Игры шимпанзе
нащупывает и хватает вас, злобно, неистово, не щадя вас, как безумный он набрасывается на ваши руки, стараясь насадить их на клык, чтобы захватить их тем крепче, покусать тем вернее, тем осязательнее.
Если вы отступаете и оставляете его в покое, он тотчас же приходит в себя, но вскоре сам начинает задирать вас: намахивается на вас, цепляется за вас, и притягивает, и отталкивает, и схватывает и отпускает, вызывая на новую тормошню и готовый возиться без конца.
2. Катание и вожение предметов.
Из игр, осуществляющихся при соучастии человека, я упомяну еще о катании, которое также доставляет Иони большое удовольствие. Способы его катания самые разнообразные.
Иони очень охотно взбирается на плечи своим друзьям и чрезвычайно любит ездить на их спине; он может кататься в таком положении без конца и не отпускает свою жертву несмотря на ее энергичные сопротивления, вцепляясь руками и зубами в одежду так сильно, что его невозможно оторвать.
Иони охотно садится и едет на низкой плоской деревянной колясочке, которую я вожу по комнате. Иногда он усаживается на один конец растянутого по полу полотна, а я везу его, уцепившись за другой конец материи. Чтобы не упасть, он держится руками, а при быстром беге зубами за края полотна или за мои вытянутые руки, когда я располагаюсь лицом к нему и передвигаюсь задом наперед.
Но наибольшую радость доставляет Иони катание на опрокинутом стуле. Повалив стул на пол так, чтобы его плоская спинка пришлась как раз в соприкосновение с полом, я сажала Иони на эту спинку и везла стул за ножки с одного конца комнаты в другой.
Но во всех этих случаях передвижения Иони выказывает известную нетерпеливость и часто прерывает свою пассивную роль седока. При каждой остановке или повороте своего «экипажа» Иони неизменно выскакивает и пробегает несколько раз по всей комнате с тем, чтобы в следующий момент сесть и ехать опять.
При более медленном передвижении он выскакивает даже находу, чтобы побегать. Соскучившись ожиданием возвращения сбежавшего пассажира, иногда нарочно я заменяю его другим более «покладистым» объектом, помещая например на спинку стула башмак. Иони совершенно не терпит этого, — он немедленно стаскивает своего заместителя, хотя бы и не всегда желал воспользоваться его местом.
Только набегавшись досыта, шимпанзе опять охотно обращается к катанию.
Несомненно Иони любил катание, но предложенные мной способы опосредствованного передвижения повидимому представлялись ему слишком медлительными по сравнению с его собственными головокружительными движениями в беге, а избыток потенциальной энергии (Kraftuberschuss4 ), накапливаемой у обезьянчика во время пассивного сидения, становился так велик, что властно побуждал его от времени до времени срываться с места, чтобы разрядить ее более ускоренным и эффективным способом.
Каждый округлый предмет вызывает у Иони заманчивое желание покатать его. Видит ли он деревянный шарик, резиновый мячик, яйцо, апельсин, он тотчас же принимается катать их по комнате: толкает их, бегает за ними, догоняет их и опять и снова бросает, ловит, играя с ними как с одушевленными предметами, бегая за ними и от них, когда, оттолкнувшись рикошетом, они возвращаются к нему; при этом Иони издает даже досадливые, придыхательные звуки, когда катящиеся предметы соприкасаются с ним, как бы настигают его.
С большим энтузиазмом Иони возит по полу деревянные колясочки, скамейки, счеты, упираясь в них руками или волоча их на веревочке, умыкая с тем большим воодушевлением, чем больше стука, треска, скрипа, грохота воспроизводят передвигаемые предметы, и ускоряя: бег, когда, раскатившись, они бьют его по ногам, догоняют его.
Разнообразным способом передвигает Иони круглую корзину: то он перекатывает ее с боку на бок, то, взяв за край в зубы, возит по комнате, продвигая ее впереди себя, то влезает в ее отверстие головой и проталкивает ее вперед.
4 По терминологии К. Groos'a, см. его книгу «Spiele der Tiere», Iena 1907.
138
Игры шимпанзе
Повалив стул, Иони впрягается, как в оглобли, в ножки стула5 возит стул по комнате или, раскачав его, резко толкает вперед, стул несется по полу скользящим движением.
Чрезвычайно интересно то, что всякий катаемый им предмет Иони стремится использовать как экипаж для его самостоятельной езды и явно недоумевает, когда, сев на этот подвижной предмет, сам он не получает продвижения вперед.
