитие мысли в данном (исторически наличном) круге категорий, который

представляется единственно возможным; но в целостном объеме мышления мысль

развивается и сосредоточивается именно в целостном взаимопереходе и

взаимообосновании различных логических систем, различных категориальных

сеток. Скажем, в споре нововременного причинного центрирования категорий с

античным центрированием всей логической категориальной сетки вокруг понятия

формы (внутренней формы, эйдоса), как предельного отождествления

атрибутивного и субъектного определения начала логики.

5. В соответствии со всем только что сказанным, взаимопонимание людей

различных исторических эпох, различных логических культур достигается, как я

предполагаю, не за счет приведения различных логик, различных смыслов

всеобщности к единому знаменателю, но за счет своеобразного парадокса

общения (диалога взаимообоснования, взаимоперехода) этих различных логик,

различных форм всеобщности... Такое общение всегда составляет средоточие

философского размышления, дает суть того "философствования", что насущно не

только для мышления философа, но составляет (зачастую - тайный) смысл самого

феномена - мысль.

Это затянувшееся отступление существенно как своего рода "вексель": пусть

читатель будет иметь перед глазами целостный, хотя и невольно схематичный,

обзор тех идей "полилогичности" и "диалогичности", за который я хочу нести

логическую ответственность. И такой целостный образ я буду воспроизводить

несколько раз.

Продумаем то определение интеллекта, которое Николай Кузанский развивает

в своих диалогах. Тогда, кстати, будут более понятны "сильные утверждения",

сформулированные сейчас.

За основу возьмем диалог Кузанского "Об уме". Вот основные выдержки,

существенные для нашего анализа:

1. "...Ум - это то, откуда возникает граница и мера всех вещей. Я думаю,

стало быть, что слово "mens" (ум) производится от "mensurare" (измерять)".

Ум - определенный (мерный) "образ бесконечного"17.

2. "Рассудок создает... распознание, соединение и различие (вещей,

подпадающих под ощущения. - В.Б.), так что в рассудке нет ничего, что раньше

не существовало бы в ощущении... Роды и виды, поскольку они выражаются в

словах, суть утверждения рассудка (encia racionis), которые он создал себе

на основании согласия и разногласия чувственных вещей... Кто считает, что в

разум (intellectum) ничего не попадает, чего не попадает в рассудок, тот

также полагает, что ничего не может быть и в разуме, чего раньше не было в

ощущении". Но это не так. Правы те, "кто допускает что-нибудь в мышлении

(intelligencia) ума, чего не было ни в ощущении, ни в рассудке, то есть

первообраз и несообщимую истину форм... Все, думающие так, отрицают, что

вещь есть только то, что подпадает под слово. Ведь благодаря тому

обстоятельству, что она подпадает под слово, и происходит логическое и

рассудочное рассмотрение (logica et racionalis consideracio) вещей. Поэтому

они исследуют ее (вещь. - В.Б.) в логическом смысле, углубляют и восхваляют.

Однако они не успокаиваются на этом, потому что рассудок и логика занимаются

только образами форм. Но они (философы. - В.Б.) пытаются, подобно теологам,

всматриваться в вещи по ту сторону значения слов, обращаясь к образам и

идеям. Полагаю, что больше нет способов исследования".

Отличие разума и рассудка раскрывается, когда рассудок пытается

воспроизвести бесконечность. "...Бесконечной формы не может достигнуть ни

один рассудок"18, но только разум.

3. "Извлеки из этого изумительную способность нашего ума, потому что в

его силе концентрируется способность уподобляться охвату точкой (курсив мой.

- В.Б.). Благодаря этой способности наш ум находит в себе возможность

уподоблять себя всякой величине... Благодаря образу абсолютного охвата,

являющегося бесконечным умом, он обладает силой, при помощи которой можно (в

предельном свертывании. - В.Б.) уподобляться всякому развертыванию... Ум наш

обладает прирожденной способностью суждения, без которой он не мог бы

продвинуться дальше... При ее помощи он сам по себе судит о понятиях, слабы

ли, сильны ли они или заключены в себе"19.

4. "...Как зрение видит и - не знает того, что оно видит... так и

рассудок умозаключает - и не знает, о чем он умозаключает без ума, а ум

оформляет, делает ясным и совершенствует способность рассуждения, чтобы

знать, что именно он умозаключает". Ум "обладает различающей силой суждения

о том, какое умозаключение правильно и какое софистично. Так, ум является

различительной формой актов рассудка (forma discretiva racionum), рассудок

же есть различительная форма ощущений и представлений (ymaginacionum)"20.

Теперь разберемся. Читатель имеет перед собой хоть какой-то материал для

размышления, и мы можем совместно с ним наметить дальнейшие шаги.

Перед нами почти все действующие лица "теоретического гения", как он

воспроизведен в диалоге "Об уме". Итак, о героях логики Кузанского.

1. Интеллект (или разум) - нечто интегральное, наиболее глубокое,

бесконечное основание всей познавательной деятельности человека.

В разуме (intellectum) возникают "первообразы" вещей, исходные идеи,

которые нельзя свести ни к первоначальным ощущениям, ни к их рассудочной

сумме. (Если не выходить за пределы рассуждений самого Кузанского, то можно

сказать так: человеческий разум воспроизводит "первообразы", созданные

божественным разумом; разум - конечный образ бесконечного интеллекта, его

дело - воплощение в конечном идеи бесконечного.)

2. Рассудок - способность умозаключения, дедуктивного вывода; в материале

своем рассудок не может выйти за пределы ощущений, он их суммирует,

систематизирует, "обобщает", по содержанию все рассудочное сводится к

эмпирическому, чувственному. Но форма этого обобщения, его законы зависят от

разума, или, точнее, от его посредников - ума и "способности суждения".

Кстати, способность суждения истолкована Кузанским почти "по Канту": как

возможность оценить силу, истинность вот этого единичного умозаключения, как

пафос оценки данной вещи в ее неповторимости. Для Кузанского (и в диалоге

"Об Уме", и в диалоге "О неином") способность суждения автономна, не сводима

ни к какой иной познавательной способности.

Итак, рассудок предельно несамостоятелен, он весь на помочах. И он

страшно двусмыслен, несмотря на всю свою однозначность и "правильность": это

- способность индукции по отношению к чувственным данным; но это же -

способность дедукции (умозаключения) внутри собственно рассудочных понятий;

рассудок - ничто без ощущений; рассудок - ничто вне слова, вне имени, вне

термина.