Например только что он толкнул счеты или коляску, — они покатились далеко от него по полу и остановились; в следующий момент Иони садится на них сам и сидит выжидательно несколько секунд; экипаж стоит неподвижно на месте. Иони встает, опять двигает сам коляску, та едет. Иони опять садится в нее и ждет продвижения, но все остается попрежнему.
После многократных неудачных испытаний того же приема Иони придумывает другой способ: раскатив коляску, он бежит за ней и старается сесть в нее находу, но, увы, едва он погружает на нее свое-тело, как коляска моментально останавливается.
Совершенно не удовлетворяясь этим неподвижным сидением, Иони находит новый выход: сев верхом на коляску, упираясь ногами в пол, Иони начинает соучаствовать в передвижении своего экипажа, самостоятельно отталкиваясь ногами от пола; дело налаживается; с трудом, медленно, но все же обезьянчик передвигается, — и веселая улыбка озаряет его лицо.
Раз испытав этот удачный способ самостоятельного катания, Иони применяет его с неодинаковым успехом, но при пользовании самыми разнообразными экипажами.
То он садится на подушку, на коврик, то в картонку, то на большую ночную туфлю, то на опрокинутый свой ночной сосуд и, точно так же упираясь и отталкиваясь ногами от пола, осуществляет передвижение по комнате, стремясь изъездить ее вдоль и поперек.
Иони пытается использовать для той же цели и тем же способом и деревянный шарик и апельсин, — садится на них и отталкивается ногами, но с первых же шагов он терпит фиаско и опрокидывается навзничь.
Чего-чего только ни использует Иони для катания!
Видит ли он наклонно поставленные к стене деревянные полированные щиты, он забирается на них и скатывается с них в сидячем положении. Замечает ли он открытую дверь, он тотчас же повисает на ней, прицепляясь руками к дверной ручке, и катается на двери, носясь то взад, то вперед, от времени до времени упираясь ногами в пол или толкая руками в стену, чтобы вызвать более энергичное раскачивание двери в случае ее приостановки.
3. Бег (свободный и с препятствиями).
Действительно только тот, кто хоть раз видел, с каким жаром, с какой горячностью Иони отдается беганию, может судить, какое наслаждение дает шимпанзе это самодовлеющее движение! Он носится подобно жеребенку, выпущенному из темного стойла на привольный простор широких полей, гончей, рыскающей во всех направлениях в поисках добычи, летающей ласточке, играющей в стайке птиц, носящихся в воздушной сфере.
Чем шире арена для передвижений шимпанзе, тем стремительнее и безудержнее его бег.
Я вспоминаю, как, помещенный в квартиру со множеством проходных комнат, а позднее переселенный на дачу с террасой вокруг всего дома, имея возможность делать непрерывные круговые туры, Иони целыми часами предавался беганью по дому и по террасе, упиваясь процессом передвижения и не ища никаких других развлечений.
Стесненный пределами одной комнаты, заставленной мебелью, Иони конечно бегает менее воодушевленно, и поэтому он придумывает попутно при передвижении разные фокусы.
То, разбежавшись на-четвереньках, он вдруг припадает к полу, бросаясь на предплечья рук, и продвигается вперед на одних руках, скользя на них как на лыжах. То он зажимает какой-либо предмет в паху, между
5 Возможно подражательный способ действия.
139
Игры шимпанзе
бедром и брюшком, или близ шеи, между головой и плечом, и старается бегать так, чтобы не выронить этот предмет, а когда тот все же выскальзывает у него и падает, Иони досадливо дышит, и спешно-спешно, как карманный воришка, обронивший украденную вещь, он поднимает этот предмет, всовывает его в то же место и бежит опять еще стремительнее, чем раньше, как бы спасаясь от преследований.
Иногда Иони бегает, держа во рту какую-либо из своих деревянных игрушек (чаще всего шарик), или, захватив в ногу длинную тряпку, мечется с ними по комнате; тряпка задевает за мебель, задерживает его бег, он наскоро с помощью зубов и рук вынужден освобождать ее и себя, и это осложнение повышает удовольствие беганья.
Нередко, захватив тряпку ногой, Иони с неимоверной быстротой вертится вокруг ножки стола или стула, особенно оживляясь, учащенно дыша, когда тряпка закручивается и не пускает его продвигаться далее.
Чем значительнее препятствие, затрудняющее бесперебойное передвижение шимпанзе, тем оживленнее его беготня: например он берет в руку ремень с привязанным к нему длинным железным крючковатым прутом, а во рту ставит распорку из палочки и так и бегает с раскрытым ртом, ежесекундно застревая, останавливаясь и отрываясь вследствие зацепления крючка за разные предметы.
То вдруг Иони возьмет ботинки и возит их за шнурок, нарочно залезая с ними в узкие проходы, забираясь под столы и стулья; при быстром передвижении происходит неизбежное заматывание ботинок за ножки мебели, останавливающее его бег, — тогда Иони часто-часто дышит, прилагает спешные, энергичные усилия, чтобы выпутаться из затруднения, а освободившись уносится опять, но попрежнему предпочитает тернистый путь более торной дороге.
Нередко при быстром беге Иони или при высвобождении шимпанзе посредством порывистых движений зацепившийся и потом оторвавшийся предмет отскакивает в обратную сторону так сильно, что ударяет самого Иони; это подзадоривает обезьянчика, он оглядывается, рвется еще сильнее, предмет ударяет его еще больнее, и это как бы подливает масла в огонь, поджигает энергию Иони и делает игру еще горячее.
Иногда, захватив в руки длиннейшую веревку, Иони носится с ней из угла в угол, сверху вниз и снизу вверх, бросается на полки, цепляется за трапеции, мечется по ним; веревка носится за ним в его воздушных эволюциях, хлещет окружающие предметы и его самого. Иони издает досадливый придыхающий звук, но все же не бросает ее. Нередко где-нибудь по пути веревка заматывается так сильно, что не пускает Иони, он застревает вместе с ней, но и теперь он не хочет от нее отступиться, а настойчиво распутывает и освобождает ее и снова принимается за те же манипуляции, бегая порой до тех пор, пока не упадет в изнеможении.
Чем больше стука, треска, громыханья производит Иони при своих метаниях, тем более азартна его игра.
Как неистово радостно бегает он например вокруг металлической ножки кровати, держа в ноге железную цепочку, задевающую и громыхающую при каждом его повороте; он заматывает ее то на одну, то на другую сторону, сам прикручивается вместе с ней к кровати, хрипит, досадливо дышит, не будучи в состоянии оторвать ее и не желая сам оторваться; беспрестанно, резко, безрезультатно дергая цепочку, Иони впадает в злобный раж, ощущая сопротивление, и тем не менее не хочет отступиться и легко и просто выпустить цепь из своей ноги.
Можно определенно сказать, что самое наличие сопротивления является для Иони приятно возбуждающим стимулом, и он только и ищет повода, как бы искусственно создать себе подобие борьбы и соревнования, распаляющего его к противодействию и порой доводящего его до буйной горячности, до беспамятства (вспомним также догоняние поросят, бегание за собакой).
4. Пролезание.
Иони энтузиастично стремится преодолевать сопротивление, оказываемое материалом. Например он берет в руку тряпку и видит в ней маленькую дырку; он запускает в эту дырку сначала палец, разрывает ее больше, потом засовывает туда же кисть, потом всю руку, с усилием растягивая, разрывая материю; далее он пытается просунуть уже всю голову и наконец целое туловище; если материя прочна и неподатлива и препятствует продиранию, Иони досадливо хрипит, пускает в ход зубы, яростно разрывает ткань, растаскивает ее руками и ногами, высвобождая проход и пролезая в него с напряжением всех своих сил. Пробравшись и вылезши на свободу, Иони сидит с довольной улыбкой, повидимому испытывая удовлетворение после успешного преодоления трудного дела (Табл. B.63, рис. 3).
140
Игры шимпанзе
Один раз Иони получил в полное обладание сетчатую майку, она сразу была принята им как подходящий объект для игры. Видя через дырки просвет, Иони стал продевать в ее рукава голову, потом обе руки; сетка стягивала его, но не разрывалась; Иони сердился, пытался ее стащить с себя назад, но затягивал и душил себя ею все больше и больше; с возрастающим злобным возбуждением, быстро и порывисто дыша, полузакрыв рот, обнажив зубы и полузакрыв тусклые как бы заволоченные пленкой тупо смотрящие глаза, Иони как бы в полном неистовстве начинал отчаянно ерзать на месте, кувыркаться через себя, всеми своими движениями и всеми четырьмя конечностями стремясь выдраться из плена. С большим трудом он наконец освобождается, едва может отдышаться от испуга, но чуть придет в себя, — опять и опять настойчиво возобновляет попытки затруднительного пролезания, которым он мог заниматься бесконечно долго, Вскоре, когда Иони занялся другими играми, я тихонько утащила сетку и бросила ее в отдаленное место комнаты; едва Иони заметил мою уловку, он тотчас же пошел, разыскал сетку и снова стал надевать ее на себя.
Как бы дорого ни досталось обезьяннику его высвобождение из нут, оттого не уменьшается его желание нового запутывания.
Порой Иони умудряется сам создавать себе искусственные петли, чтобы при посредстве их осуществить завлекательное пролезание.
Взяв в руки за концы какой-либо длинный лоскут, Иони перекидывает этот лоскут за спину, на шею и, сближая крест-накрест руки, стягивает концы лоскута около горла, как бы душит себя; заходясь хрипом, когда ему становится невтерпеж от тисков, Иони несколько ослабляет нажим, как бы отдыхает и набирается сил для того, чтобы в последующий момент стиснуть себе горло с новой энергией.
Однажды Иони оттянул веревку, удерживающую снизу доску его качелей, образовалась петля, он тотчас же оценил ее по достоинству: просунул в нее руку и голову, хотя последняя едва могла пролезть; не смущаясь этим, с злобным кряхтящим придыханием Иони тем не менее попытался продвинуть в петлю и все свое туловище; с трудом прошло и оно, но Иони оказался прижатым к доске так сильно, что не мог двигаться, — это ему уже не понравилось, он ожесточенно стал выдираться вон, и когда это не удалось, он прямо-таки озверел; неистовствуя и с неимоверными ухищрениями, с напряжением всех сил наконец он освободился.
Кажется, что никакими соблазнами не привлечешь Иони к повторению этой аферы, но это только кажется.
Через минуту, едва оправившись от «переделки», Иони начинает ту же процедуру снова.
Раз Иони нашел плотное резиновое колечко, и его он использует для своего добровольного пленения (Табл. B.29, рис. 2). Сначала Иони продевает в кольцо руку, натягивая его все выше и выше; по мере утолщения объема руки кольцо сжимает все больше. Иони сначала пугается зажима, быстро стаскивает резину прочь, но, проделав это, как бы убедившись в безопасности кольца, с еще большей смелостью он опять надевает его на себя, то на руку, доводя его до самого плеча, то на ногу, то на голову, захватив его ртом и спуская пальцем со стороны затылка; когда кольцо соскальзывает на шею, сначала Иони опасливо придерживает его рукой со стороны горла, как бы боясь задушения, а потом все же бесстрашно спускает вниз, едва дыша в его эластичных, но крепких тисках.
Однажды шутки ради я надела Иони на палец железное колечко; хотя кольцо совершенно не сжимало его пальца, тем не менее шимпанзе немедленно хотел от него освободиться. Это не так легко было сделать, так как узловатые вздутия на втором суставе пальца Иоци препятствовали обратному скольжению кольца.
Испытав несколько безрезультатных приемов сдергивания кольца, Иони уже начинает раздражаться, часто дышит, злобно оскаливается и, характерно, употребляет обычные (в данном случае бессмысленные) приемы высвобождения своего тела из петлей: извивается всем туловищем, встает на голову, кувыркается, ерзает, совершенно не замечая, что применительно к настоящему моменту эти приемы совершенно бесполезны и ни на иоту не продвигают его в направлении удачного выхода из затруднения, которое преодолевается им только при моем соучастии.
Большое удовольствие доставляют Иони длинные связанные на концах шнурки, дающие ему благодарный материал для всяческих манипуляций и прежде всего для опутывания и пролезания (Табл. B.30, рис. 1—4).
Получив такой шнур, Иони растягивает его при посредстве рук, ног и зубов (Табл. B.30, рис. 1, 2), вертит, обволакивает его вокруг себя, заматывает новые меньшего размера петли, растягивает их просвет расправляя их руками и ногами, распутывает узлы, сам пролезает в эти петли головой (Табл. B.30, рис.
141
Игры шимпанзе
3), ногой, рукой, захлестывается в одном месте, высвобождается в другом и порой, если шнур неподатлив для разрывания, так запутывается и стягивается, что попадает как бы в тенета (Табл. B.30, рис. 4); тогда он хрипит, кряхтит, прилагает невероятные усилия, чтобы вылезти, и не может быть освобожден даже с посторонней помощью, а только путем радикальной меры — разрезания шнура.
Иногда Иони создает себе тиски весьма неожиданного типа: найдя эластичный металлический дугообразно изогнутый прут, шимпанзе с трудом напяливает его себе на шею и не выпускает из рук; узкая малоподатливая дуга сжимает бока горла, Иони кряхтит, злобится, пытаясь освободиться из-под этого добровольно надетого ярма, а получив освобождение в следующий момент пытается защемить уже не только шею, но и туловище.
Автоматические неподатливые тиски пугают Иони. Однажды я защемила его палец металлической «лапкой» (обычно употребляемой в канцелярии для скрепления бумаг); хотя зажим был не слишком крепок, тем не менее Иони с взволнованным уханьем поспешил стащить его прочь и никогда не решался брать его в руки и тем более зажимать им пальцы.
Раз Иони увидел небольшую круглую прутяную корзину с прорванным дном, — он тотчас же стал использовать ее для своих целей, продевать в ее отверстие свою голову.
Жесткая петля чуть ли не душит его, острые концы обломанных прутьев впиваются ему в шею. Иони старается повернуть вспять, ерзает, выбиваясь назад, оттягивая от себя корзину зубами, руками, ногами; с мученическими усилиями он освобождается, но, увы, с тем, чтобы возобновить всю процедуру снова и опять — так она ему нравится. Но вот он придумывает другое развлечение. Он продирает зубами новую дыру в корзине, с громадным трудрм просовывает в нее голову, захватывает в зубы край корзины и ходит по комнате с капканом на голове, часто и звучно кряхтя, испытывая явное неудобство. Но скоро и эта забава его не удовлетворяет, и он пускается на новые выдумки: его голова едва пролезла в отверстие корзины, а он, не переставая кряхтеть, пытается продрать сквозь нее и руки и туловище; в процессе пролезания он стягивается прутьями так сильно, что каждую секунду опасаешься, что он задушится, но он стоически добивается своей цели, с неимоверными усилиями все же пролезает и тогда оказывается уже туго перепоясанным корзиной в окружности живота. Ясно видно, как это ему неудобно, больно, непривычно: идя по полу, он не может точно координировать своих движений, валится на сторону, задевает за окружающие предметы. Он уже непрочь освободиться от корзины, но теперь это не так-то легко сделать! Он катается по полу, чтобы стащить ее с себя, но этот маневр увеличивает его боль и крепость зажимания; с злобным кряхтением он оборачивается то туда, то сюда, хватает зубами ближайшие прутья, грызет их ожесточенно в надежде освободиться, но все тщетно. Он неистовствует, он доходит до исступления, закрывает глаза, все время порывисто, хрипло дыша, грызет вокруг себя все, что попадется под зубы, ерзает, извивается, что есть силы тянет корзину руками к ногам и наконец, совсем измучившись, освобождается от нее.
А то вдруг Иони возьмет ту же корзину за выступающий прут и старается протаскивать ее в узких проходах между наставленной в комнате мебелью, тем больше воодушевляясь, чем больше задержек на пути. Эти задержки и озлобляют и возбуждают его, — его движения порывисты и беспокойны, его зубы все время оскалены, слышится досадливое придыхание.
Если под рукой нет решительно ничего подходящего для создавания препятствий, Иони изобретает своеобразные способы самозащемления: приблизившись к кому-либо из спокойно стоящих или сидящих на месте людей, он схватывает их за ноги, несколько сближает эти ноги и старается пролезать в них, как в узкие ворота, кряхтя и хрипя, если не может сразу продраться.
Тот же самый принцип борьбы, повелительное стремление к упражнению своей способности к сопротивлению, полагается в основу другого рода игр шимпанзе.
Например шимпанзе ложится на пол близ стула или кресла, приподнимает за ножку мебель кверху, а потом ставит одну ножку себе на руку, на ногу или даже на шею, на живот, таким образом прижимая, придавливая, как бы прищемляя себя к полу. В зависимости от тяжести надавливающего предмета он с большей или меньшей энергией выбирается на простор, кряхтя, хрипя и злясь так, как если бы спасался от козней заклятого своего врага.
Я не раз заставала Иони, как он силится подсунуть свое тело под раскрытую дверцу умывальника с тем, чтобы, попав в западню между полом и дверцей, создать себе подходящие условия для затрудненного вы-
142